Мама крепко обнимает меня.
— Прислушивайся к зову сердца, дорогая, и прекрати копаться в себе. Расслабься и получай удовольствие. Ты так молода, солнышко. Тебе столько предстоит узнать! Чему быть, того не миновать. Ты заслуживаешь самого лучшего.
Ее искренние слова трогают душу. Она целует мои волосы.
— Мамочка. — Непрошеные слезы щиплют глаза, и я бросаюсь в ее объятия.
— Знаешь, как говорят: иногда приходится перецеловать немало лягушек, прежде чем встретишь принца.
Я криво усмехаюсь.
— Кажется, я уже встретила своего принца, мам. Надеюсь, он не обратится в лягушку.
Она улыбается мне преданной и всепрощающей материнской улыбкой. Как же я ее люблю!
— Ана, твой рейс, — с тревогой говорит Боб.
— Ты приедешь ко мне, мам?
— Конечно, дорогая, скоро. Я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
У мамы глаза на мокром месте. Ненавижу уезжать от нее. Я обнимаю Боба, отворачиваюсь и иду прямо к воротам. Не стану оглядываться, твержу я про себя, но не выдерживаю. Боб обнимает маму, по ее лицу катятся слезы. Нужно спешить, я опускаю голову и уныло бреду по коридору, а сияющий белый пол расплывается перед глазами.
В самолете, в комфорте и роскоши бизнес-класса, я пытаюсь успокоиться. Всякий раз мое сердце разрывается на части, когда приходится расставаться с мамой, с моей чокнутой, бесшабашной, в последнее время ставшей такой проницательной мамой. Она любит меня. Бескорыстная любовь — дар, который получают от родителей все дети.
Что Кристиан знает о любви? В детстве он был лишен той родительской ласки, которой заслуживает каждый ребенок. Сердце сжимается, и до меня, словно легкий ветерок, долетают слова мамы: «Хочешь, чтобы он написал о своей любви неоновыми буквами на лбу?» Она уверена в любви Кристиана ко мне, но она моя мать, может ли она думать иначе? Мама считает, что я заслуживаю самого лучшего. Я хмурюсь. И внезапно отчетливо понимаю, что все очень просто. Я хочу любви Кристиана Грея. В самой глубине моей души живет потребность в любви и заботе, поэтому я не спешу афишировать наши странные отношения.
Именно Пятьдесят оттенков заставляет меня проявлять сдержанность. Между искренним чувством и БДСМ-отношениями лежит пропасть. Я обожаю заниматься с ним сексом, Кристиан богат и красив, но это неважно, если он меня не любит. Больше всего я боюсь, что он неспособен любить. Даже себя. Я вспоминаю о его ненависти к себе, о ней — единственной женщине, отношения с которой его устраивали. Она порола его, била — и он решил, что не заслуживает любви. Почему он вбил себе это в голову? Как мог до такого додуматься? Слова Кристиана не дают мне покоя: «Трудно расти в идеальной семье, если ты не идеален».
Я закрываю глаза, воображая его боль, и не могу даже представить, что он должен чувствовать. Я вздрагиваю. Не слишком ли я раскрыла свою душу? Какие тайны выболтала во сне?
Я смотрю на «блэкберри» в смутной надежде получить ответы. Увы, телефон не торопится делиться со мной секретами Кристиана. Пока мы на земле, я решаю написать моим Пятидесяти оттенкам.
От кого: Анастейша Стил
Тема: Домой
Дата: 3 июня 2011 12:53 по восточному поясному времени
Кому: Кристиан Грей
Дорогой мистер Грей!
И снова я наслаждаюсь удобствами бизнес-класса. Спасибо. Считаю минуты до вечера, когда я попытаюсь выбить из Вас всю правду о моих ночных откровениях.
От кого: Кристиан Грей
Тема: Домой
Дата: 3 июня 2011 09:58
Кому: Анастейша Стил
Анастейша, надеюсь на скорую встречу.
Я хмурюсь. Как сухо и официально, совсем не похоже на его обычный остроумный и лаконичный стиль.
От кого: Анастейша Стил
Тема: Домой
Дата: 3 июня 2011 13:01 по восточному поясному времени
Кому: Кристиан Грей
Дражайший мистер Грей, надеюсь, Ваша проблема разрешилась. Меня насторожил тон Вашего письма.
От кого: Кристиан Грей
Тема: Домой
Дата: 3 июня 2011 10:04
Кому: Анастейша Стил
Анастейша, увы, проблема далека от разрешения. Ты уже в воздухе? Прекрати писать. Ты рискуешь собой и грубо нарушаешь правила личной безопасности. Я не шутил, говоря о наказании.
Вот черт. Что его гложет? Нерешенная проблема? Проиграл на бирже пару миллионов? Или Тейлор удрал в самовольную отлучку?
От кого: Анастейша Стил
Тема: Это уж чересчур!
Дата: 3 июня 2011 13:06 по восточному поясному времени
Кому: Кристиан Грей
Дорогой мистер Ворчун!
Самолет еще не взлетел. Задержка на десять минут. Моя безопасность, а равно безопасность прочих пассажиров не вызывает опасений. Так что нервный срыв вам не грозит.
От кого: Кристиан Грей
Тема: Мои извинения — до нервного срыва не дошло
Дата: 3 июня 2011 10:08
Кому: Анастейша Стил
Я скучаю по Вам и Вашему дерзкому рту, мисс Стил. Поскорей возвращайтесь домой.
От кого: Анастейша Стил
Тема: Извинения принимаются
Дата: 3 июня 2011 13:10 по восточному поясному времени
Кому: Кристиан Грей
Они задраили люки. Обещаю, что больше не пискну, впрочем, ты, учитывая твою глуховатость, все равно не услышал бы.
До встречи.
Я выключаю «блэкберри». Мне не по себе. Кристиан что-то недоговаривает. Проблема вышла из-под контроля? Я откидываюсь на спинку кресла. Передо мной отсек, где стоят мои вещи. Утром мы с мамой выбрали Кристиану подарок в благодарность за бизнес-класс и полет на планере. При воспоминании о полете губы невольно растягивает улыбка. Я до сих пор не уверена, что решусь вручить Кристиану мой глупый сувенир. Он сочтет это детской выходкой. Впрочем, если он будет в одном из своих странных настроений, возможно, обойдется. Возвращение домой и предвкушение того, что ждет меня там, одинаково волнуют. Гадая, что за проблема гложет Кристиана, я замечаю, что место рядом со мной снова не занято. Я качаю головой. Неужели Кристиан способен купить оба места только ради того, чтобы в дороге я ни с кем не общалась? Я отметаю эту мысль — невозможно быть таким ревнивым и подозрительным. Самолет едет по взлетной полосе, и я закрываю глаза.
Спустя восемь часов Тейлор встречает меня в зале прилета аэропорта Сиэтл-Такома. В руках у него табличка с моим именем. Подумать только! Впрочем, я рада ему.
— Привет, Тейлор.
— Мисс Стил, — сдержанно здоровается он, но в острых карих глазах играет улыбка. Как обычно, одет Тейлор безупречно: угольно-черный пиджак и галстук, белоснежная рубашка.
— Я помню, как ты выглядишь, Тейлор, так что с табличкой ты погорячился. И сколько можно говорить, что для тебя я просто Ана?
— Ана. Могу я взять вещи?
— Нет, я сама. Благодарю.
Тейлор сурово поджимает губы.
— Хорошо, если тебе так удобнее, бери, — уступаю я.
— Спасибо.
Он берет мой рюкзак и новенький чемодан на колесиках. В нем обновки — мамины подарки.
— Сюда, мэм.
Я вздыхаю. Надо же, какой вежливый. Не могу забыть, что когда-то Тейлор покупал мне белье. Сказать по правде, он единственный мужчина на свете, который это проделывал. Даже Рэй ни разу не отваживался на подобную авантюру. Мы идем к черному джипу «Ауди», и Тейлор открывает передо мной дверцу. Я забираюсь внутрь, размышляя, не прогадала ли с юбкой. В Джорджии короткая юбка смотрелась клево, в Сиэтле я кажусь себе голой. Тейлор загружает мои вещи в багажник, и мы едем к Эскала.
Мы медленно движемся в потоке машин. Тейлор не сводит глаз с дороги. Молчун — это еще мало сказано. Наконец я не выдерживаю:
— Как там Кристиан, Тейлор?
— Мистер Грей очень занят, мисс Стил.
Должно быть, та самая нерешенная проблема. От меня так легко не отделаться.
— Очень занят?
— Да, мэм.
Я хмурюсь, Тейлор смотрит на меня в зеркало, наши глаза встречаются. Да уж, в умении держать рот на замке Тейлор не уступит этому психованному деспоту, своему хозяину.
— Он здоров?
— Надеюсь, мэм.
— Тебе удобнее обращаться ко мне на «вы»?
— Да, мэм.
— Хорошо.
Это признание на долгое время заставляет меня замолчать. Я начинаю думать, что слова Тейлора на аэродроме о том, что последние дни с Кристианом нет сладу, мне почудились. Возможно, он жалеет, что тогда разоткровенничался, считает это нечестным по отношению к боссу. Молчание становится невыносимым.
— Как насчет музыки?
— Разумеется, мэм. Что вы предпочитаете?
— Что-нибудь успокаивающее.
Наши глаза снова встречаются, и я вижу, что на губах Тейлора играет улыбка.
— Хорошо, мэм.
Он нажимает клавиши на панели, и тихий распев канона Пахельбеля заполняет пространство между нами. О да… именно то, что надо.
— Благодарю. — Я откидываюсь на сиденье, а Тейлор медленно ведет машину по шоссе I-5 к Сиэтлу.
Спустя двадцать пять минут он высаживает меня у впечатляющего фасада Эскалы.
— Заходите внутрь, мэм. — Тейлор открывает дверцу. — Я позабочусь о багаже. — На лице мягкая, теплая улыбка. Надо же, добрый дядюшка Тейлор.
— Спасибо, что встретили меня.
— Был рад помочь, мисс Стил.
Тейлор с улыбкой идет к входу. Швейцар кивает и машет рукой.
Пока я поднимаюсь на тридцатый этаж, в животе порхают тысячи бабочек. Отчего я так нервничаю? Я не знаю, в каком настроении застану Кристиана на этот раз. Внутренняя богиня надеется на лучшее, подсознание нервно ломает руки.
Дверь лифта открывается, я в фойе. Странно не встретить здесь Тейлора, но он внизу, паркует машину. Кристиан тихо разговаривает по «блэкберри», глядя через стекло на ранние сумерки, опускающиеся над Сиэтлом. На нем серый костюм, пиджак расстегнут, и да, его ладонь ерошит волосы. Он чем-то взволнован, почти возбужден. Что случилось? Взволнованный или спокойный, Кристиан прекрасен, от его красоты захватывает дух. Как ему это удается? Я упиваюсь им.
— Ничего… хорошо… ладно.
Кристиан оборачивается, видит меня, и внезапно с ним происходит разительная перемена. Сначала на лице проступает облегчение, затем серые глаза вспыхивают, а наполненный страстью, чувственный взгляд обращается к моей внутренней богине.
Во рту становится сухо, желание затопляет меня… ох.
— Будь на связи, — коротко бросает он, выключает телефон и стремительно шагает ко мне. Я замираю. Вот черт… и впрямь с ним что-то не так: челюсть напряжена, в глазах тревога. По дороге он скидывает пиджак и развязывает галстук, оставляя их на ковре, а подойдя ко мне вплотную, хватает меня в объятья, поднимает над полом, оттягивает волосы, собранные в хвост, задирает подбородок и впивается в губы с такой страстью, словно от этого зависит его жизнь. Что за черт? Волосам больно, но мне нет дела. Лишь жаркий, отчаянный натиск его губ имеет значение. Я нужна ему, нужна сейчас, и я никогда еще не чувствовала себя такой желанной. Его порыв захватывает и одновременно пугает меня. Я пылко откликаюсь на поцелуй, зарываясь пальцами в его волосы. Наши языки встречаются, страсть захлестывает нас. Его вкус жарок и волнующ, а перед запахом его тела невозможно устоять. Внезапно Кристиан отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Я не могу представить, какие чувства его обуревают.
— Что случилось? — выдыхаю я.
— Как хорошо, что ты вернулась. Примем душ — прямо сейчас.
Знать бы, это просьба или приказ.
— Хорошо, — шепчу я. Кристиан берет меня за руку и ведет в ванную.
Там он включает воду в громадной кабине, медленно оборачивается и оценивающе оглядывает меня.
— Мне нравится твоя юбка. Очень короткая, — говорит он хрипло. — У тебя потрясающие ноги.
Он снимает туфли, стягивает носки, по-прежнему не отрывая от меня глаз. Его страждущий, голодный взгляд лишает меня дара речи. О нет… быть объектом желания этого греческого бога! Я повторяю его движения, снимая свои туфли без каблуков. Внезапно Кристиан хватает меня, прижимает к стене и покрывает поцелуями мое лицо, шею, губы, а его руки ерошат мои волосы. От Кристиана исходит жар, а спиной я чувствую холод плитки. Я осторожно опускаю руки ему на плечи и легко надавливаю. Он издает стон.
— Я хочу тебя, сейчас же, — шепчет он, а руки задирают мою юбку. — Месячные кончились?
— Да, — вспыхиваю я.
— Хорошо.
Он сдергивает с моих бедер белые трусики, быстро опускается на колени и стягивает их с ног. Юбка задрана до пояса, ниже пояса я обнажена и жду, задыхаясь от желания. Прижав мои бедра к стене, Кристиан целует меня в лобок и разводит ноги. Почувствовав его язык, круговыми движениями ласкающий мой клитор, я издаю громкий стон. О Боже! Запрокинув голову, я пальцами зарываюсь в его волосы.
Его язык не знает пощады, настойчивый и властный. Он движется по кругу, снова и снова, без остановки. Наслаждение граничит с болью. Мое тело содрогается, но внезапно Кристиан отстраняется. Что случилось? О нет! Я задыхаюсь, не сводя с него молящего взгляда. Он заключает мое лицо в ладони и впивается в губы, давая мне почувствовать вкус моих соков. Расстегнув ширинку, Кристиан подхватывает меня под ягодицы и поднимает вверх.
— Закинь ноги мне за плечи, детка, — хрипло командует он.
Я делаю, как он велел, и стремительным сильным движением Кристиан входит в меня. Я издаю стон. Поддерживая меня под ягодицы — пальцы впиваются в нежную кожу, — он начинает двигаться, поначалу медленно и методично, но вскоре хладнокровие изменяет ему, и Кристиан ускоряет темп. Ах! Запрокинув голову, я наслаждаюсь неземным ощущением и наконец, не выдержав сладкой муки, взрываюсь в сокрушающем оргазме. Кристиан издает низкий рычащий возглас и носом зарывается мне в шею, одновременно кончая в меня с громким бессвязным стоном.
Дыхание с шумом вырывается из его груди, но Кристиан нежно целует меня, а я потрясенно моргаю, пытаясь сфокусировать на нем невидящий взгляд. Наконец зрение приходит в норму, и Кристиан отпускает меня, бережно поддерживая, пока я не касаюсь ступнями пола. Ванную заволокло паром. Хочется снять одежду.
— Вижу, ты рад моему приезду, — смущенно улыбаюсь я.
Кристиан морщит губы.
— Да уж, мисс Стил, в отношении моих чувств трудно ошибиться. А теперь позвольте мне отвести вас в душ.
Он освобождает три последние пуговицы рубашки, отстегивает запонки, стягивает рубашку и бросает ее на пол. Затем снимает брюки и трусы, отпихивает их в сторону и принимается за пуговицы моей блузки. Я изнемогаю от желания дотронуться до его груди, но сдерживаюсь.
— Как прошел полет? — спрашивает он мягко. После секса Кристиан становится спокойнее, его взвинченность уходит.
— Прекрасно, — бормочу я, все еще задыхаясь. — Еще раз спасибо за бизнес-класс. Не сравнить с обычным полетом. У меня есть новости, — добавляю я нервно.
— Новости? — переспрашивает он.
Справившись с последней пуговицей, он стягивает с меня блузку и швыряет ее поверх кучи собственной одежды.
— Я нашла работу.
Он останавливается, улыбается, глаза теплеют.
— Поздравляю, мисс Стил. Хоть теперь вы признаетесь? — дразнится он.
— Будто вы не знаете?
Нахмурившись, он качает головой.
— Откуда?
— С вашими возможностями, мне казалось… — Я запинаюсь, видя, как вытягивается его лицо.
— Анастейша, я не собираюсь вмешиваться в твою карьеру, если, конечно, ты сама меня не попросишь.
Кристиан выглядит обиженным.
— Так, стало быть, ты не знаешь?
— Нет. В Сиэтле четыре издательства, полагаю, в одно из четырех.
— В СИП.
— О, маленькое издательство, одобряю. — Он наклоняется и целует меня в лоб. — Умница. Когда начнешь?
— С понедельника.
— Так скоро? Придется извлечь все возможное из твоего визита. Повернись направо.
Та легкость, с которой он раздает указания, выбивает меня из колеи, но я не сопротивляюсь. Кристиан расстегивает лифчик, опускает юбку, поглаживая мой зад и целуя плечи. Затем носом зарывается мне в волосы и глубоко вдыхает, сжимая ягодицы.
— Вы сводите меня с ума, мисс Стил, и в то же время успокаиваете. Головокружительная комбинация. — Он целует мои волосы и, взяв за руку, тянет под душ.
— Ой! — взвизгиваю я. Кристиан улыбается, а горячая вода льется на него сверху.
— Всего лишь немного кипятка.
Он прав — это божественно. Горячая вода смывает липкое утро в Джорджии и пот от занятий любовью.
— Повернись спиной, — командует он.
Я разворачиваюсь лицом к стене.
— Я хочу помыть тебя, — бормочет он, тянется за флаконом и выдавливает гель на ладонь.
— Я еще не все тебе рассказала, — шепчу я, пока он массирует мои плечи.
— Не все? — переспрашивает он.
Я делаю глубокий вдох.
— Фотовыставка моего друга Хосе открывается в четверг в Портленде.
Рука Кристиана замирает на моей груди. Я намеренно подчеркнула слово «друг».
— И что? — спрашивает он строго.
— Я обещала прийти. Ты пойдешь со мной?
Довольно долго — мне кажется, прошли века — он молчит, затем снова принимается за мою спину.
— Во сколько?
— Открытие в половине восьмого.
Кристиан целует меня в ухо.
— Хорошо.
Подсознание со вздохом облегчения валится в старое потертое кресло.
— Ты волновалась, когда спрашивала?
— Да. Как ты понял?
— Анастейша, все мышцы твоего тела вмиг расслабились, — замечает он сухо.
— Я боялась… твоей… м-м-м… ревности.
— Правильно боялась, — говорит он мрачно. — Советую тебе и впредь помнить о ней. Но спасибо, что позвала. Мы возьмем Чарли Танго.
Кого? Ах да, его вертолет. Снова в полет! Отлично!
— Можно мне тебя намылить?
— Не думаю, — бормочет он и нежно целует меня в шею, чтобы смягчить отказ. Я надуваю губки и хмурюсь в стену.
— Неужели ты никогда не позволишь мне дотронуться до тебя? — храбро спрашиваю я.
Его рука замирает на моей попе.
— Положи руки на стену, Анастейша. Я возьму тебя прямо сейчас, — шепчет Кристиан мне в ухо, кладя руки на бедра, и я понимаю, что разговорам конец.
Позднее мы сидим за барной стойкой в купальных халатах, поглощая великолепные спагетти алле вонголе, приготовленные миссис Джонс.
— Еще вина? — спрашивает Кристиан, его глаза сияют.
— Немного.
Вкус «Санкерре» резкий и сладкий. Кристиан наливает вино мне и себе.
— Как твоя… м-м-м… проблема? — осторожно спрашиваю я.
Он хмурит брови.
— Вышла из-под контроля, — говорит он тихо. — Но тебе не о чем беспокоиться, Анастейша. Сегодня вечером я кое-что для тебя приготовил.
— Приготовил?
— Я хочу, чтобы ты ждала меня в игровой комнате через пятнадцать минут.
Кристиан встает и смотрит на меня сверху вниз.
— Можешь подготовиться в своей комнате. Кстати, в шкафу ты найдешь много новой одежды. И не вздумай спорить.
Он сужает глаза, ожидая отпора. Не дождавшись, выходит в кабинет.
Спорить? Я? С вами, Пятьдесят оттенков? Мне еще дорога моя задница. Сидя на барном стуле, я пытаюсь переварить то, что он сказал.
Кристиан купил мне одежду. Я вращаю глазами, зная, что он меня не видит. Машина, телефон, ноутбук, на очереди квартира, и я окончательно превращусь в его содержанку.
Полегче! Мое подсознание кривится. Я игнорирую его гримасы, встаю и иду в мою комнату. Мою? Он ведь согласился спать со мной в одной постели. Кристиан не привык никого пускать в свое личное пространство. Но и я не привыкла. Я утешаюсь мыслью, что, по крайней мере, мне есть где укрыться.
В двери врезан замок, но ключа нет. Интересно, запасной у миссис Джонс при себе? Надо будет спросить. Я открываю дверцу шкафа и быстро закрываю. Ни фига себе! Он потратил целое состояние! Я вспоминаю Кейт с ее аккуратными рядами вешалок и твердо знаю, что примерка не потребуется — все вещи точно по размеру. Но у меня нет времени, чтобы поразмыслить над этим — я должна стоять на коленях в комнате боли… или комнате наслаждения — надеюсь.
Я стою на коленях у двери, на мне лишь трусики, сердце ушло в пятки. Боже, неужели ему мало? Кристиан ненасытен, но, возможно, все мужчины одинаковы? Мне не с кем сравнивать. Закрыв глаза, я пытаюсь успокоиться, установить контакт с подсознанием. Оно где-то здесь, прячется за внутренней богиней.
Предвкушение, словно пузырьки газа, бурлит в жилах. Что он задумал? Я делаю глубокий вдох, но не могу унять возбуждения, между ног становится влажно. Все это так… неправильно, нет, неправильно — плохое слово. Это правильно для Кристиана. Это то, чего хочет Кристиан, и после всего, что он для меня сделал, я готова уступить любой его просьбе, любому желанию.
Я вспоминаю о взгляде, которым он встретил меня, о его изменившемся лице, о том, как он бросился мне навстречу, словно путник к оазису в пустыне. Я все отдам, чтобы снова увидеть на его лице этот страстный взгляд. Я невольно сжимаю бедра, тут же вспомнив, что мне велели широко раздвинуть ноги. Я подчиняюсь. Скорей бы! Ожидание наполняет меня мучительным желанием. Я мельком оглядываю слабо освещенную комнату: крест, стол, диван, скамья… кровать. Громадная, застеленная алыми атласными простынями. Интересно, какие предметы он использует сегодня?
Дверь открывается, Кристиан входит, не взглянув на меня. Я быстро опускаю глаза на руки, лежащие на бедрах. Оставив что-то на большом комоде у двери, Кристиан подходит к кровати. Я не выдерживаю, украдкой бросаю на него взгляд — и сердце едва не выпрыгивает из груди. На Кристиане только рваные джинсы, верхняя пуговица небрежно расстегнута. О боже, каким возбужденным он выглядит! Подсознание начинает лихорадочно обмахиваться, а внутренняя богиня, изнемогая, раскачивается в древнем чувственном ритме. Я облизываю губы. Густая кровь грохочет по венам. Что он собирается со мной делать?
Кристиан возвращается к комоду. Выдвинув ящик, он вынимает и раскладывает на комоде какие-то предметы. Меня сжигает любопытство, но усилием воли я заставляю себя не смотреть. Закончив с приготовлениями, Кристиан подходит и становится напротив меня. Я вижу его босые ноги. Как бы я хотела покрыть поцелуями каждый дюйм его ступней, провести языком по стопе, обсосать каждый пальчик! О черт.
— Ты отлично выглядишь, — говорит Кристиан.
Я смотрю в пол, сознавая, что на мне нет ничего, кроме трусиков. Краска бросается мне в лицо. Кристиан наклоняется и поднимает мой подбородок, принуждая встретить его прямой взгляд.
— Ты самая прекрасная женщина на свете, Анастейша. И ты принадлежишь только мне, — тихо говорит он. — Встань.
В его голосе столько мягкости, столько страсти.
Шатаясь, я встаю на ноги.
— Посмотри на меня.
Я поднимаю глаза и вижу тлеющий огонь в его серых глазах. Это взгляд доминанта — тяжелый, холодный, невыносимо чувственный, семь оттенков греха в одном соблазняющем взоре. Во рту становится сухо, и я понимаю, что сделаю все, что он мне велит. На его губах играет почти жестокая улыбка.
— Мы не подписали контракт, Анастейша, но обговорили рамки. Главное, помни о стоп-словах.
Вот дьявол… Что он задумал?
— Повтори их, — властно произносит он.
Я еле заметно хмурюсь, и его лицо тут же мрачнеет.
— Повтори эти слова, Анастейша, — говорит Кристиан медленно и отчетливо.
— Желтый, — бормочу я.
— И? — Его рот сжат в тонкую линию.
— Красный, — выдыхаю я.
— Не забудь.
Это уж слишком! Я готова отпустить язвительное замечание, напомнив ему о своем весьма высоком среднем балле, но ледяной блеск в его серых глазах заставляет меня отказаться от этого намерения.
— Если вы не закроете свой дерзкий рот, мисс Стил, боюсь, мне придется трахнуть вас прямо на коленях. Вам ясно?
Ладно, так и быть. Я нервно сглатываю и покорно закрываю глаза, усмиренная скорее его тоном, чем угрозой.
— Ясно?
— Да, господин, — поспешно бормочу я.
— Умница.
Мгновение Кристиан молча смотрит на меня.
— Стоп-слова нужны не потому, что я хочу сделать тебе больно. Но я собираюсь довести тебя до предела, и тебе придется меня направлять. Ты поняла?
Не совсем. До предела? Ох.
— Я буду прикасаться к тебе, Анастейша, но ты не сможешь видеть и слышать меня. Главное, ты будешь меня чувствовать.
Я хмурюсь. Что значит — «не слышать»? Какой в этом смысл?
Кристиан оборачивается, и я замечаю на комоде черный матовый ящичек. Кристиан подносит к нему руку — и ящичек раскалывается надвое. Дверцы разъезжаются, открывая CD-плеер и панель с кнопками. Кристиан последовательно нажимает их. Ничего не происходит, но, судя по его виду, все идет, как задумано. Я теряюсь в догадках. Когда Кристиан снова оборачивается ко мне, на его губах играет таинственная улыбка.
— Я хочу приковать тебя к кровати, Анастейша, но сперва завяжу глаза, — говорит он, извлекая айпод, — и, кроме того, ты не будешь меня слышать. Только музыку.
Ладно. Музыкальная интерлюдия, хотя я ожидала иного. Впрочем, стоит ли удивляться, непредсказуемость — конек Кристиана Грея. Боже, только бы не рэп!
— Идем. — Он ведет меня к старинной кровати на четырех столбиках. К каждому столбику прикреплены наручники: блестящая металлическая цепочка и кожаные браслеты на фоне алого атласа.
О господи, сердце готово выпрыгнуть из груди, внутри все тает, тело ломит от желания. Никогда еще я не была так возбуждена.
— Стань здесь.
Я стою лицом к кровати. Кристиан наклоняется и шепчет мне в ухо:
— Смотри перед собой. Представляй, что лежишь здесь привязанная, полностью в моей власти.
О боже!
Все мои чувства обнажены до предела. Я слышу, как он отходит к двери и вынимает что — то из подставки для хлыстов и тростей. Ну и дела! Что он задумал?
Я чувствую Кристиана за спиной. Он берет мои волосы, затягивает в конский хвост и начинает заплетать косу.
— Мне нравятся твои хвостики, Анастейша, но я слишком спешу, так что придется самому, — говорит он мягко.
Время от времени его проворные пальцы ненароком касаются спины, и всякий раз меня словно пронзает ток. Наконец Кристиан завязывает волосы узлом и легонько тянет косу на себя. Я подаюсь назад и упираюсь в него. Он тянет вбок и тычется носом мне в шею. Тихо мурлыча, проводит по коже языком и зубами, от корней волос — к плечу. Звуки, которые он издает, заставляют все мое тело вибрировать. Ниже, еще ниже, сюда, внутрь. У меня вырывается легкий стон.
— Ш-ш-ш, — выдыхает он мне в шею и протягивает руки вперед. В правой зажат флоггер. С прошлого раза я запомнила название.
— Коснись его, — шепчет Кристиан, обольстительный, словно дьявол. Моя кровь загорается. Я протягиваю руку и осторожно глажу мягкие длинные пряди. На концах замшевых волокон — маленькие бусины.
— Больно не будет, кровь лишь прильет к коже, усиливая чувствительность.
Не будет? Хорошо, если так.
— Повтори стоп-слова, Анастейша.
— Э… желтый и красный, сэр, — шепчу я.
— Умница. Помни, большинство твоих страхов — в голове.
Кристиан бросает флоггер на кровать и кладет руки мне на пояс.
— Это тебе не понадобится, — тихо говорит он, стягивая с меня трусики. Держась за резной столбик кровати, я поднимаю ноги.
— Стой прямо, — приказывает он, целует и дважды щиплет меня за ягодицу. — А теперь ложись на спину, — добавляет он и смачно шлепает меня. От неожиданности я подпрыгиваю и быстро забираюсь на жесткий негнущийся матрас. Мягкий атлас холодит кожу. Кристиан кажется невозмутимым, лишь глаза горят еле сдерживаемым возбуждением.
— Руки за голову, — командует он, и я подчиняюсь.
О боже, мое тело жаждет его!
На миг он исчезает из поля зрения. Уголком глаза я вижу, как он снова подходит к комоду, возвращаясь с айподом и маской, похожей на ту, что я надевала в самолете. Я хочу улыбнуться, но губы не слушаются. Мышцы лица словно окаменели, глаза расширены, и я не свожу их с Кристиана.
Присев на край кровати, он протягивает мне айпод с какой-то странной антенной и наушниками. Я хмурюсь. Что это?
— Эта штука передает музыку с айпода внешней стереосистеме, — отвечает он на мой незаданный вопрос. — Я буду слышать то же, что и ты, у меня есть пульт. — Кристиан ухмыляется и поднимает маленький плоский предмет, похожий на стильный калькулятор. Наклонившись ко мне, он вставляет наушники в уши и кладет айпод на кровать за моей головой.
— Подними голову, — говорит он, и я, не прекословя, исполняю приказ.
Кристиан медленно заводит резинку за голову, и я слепну. Одновременно резинка удерживает наушники. Кристиан встает с кровати. Я все еще могу слышать его, но меня оглушает собственное дыхание — частое, прерывистое, выдающее мое возбуждение.
Кристиан берет меня за левое запястье и аккуратно пристегивает его к столбику кровати. Длинные пальцы проводят линию по всей длине руки. Ах! Его прикосновение рождает во мне сладкую дрожь. Я слышу, как он заходит с другой стороны и пристегивает правое запястье. И снова его пальцы гладят мою кожу. Боже правый… Я готова взорваться. Ну почему это так эротично?
Став в ногах кровати, Кристиан берет меня за обе лодыжки.
— Подними голову, — снова говорит он.
Я подчиняюсь, и он рывком подтягивает меня к себе. Теперь наручники удерживают мои руки на весу. Вот черт, я не могу пошевелить ими. Трепет предвкушения и мучительный восторг сотрясают тело. Я чувствую влагу между ног. Разведя их в стороны, Кристиан поочередно пристегивает мои лодыжки к столбикам. Я лежу, распятая на кровати, полностью в его власти. Меня пугает, что я не вижу Кристиана, и вся обращаюсь в слух, но слышу лишь, как глухо колотится сердце.
Неожиданно с тихим щелчком просыпается к жизни айпод. Одинокий ангельский голос заводит нежный мотив, его подхватывает другой, еще один, и вскоре небесный хор выпевает внутри моей головы древний, древний гимн. Но что это? Никогда раньше я не слышала такой музыки.
Что-то непередаваемо нежное касается моей шеи, спускается к горлу, мягко скользит вдоль грудной клетки, лаская грудь, обводя соски. Это же мех! Меховая перчатка?
Рука Кристиана неспешно опускается ниже, обводит пупок, гладит бедра. Я предвкушаю продолжение… и эта музыка… эта небесная музыка в моей голове… мех скользит вдоль лобка… вот он уже между ног… вниз, вдоль бедер… мне почти щекотно… вступают еще голоса… каждый ведет свою партию… они сливаются в блаженную гармонию, подобную которой трудно вообразить. Я успеваю уловить слово «deus»,[12] значит, поют по-латыни. А меховая перчатка движется вдоль рук, возвращаясь к груди. Соски твердеют под нежными прикосновениями. Я задыхаюсь, ожидая, что мех сменят пальцы Кристиана.
Неожиданно мех уступает место замшевым волокнам. Флоггер повторяет путь меховой перчатки, и я снова разрываюсь между ласковым поглаживанием и пением. Сотни голосов у меня в голове свивают небесный гобелен из золотых и серебряных нитей, замша ласкает кожу… О боже… внезапно все обрывается. Резкий удар обжигает живот.
— Ааааа! — кричу я.
По-настоящему мне не больно, немного щиплет, но меня застали врасплох. Следующий удар сильнее.
— Ааааа!
Мне хочется закрыться руками, вскочить, убежать… или остаться, предвкушая боль. Я ни в чем не уверена, ощущения слишком новы. Я не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Еще удар. На этот раз поперек груди. Я снова кричу. Кричу от наслаждения, боль терпима, даже приятна, нет-нет, довольно! Кожа поет в унисон с музыкой, я с каждым ударом все глубже погружаюсь в тайники души, где дремлют самые отчаянные фантазии. И мне это нравится.
Удары вдоль бедер, короткие хлесткие удары по лобку, по ногам, и снова по туловищу, снова вдоль бедер. Удары не прекращаются, пока музыка не достигает кульминации. Неожиданно она обрывается. Замирает и плетка. Музыка вступает снова… и на меня обрушивается град ударов, заставляя стонать и корчиться от сладкой муки. И снова тишина… лишь мое прерывистое дыхание и неутоленная страсть. Что со мной? Что он со мной делает? Я не могу совладать с возбуждением. Я там, где правят порок и похоть.
Кровать прогибается под весом его тела, и музыка вступает вновь. Вероятно, он поставил запись на повтор. Теперь путем, который прочертил мех, следуют нос и губы Кристиана… шея, горло… он целует, посасывает кожу, опускаясь ниже, к груди. Ах! Его язык терзает мои соски, пока рот занят одним, пальцы теребят другой. Вероятно, мои стоны заглушают музыку, но я их не слышу. Я забываю себя, без остатка растворяясь в Кристиане… растворяясь в небесных голосах… в ощущениях, которые сильнее меня. Я полностью отдаюсь на милость его искусных рук и губ.
Кристиан опускается ниже, его язык обводит мой пупок… вслед за мехом и плеткой. Я стону. Он целует, посасывает, покусывает мою кожу… двигаясь все ниже и ниже. И вот его язык добирается туда. Туда, где сходятся мои бедра. Я запрокидываю голову назад и кричу, я зависаю на самом краю — и тут Кристиан останавливается.
Нет! Он опускается на колени между моих ног и освобождает одну лодыжку. Я вытягиваю ногу… закидываю ее на Кристиана. Он освобождает вторую лодыжку. Его руки массируют и растирают мои затекшие конечности. Затем Кристиан сжимает мои бедра и приподнимает меня вверх. Я выгибаю спину, плечами упираясь в кровать. И вот, стоя на коленях, одним мощным движением он входит в меня… о черт… я снова кричу. Я уже ощущаю содрогание оргазма, но внезапно Кристиан замирает. О нет! Сколько еще продлится эта мука?
— Пожалуйста! — умоляю я.
Он стискивает меня сильнее… предупреждая? Его пальцы впиваются в мои ягодицы… я задыхаюсь… выходит, он это нарочно? Очень медленно Кристиан начинает двигать бедрами… мучительно медленно. О черт, когда это закончится? В хор вплетаются новые голоса… и его движения убыстряются, еле заметно, он полностью контролирует себя… двигаясь в согласии с музыкой. Но я уже не в силах терпеть эту муку.
— Пожалуйста, — умоляю я на последнем издыхании. Кристиан резко опускает меня на кровать и сам опускается сверху, удерживая свой вес на руках, и с силой входит в меня. Музыка достигает кульминации, и меня накрывает сокрушающий оргазм, самый сильный из всех, мною испытанных. Кристиан кончает вслед за мной. Три мощных толчка, на миг он замирает и опускается на меня сверху.
Сознание — где бы оно ни плутало — возвращается. Кристиан отодвигается от меня, музыка доиграла. Он вытягивается на кровати, освобождая мое правое запястье. Я издаю стон. Кристиан быстро отстегивает левый наручник, сдергивает маску с моего лица, вынимает наушники из ушей. Щурясь в приглушенном мягком свете, я встречаю его пристальный взгляд.
— Привет, — тихо произносит он.
— И тебе привет, — смущенно бормочу я.
Губы Кристиана трогает улыбка, он наклоняется и нежно целует меня.
— Ты справилась, — шепчет он. — Повернись.
Черт! Что он собирается делать?
Глаза Кристиана теплеют.
— Хочу растереть тебе плечи.
— А… тогда ладно.
Я перекатываюсь на живот. Я смертельно устала. Кристиан начинает мять и поглаживать мои плечи. Я издаю громкий стон — у него такие сильные, такие умелые пальцы. Кристиан целует меня в макушку.
— Что это была за музыка? — бессвязно бормочу я.
— Spem in alium, мотет для сорока голосов Томаса Таллиса.
— Грандиозно…
— Я всегда хотел трахаться под эту музыку.
— Так для вас это впервые, мистер Грей?
— А вы как думали, мисс Стил?
Я снова издаю стон — его пальцы и впрямь творят чудеса.
— И для меня это в первый раз, — сонно бормочу я.
— Хм… у нас с вами многое впервые, — сухо замечает Кристиан.
— Так о чем я болтала во сне, Кри… господин?
На миг его руки замирают.
— Много о чем, Анастейша. О клетках и клубнике… о том, что хотите большего… о том, что скучаете обо мне.
Слава богу.
— И все? — с явным облегчением спрашиваю я.
Кристиан вытягивается рядом, лежит, подперев голову локтем, и строго смотрит на меня.
— А вы чего боялись?
Вот дьявол!
— А вдруг я обозвала вас во сне самовлюбленным болваном и заявила, что в постели вы безнадежны?
Кристиан сводит брови на переносице.
— Для меня это не новость, однако вы меня заинтриговали. Что вы скрываете, мисс Стил?
Я с невинным видом хлопаю ресницами.
— Ничего.
— Анастейша, вы безнадежны, когда дело доходит до вранья.
— Я думала, после секса вы решили меня рассмешить, но это не смешно.
— Я не умею смешить.
— Мистер Грей! Неужели на свете есть что-то, чего вы не умеете? — восклицаю я.
Он улыбается в ответ.
— Увы, в этом смысле я совершенно безнадежен.
В его голосе столько гордости, что я прыскаю от смеха.
— И я.
— Приятно слышать, — тихо говорит он, наклоняется и целует меня. — Но ты точно что-то скрываешь, Анастейша. Скоро я займусь тобой всерьез.
Бог (лат.).