Кейт в экстазе.
— А что ему понадобилось в «Клейтонсе»?
Ее любопытство просачивается сквозь телефон. Я стою в подсобке, стараясь говорить как ни в чем не бывало.
— Случайно оказался поблизости.
— Уж больно много совпадений, Ана. Не искал ли он тебя? — задумчиво говорит она.
От этой мысли сердце екает, однако радость моя длится недолго. Как ни грустно, надо признать: Грей приезжал по делам.
— Он посетил экспериментальную ферму Вашингтонского университета. Финансирует какие-то исследования, — бормочу я.
— Да, он выделил им грант в два с половиной миллиона долларов.
Ого!
— Откуда ты знаешь?
— Ана, я журналистка, я собирала о нем сведения. Это моя работа — знать такие вещи.
— Ладно, Карла Бернстайн,[1] успокойся. Так тебе нужны эти фотографии?
— Разумеется. Вопрос в том, кто их будет делать и где?
— Мы можем спросить его. Он сейчас здесь.
— А ты можешь с ним связаться?
— У меня есть номер его мобильного.
Кейт шумно вздыхает.
— Самый богатый, недоступный, самый таинственный холостяк в штате Вашингтон запросто дал тебе номер своего мобильного.
— Ну да.
— Ана! Ты ему нравишься. Тут и думать не о чем, — произносит она убежденно.
— Кейт, с его стороны это простая любезность.
Еще не договорив, я понимаю, что это неправда.
Любезность совсем не в характере Кристиана Грея. Он вежлив, не более того. И маленький тихий голосок шепчет: возможно, Кейт права. От этой мысли у меня мурашки бегут по коже. Но ведь сказал же он: «Я рад, что Кейт не смогла приехать на интервью». В тихом восторге я обхватываю себя руками и начинаю раскачиваться из стороны в сторону, лелея мысль о том, что и впрямь, хоть ненадолго, ему понравилась. Кейт возвращает меня к реальности.
— Но у нас нет фотографа. Леви как раз на эти выходные уехал домой, в Айдахо-Фоллз. Вот он расстроится, когда узнает, что упустил шанс снять одного из ведущих американских промышленников!
— Хм… Может, попросить Хосе?
— Это мысль! Попроси его, он для тебя все на свете сделает. Потом позвонишь Грею и узнаешь, где ему удобнее. — Кейт ужасно бесцеремонна насчет Хосе.
— Думаю, ты должна сама ему позвонить.
— Кому, Хосе? — издевается Кейт.
— Нет, Грею.
— Ана, это у тебя с ним роман.
— Роман? — Мой голос взлетает на несколько октав. — Да я с ним едва знакома.
— Ну, ты по крайней мере с ним разговаривала, — отвечает Кейт с досадой. — И похоже, он хочет познакомиться с тобой поближе. Ана, просто позвони ему, и все, — в приказном тоне говорит она и вешает трубку. У нее иногда прорезаются командирские замашки. Я хмурюсь, глядя на телефон, и показываю ему язык.
Не успеваю я отправить сообщение Хосе, как в подсобку заходит Пол. Ему нужна наждачная бумага.
— Ана, у нас там полно посетителей, — желчно замечает он.
— Прошу прощения. — Я поворачиваюсь, чтобы идти.
— А где ты познакомилась с Кристианом Греем? — нарочито небрежно спрашивает Пол.
— Брала у него интервью для нашей студенческой газеты, когда Кейт заболела.
Я пожимаю плечами, стараясь, чтобы мои слова прозвучали естественно, но мне это удается не лучше, чем Полу.
— Кристиан Грей в «Клейтонсе». Ну, дела! — Он удивленно фыркает и трясет головой. — Ну, да ладно. Хочешь, сходим куда-нибудь сегодня вечером?
Каждый раз, когда Пол приезжает домой, он приглашает меня на свидание, и я всегда отказываюсь. Это уже стало традицией. Пол выглядит как типичный американский парень с обложки, но он совсем не похож на литературного героя, как ни старайся представить его в этом качестве. А Грей? — спрашивает меня мое подсознание, как бы подняв бровь. Я быстренько его затыкаю.
— Разве вы не будете сегодня отмечать день рождения твоего брата?
— Это завтра.
— Как-нибудь в другой раз, Пол. У меня на следующей неделе выпускные экзамены, мне надо заниматься.
— Ана, когда-нибудь ты ответишь мне «да»! — Он улыбается, и я спасаюсь бегством в торговый зал.
— Ана, я снимаю интерьеры, а не портреты, — стонет Хосе.
— Хосе, ну пожалуйста. — Сжимая телефон, я меряю шагами гостиную нашей квартиры и смотрю в окно на меркнущий вечерний свет.
— Дай мне телефон.
Кейт выхватывает у меня мобильный, откидывая за плечо шелковистые золотые волосы.
— Послушай, Хосе Родригес, если ты хочешь, чтобы наша газета сделала репортаж с открытия твоей выставки, ты должен быть завтра на съемках, усек? — Кейт умеет добиваться своего. — Хорошо. Ана тебе еще позвонит и скажет, когда и где. До завтра. — Она захлопывает телефон. — С этим улажено. Осталось только договориться о времени и месте. Звони ему. — Она протягивает мне мобильный. У меня скручивает живот. — Звони прямо сейчас.
Я бросаю на нее сердитый взгляд и лезу в задний карман за визиткой. Глубоко вздохнув, трясущимися пальцами набираю номер.
Он отвечает на второй звонок. Его голос сдержан, спокоен и холоден.
— Грей.
— Э… мистер Грей? Это Анастейша Стил. — Я не узнаю собственного голоса. Следует короткая пауза. Это просто невыносимо. В душе я вся трепещу.
— Мисс Стил. Рад вас слышать. — Тон изменился. Похоже, он удивлен; в голосе слышно тепло… и даже ласка. Дыхание прерывается, я краснею. Внезапно я осознаю, что Кэтрин Кавана смотрит на меня, открыв рот, и убегаю на кухню, чтобы скрыться от ее проницательных глаз.
— Я звоню по поводу фотосессии для статьи. — «Дыши, Ана, дыши». Мои легкие судорожно втягивают воздух. — Завтра, если вас устроит. Когда вам удобно, сэр?
Я почти вижу улыбку сфинкса.
— Я остановился в отеле «Хитман», в Портленде. Ну, скажем, завтра утром в половине десятого?
— Хорошо, мы приедем. — Я вне себя от восторга — как маленькая девочка, а не взрослая женщина, которая по закону штата Вашингтон имеет право голосовать и покупать алкоголь.
— Жду с нетерпением, мисс Стил. — Я представляю опасный блеск в его серых глазах. Как ему удается вложить в пять коротких слов столько мучительного соблазна? Я отключаюсь. Кейт уже на кухне и смотрит на меня с сосредоточенным выражением на лице.
— Анастейша Роуз Стил. Он тебе нравится! Никогда раньше не видела, чтобы ты так на кого-то реагировала. Ты вся красная.
— Да ладно, Кейт, я постоянно краснею. У меня такая привычка. Не делай далеко идущих выводов, — огрызаюсь я. — Просто в его присутствии я чувствую себя ужасно неловко, вот и все.
— «Хитман», это меня успокаивает, — бормочет Кейт. — Надо будет позвонить менеджеру и договориться о месте для съемки.
— Я приготовлю ужин, а потом мне надо заниматься. — Не в силах скрыть раздражения, я открываю буфет, чтобы приготовить ужин.
Ночью я плохо сплю, все время ворочаюсь с боку на бок. Мне снятся туманные серые глаза, комбинезоны, длинные ноги, тонкие пальцы и темные, неизученные места. Два раза за ночь я просыпаюсь оттого, что сердце колотится, готовое выпрыгнуть из груди. Хороша же я буду назавтра после бессонной ночи! Я взбиваю подушку и пытаюсь наконец улечься.
Отель «Хитман» уютно разместился в самом сердце Портленда. Это величественное здание коричневого камня было построено как раз накануне краха конца 1920-х. Хосе, Тревис и я едем в моем «жуке», а Кейт — в своем «SLK», поскольку в мою машину мы все не влезли. Тревис — друг и помощник Хосе, он будет ставить свет. Кейт ухитрилась договориться с «Хитманом», чтобы нам бесплатно выделили комнату для съемки в обмен на упоминание в журнале. Когда она объясняет на ресепшен, что мы приехали фотографировать известного предпринимателя Кристиана Грея, нам сразу же предоставляют номер люкс. Обычного размера люкс, поскольку самый большой номер, очевидно, занимает мистер Грей. Администратор показывает нам апартаменты — он очень молод и почему-то страшно волнуется. Скорее всего, на него произвела сильное впечатление красота Кейт и ее властные манеры, потому что он послушен ей, как глина рукам скульптора. Комнаты элегантны, сдержанны и богато обставлены.
Времени — девять. У нас в запасе еще полчаса. Кейт разворачивается на полную мощность.
— Хосе, думаю, надо снять его на фоне стены, ты согласен? — Она не дожидается ответа. — Тревис, убери стулья. Ана, позвони, пожалуйста, горничной, чтобы принесли напитки. И скажи Грею, что мы уже здесь.
Раскомандовалась тут. Я закатываю глаза, но делаю, что приказано.
Через полчаса Кристиан Грей входит в наш номер.
Ух ты! На нем белая рубашка с распахнутым воротом и серые фланелевые брюки, сидящие на бедрах. Непослушные волосы еще влажные после душа. Я смотрю на него, и во рту у меня все пересыхает. Он жутко сексуальный. За Греем в номер заходит какой-то мужчина лет тридцати пяти, заросший щетиной и коротко стриженный, в строгом темном костюме и галстуке, и молча становится в углу. Его карие глаза невозмутимо следят за нами.
— Рад вас видеть, мисс Стил. — Грей протягивает руку, и я жму ее, быстро моргая. Ох… какой он… обалдеть. Прикасаясь к его руке, я чувствую, как по телу пробегает приятный ток, смущаюсь и краснею. Наверное, мое неровное дыхание слышно всем вокруг.
— Мистер Грей, это Кэтрин Кавана, — бормочу я, сделав жест рукой в сторону Кейт, которая выходит вперед, глядя ему прямо в глаза.
— Настойчивая мисс Кавана. Как вы себя чувствуете? — Он приветливо улыбается. — Надеюсь, вам уже лучше? Анастейша сказала, что на прошлой неделе вы болели?
— Все в порядке, спасибо, мистер Грей. — Она, не моргнув глазом, пожимает его руку.
Кейт училась в лучшей частной школе штата Вашингтон. У нее богатые родители, и она выросла уверенной в себе и своем месте в мире. Я ею восхищаюсь.
— Спасибо, что нашли для нас время. — Она вежливо улыбается.
— Не стоит благодарности, — отвечает он и вновь одаривает меня взглядом серых глаз. Я опять заливаюсь краской. Черт!
— Хосе Родригес, наш фотограф, — говорю я, улыбаясь. Хосе нежно улыбается мне в ответ. Когда он переводит взгляд на Грея, его глаза становятся холодными. — Мистер Грей, — кивает он.
— Мистер Родригес. — Выражение лица Грея тоже меняется, когда он оценивает Хосе. — Где вы хотите меня сфотографировать? — Голос звучит немного угрожающе. Но Кейт не может уступить Хосе главную роль.
— Мистер Грей, вы не могли бы сесть вот здесь? Осторожнее, не споткнитесь о провод. А потом мы сделаем несколько снимков стоя. — Она указывает ему на кресло у стены.
Тревис включает свет, на мгновение ослепляя Грея, и бормочет извинения. Затем мы с Тревисом стоим и смотрим, как Хосе щелкает камерой. Он делает несколько снимков с рук, прося Грея повернуться туда, потом сюда, поднять ладонь, а потом снова опустить. Потом Хосе ставит камеру на штатив и делает еще несколько фотографий, а Грей все это время, примерно двадцать минут, сидит и терпеливо позирует. Моя мечта сбылась — я могу любоваться им с близкого расстояния. Дважды наши глаза встречаются, и я с трудом отрываюсь от его туманного взгляда.
— Сидя достаточно, — снова вмешивается Кейт. — Теперь стоя, если вы не против, мистер Грей.
Он встает, и Тревис бросается убирать стул. Хосе снова щелкает затвором своего «Никона».
— Думаю, достаточно, — провозглашает он через пять минут.
— Замечательно, — говорит Кейт. — Еще раз спасибо, мистер Грей.
Она жмет его руку, а за ней Хосе.
— Буду ждать вашей статьи, мисс Кавана, — бормочет Грей и уже в дверях, повернувшись ко мне, произносит: — Вы меня не проводите, мисс Стил?
— Конечно, — отвечаю я, совершенно обескураженная. Бросаю тревожный взгляд на Кейт, та пожимает плечами. Хосе у нее за спиной мрачно хмурится.
— Всего вам доброго, — произносит Грей, открывая дверь и пропуская меня вперед.
Вот те раз!.. В чем дело? Что ему от меня нужно? Я замираю в коридоре, переминаясь с ноги на ногу, и жду Грея, который выходит из комнаты в сопровождении мистера Короткая Стрижка в строгом костюме.
— Я позвоню тебе, Тейлор, — бросает он Короткой Стрижке. Тейлор уходит по коридору, и Грей обращает свой прожигающий взгляд на меня. О господи! Я что-нибудь сделала не так? — Не хотите выпить со мной кофе?
Сердце стучит у меня в горле. Свидание? Кристиан Грей пригласил меня на свидание? Он спросил, не хочешь ли ты кофе. «Наверное, ему кажется, что ты еще не проснулась», — посмеивается надо мной мое подсознание.
— Мне надо развезти всех по домам, — бормочу я извиняющимся тоном, скручивая руки.
— Тейлор, — кричит он, и я подпрыгиваю от неожиданности. Тейлор, который уже успел отойти, снова идет к нам.
— Они живут в университетском городке? — спрашивает Грей негромко.
Я киваю, не в силах открыть рот.
— Их отвезет Тейлор, мой шофер. У нас тут большой внедорожник, туда влезет и снаряжение.
— Да, мистер Грей? — спрашивает Тейлор как ни в чем не бывало.
— Не могли бы вы отвезти фотографа, его ассистента и мисс Кавана домой?
— Конечно, сэр.
— Ну вот. А теперь вы выпьете со мной кофе? — Грей улыбается, как будто заключил сделку.
Я хмурюсь.
— Э-э… Мистер Грей, вообще-то… Послушайте, Тейлору не обязательно их отвозить. — Я бросаю быстрый взгляд на Грея, который стоически сохраняет невозмутимое выражение лица. — Если вы подождете, мы с Кейт поменяемся машинами.
Грей расплывается в сияющей, беспечной улыбке во весь рот. О, боже… и открывает передо мной дверь номера. Я обегаю его, чтобы войти, и застаю Кейт оживленно обсуждающей что-то с Хосе.
— Ана, ты ему определенно нравишься, — говорит она без всякого вступления. Хосе неодобрительно смотрит на меня. — Но я ему не доверяю, — добавляет она.
Я поднимаю руку в надежде, что она меня выслушает.
— Кейт, ты не могла бы поменяться со мной машинами и взять «жук»?
— Зачем?
— Кристиан Грей пригласил меня выпить кофе.
У нее открывается рот. Какой чудесный момент: Кейт лишилась дара речи!.. Она хватает меня за локоть и тащит из гостиной в спальню.
— Ана, с ним явно что-то не так. Грей выглядит потрясающе, я согласна, но он опасный тип. Особенно для таких, как ты.
— Что значит таких, как я?
— Ты понимаешь, не прикидывайся. Для невинных девушек вроде тебя, — говорит она немного раздраженно.
Я краснею.
— Кейт, мы просто выпьем кофе. На следующей неделе у меня экзамены, надо заниматься, поэтому я не буду сидеть с ним долго.
Кейт поджимает губы, словно обдумывая мое предложение. Наконец она достает из кармана ключи и отдает мне. Я взамен отдаю ей свои.
— Я буду ждать. Не задерживайся, а то мне придется выслать спасательную команду.
— Спасибо. — Я обнимаю ее.
Кристиан Грей ждет, прислонившись к стене, похожий на манекенщика из глянцевого мужского журнала.
— Все, я готова пить кофе, — бормочу я, краснея, как свекла.
Грей ухмыляется.
— Только после вас, мисс Стил.
Он жестом показывает, чтобы я проходила вперед. Я иду по коридору на трясущихся ногах; голова кружится, сердце выбивает тревожный неровный ритм. Я иду пить кофе с Кристианом Греем… и я ненавижу кофе.
По широкому коридору мы вместе идем к лифтам. Что я ему скажу? Мой мозг сковывает ужасное предчувствие. О чем мы будем говорить? Какие у нас могут быть общие темы для разговора?
Мягкий теплый голос отрывает меня от размышлений:
— А вы давно знаете Кэтрин Кавана?
О, легкий вопрос для начала.
— С первого курса. Она моя близкая подруга.
— Хм, — произносит Грей неопределенно. Что у него на уме?
Он нажимает кнопку вызова лифта, и почти сразу же раздается звонок. Двери открываются, и мы видим парочку, застывшую в страстном объятии. От неожиданности они отскакивают друг от друга и виновато отводят глаза. Мы с Греем заходим в лифт.
Я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица, поэтому смотрю в пол и чувствую, как щеки наливаются румянцем. Кошусь на Грея из-под ресниц: вроде бы он улыбается самыми уголками губ, но трудно сказать наверняка. Парень с девушкой тоже не говорят ни слова, и в неловком молчании мы доезжаем до первого этажа. В лифте нет даже музыки, чтобы разрядить обстановку.
Двери открываются, и, к моему удивлению, Грей берет меня за руку, сжав ее своими длинными прохладными пальцами. Я чувствую, как по телу пробегает разряд тока, и без того быстрое биение сердца еще сильнее ускоряется. Он выводит меня из лифта, и мы слышим сдавленные смешки парочки, вышедшей вслед за нами. Грей ухмыляется.
— Что это такое с лифтами? — бормочет он.
Мы проходим через просторный, оживленный холл к выходу, но Грей не идет через вращающуюся дверь. Интересно, это потому, что он не хочет выпускать мою руку?
На улице теплый воскресный майский день. Светит солнце, и почти нет машин. Грей поворачивает направо и шагает по направлению к перекрестку, где мы останавливаемся и ждем, когда загорится зеленый. Он так и не отпустил мою руку. Я иду по улице, и Кристиан Грей держит меня за руку. Никто еще не держал меня за руку. По всему моему телу бегут мурашки, голова кружится. Я стараюсь стереть с лица дурацкую ухмылку от уха до уха. Появляется зеленый человечек, и мы переходим на другую сторону.
Так мы идем четыре квартала и наконец достигаем «Портланд-кофе-хаус», где Грей отпускает мою руку, чтобы распахнуть дверь. Я захожу внутрь.
— Выбирайте пока столик, я схожу за кофе. Вам что принести? — спрашивает он как всегда вежливо.
— Я буду чай… «Английский завтрак», пакетик сразу вынуть.
Грей поднимает брови.
— А кофе?
— Я его не люблю.
Он улыбается.
— Хорошо, чай, пакетик сразу вынуть. Сладкий?
На мгновение ошарашенно замолкаю, сочтя это ласковым обращением. Но подсознание, поджав губы, возвращает меня к реальности. Идиотка, он спрашивает, сахар класть или нет?
— Нет, без сахара. — Я смотрю вниз на свои сведенные пальцы.
— А есть что-нибудь будете?
— Нет, спасибо, ничего. — Я качаю головой, и он идет к прилавку.
Пока Грей стоит в очереди, я исподтишка наблюдаю за ним сквозь опущенные ресницы. Я могу смотреть на него целыми днями. Он высок, широк в плечах и строен, а как эти брюки обхватывают бедра… О, господи! Несколько раз он проводит длинными, изящными пальцами по уже высохшим, но по-прежнему непослушным волосам. Хм… Я бы сама с удовольствием провела по ним рукой. Эта мысль застает меня врасплох, и щеки вновь наливаются румянцем. Я кусаю губу и смотрю вниз, на руки.
— Хотите, я угадаю, о чем вы думаете? — Грей стоит рядом со столиком и смотрит прямо на меня.
Я заливаюсь краской. О том, что будет, если провести рукой по вашим волосам. Мне интересно, мягкие ли они на ощупь… Я отрицательно качаю головой. Грей ставит поднос на небольшой, круглый столик, фанерованный березой. Он протягивает мне чашку с блюдцем, маленький чайник и тарелочку, на которой лежит одинокий пакетик чая с этикеткой Twinings English Breakfast — мой любимый. Сам он пьет кофе с чудесным изображением листочка на молочной пенке. Интересно, как это делается? — раздумываю я от нечего делать. Он взял себе черничный маффин. Отставив поднос в сторону, Грей садится напротив меня и скрещивает длинные ноги. Движения его легки и свободны, он полностью владеет своим телом. Я ему завидую. Особенно если учесть, что я — неуклюжая, с плохой координацией движений. Мне трудно добраться из пункта А в пункт Б и не упасть по дороге.
— Так о чем же вы думаете? — настаивает он.
— Это мой любимый чай. — Голос звучит тихо и глухо. Я не могу поверить, что сижу напротив Кристиана Грея в кофейне в Портленде. Он хмурится — чувствует, что я что-то недоговариваю. Я окунаю пакетик в чашку и почти сразу вынимаю его чайной ложечкой и кладу на тарелку. Грей вопросительно смотрит на меня, склонив голову набок.
— Я люблю слабый чай без молока, — бормочу я, как бы оправдываясь.
— Понимаю. Он ваш парень?
Ну и ну… С чего бы это?
— Кто?
— Фотограф. Хосе Родригес.
От удивления я нервно смеюсь.
— Нет, Хосе мой старый друг и больше ничего. Почему вы решили, что он мой парень?
— По тому, как он улыбался вам, а вы — ему. — Грей глядит мне прямо в глаза. Я чувствую себя ужасно неловко и пытаюсь отвести взгляд, но вместо этого смотрю на него как зачарованная.
— Он почти что член семьи, — шепчу я.
Грей слегка кивает, по-видимому, удовлетворенный отпетом. Его длинные пальцы ловко снимают бумагу от маффина.
— Не хотите кусочек? — спрашивает он и снова чуть заметно улыбается.
— Нет, спасибо. — Я хмурюсь и опять перевожу взгляд на свои руки.
— А тот, которого я видел вчера в магазине?
— Пол мне просто друг. Я вам вчера сказала. — Разговор получается какой-то дурацкий. — Почему вы спрашиваете?
— Похоже, вы нервничаете в мужском обществе.
Черт, почему я должна с ним это обсуждать? «Я нервничаю только в вашем обществе, мистер Грей», — мысленно парирую я.
— Я вас боюсь. — Я краснею до ушей, но мысленно похлопываю себя по спине за откровенность и снова смотрю на свои руки.
— Вы должны меня бояться, — кивает он. — Мне нравится ваша прямота. Пожалуйста, не опускайте глаза, я хочу видеть ваше лицо.
Ох. Я смотрю на него, и Грей ободряюще, хотя и криво мне улыбается.
— Мне кажется, я начинаю догадываться, о чем вы думаете. Вы одна сплошная тайна, мисс Стил.
Кто я? Сплошная тайна?
— Во мне нет ничего таинственного.
— По-моему, вы очень хорошо владеете собой.
Неужели? Потрясающе… Как у меня так получилось? Удивительно. Я владею собой? Ни разу.
— Ну, если не считать того, что вы часто краснеете. Хотел бы я знать, почему. — Грей закидывает в рот маленький кусочек маффина и медленно жует, не сводя с меня взгляда. И, словно по сигналу, я краснею. Черт!
— Вы всегда так бесцеремонны?
— Я не думал, что это так называется. Я вас обидел? — Он, по-видимому, удивлен.
— Нет, — честно отвечаю я.
— Хорошо.
— Но вы очень властный человек, — наношу я ответный удар.
Грей поднимает брови и вроде бы немного краснеет.
— Я привык, чтобы мне подчинялись, Анастейша, — произносит он. — Во всем.
— Не сомневаюсь. Почему вы не предложили мне обращаться к вам по имени? — Я сама удивляюсь своему нахальству. Почему разговор стал таким серьезным? Я никак этого не ждала. С чего вдруг я так на него накинулась? Похоже, он старается держать меня на расстоянии.
— По имени меня зовут только члены семьи и самые близкие друзья. Мне так нравится.
Ого. И все же он не сказал: «Зовите меня Кристиан». И он действительно диктатор, этим все объясняется. В глубине души я начинаю думать, что лучше бы Кейт сама взяла у него интервью. Сошлись бы два диктатора. К тому же она почти блондинка — ну, золотисто-рыжая, — как женщины в его офисе. Мне не нравится мысль о Кристиане и Кейт. Я отпиваю глоток чая, и Грей кладет в рот еще кусочек маффина.
— Вы единственный ребенок?
Ну вот, опять меняет тему.
— Да.
— Расскажите мне о своих родителях.
Нашел о чем спрашивать. Это ужасно скучно.
— Моя мать живет в Джорджии со своим новым мужем Бобом. Отчим — в Монтесано.
— А отец?
— Отец умер, когда я была совсем маленькой.
— Извините.
— Я его совсем не помню.
— А потом ваша мать вышла замуж во второй раз?
Я фыркаю.
— Можно сказать и так.
Грей хмурится.
— Вы не любите рассказывать о себе? — говорит он сухо, потирая подбородок как бы в глубокой задумчивости.
— Вы тоже.
— Вы уже брали у меня интервью и, помнится, задавали довольно интимные вопросы. — Он ухмыляется.
Ну конечно. Вопрос насчет «гея». Я готова провалиться сквозь землю. В будущем, полагаю, мне придется пройти курс интенсивной психотерапии, чтобы не испытывать мучительного стыда при воспоминании об этом моменте. Я начинаю что-то бормотать про свою мать только для того, чтобы избавиться от неприятных мыслей.
— Мама у меня чудесная. Она неизлечимый романтик. Нынешний брак у нее четвертый.
Кристиан удивленно поднимает брови.
— Я по ней скучаю, — продолжаю я. — Сейчас у нее есть Боб. Надеюсь, он присмотрит за ней и загладит последствия ее легкомысленных начинаний, когда они потерпят крах. — При мысли о маме я улыбаюсь. Мы с ней давно не виделись. Кристиан внимательно глядит на меня, изредка отхлебывая кофе. Мне лучше не смотреть на его рот. Эти губы меня волнуют.
— А с отчимом у вас хорошие отношения?
— Конечно, я с ним выросла. Он для меня единственный отец.
— И что он за человек?
— Рэй?.. Молчун.
— И все? — удивленно спрашивает мой собеседник.
Я пожимаю плечами. А что он хотел? Историю моей жизни?
— Молчун, как и его падчерица, — подначивает Грей.
— Он любит футбол — особенно европейский, — боулинг и рыбалку. А еще он делает мебель. Бывший военный. — Я вздыхаю.
— Вы живете с ним?
— Да. Моя мама встретила мужа номер три, когда мне было пятнадцать. Я осталась с Рэем.
Грей хмурится, как будто пытается понять.
— Муж номер три жил в Техасе. Мой дом в Монтесано. А кроме того… моя мама только что вышла замуж. — Я замолкаю. Мама никогда не говорит о муже номер три. Зачем Грей завел это разговор? Его это не касается. Я тоже могу так себя вести.
— Расскажите мне о своих родителях, — прошу я.
Он пожимает плечами.
— Мой отец — адвокат, а мама — детский врач. Они живут в Сиэтле.
А-а… у него богатые родители. Я представила себе успешную пару, которая усыновляет троих детей, и один из них вырастает красавцем, который запросто покоряет вершины мирового бизнеса. Как ему это удалось? Родители должны им гордиться.
— А что делают ваши брат с сестрой?
— Элиот занимается строительством, а сестренка сейчас в Париже, изучает кулинарию под руководством какого-то знаменитого французского шефа. — Его глаза туманятся от раздражения. Он явно не хочет говорить о себе или своей семье.
— Я слышала, что Париж чудесный город, — бормочу я. Интересно, почему он избегает разговоров о своей семье? Потому что его усыновили?
— Да, очень красивый. Вы там были? — спрашивает он, сразу же успокаиваясь.
— Я никогда не была за границей. — Вот мы и вернулись к банальностям. Что он скрывает?
— А хотели бы поехать?
— В Париж? — изумляюсь я. Еще бы! Кто бы отказался! — Конечно, хотела бы, — честно признаюсь я. — Но мне больше хочется в Англию.
Грей склоняет голову набок и проводит указательным пальцем по верхней губе. О боже.
— Почему?
Я быстро моргаю. Соберись, Стил.
— Это родина Шекспира, Остен, сестер Бронте, Томаса Гарди. Я бы хотела посмотреть на те места, где были написаны эти чудесные книги.
Разговоры о литературе напоминают мне, что надо заниматься. Я смотрю на часы.
— Мне пора. Я должна готовиться.
— К экзаменам?
— Да, уже скоро — во вторник.
— А где машина мисс Кавана?
— На парковке у отеля.
— Я вас провожу.
— Спасибо за чай, мистер Грей.
Он улыбается своей странной, таинственной улыбкой.
— Не за что, Анастейша. Мне было очень приятно. Идемте, — командует он и протягивает мне руку. Я беру ее, сбитая с толку, и выхожу следом за ним на улицу.
Мы бредем обратно к отелю и по взаимному согласию не произносим ни слова. Внешне Грей спокоен и собран. Я отчаянно пытаюсь оценить, как прошло наше утреннее свидание за чашкой кофе. У меня такое чувство, словно я побывала на собеседовании, только непонятно, на какую должность.
— Вы всегда носите джинсы? — ни с того ни с сего спрашивает Грей.
— Почти.
Он кивает. Мы снова на перекрестке со светофором. Я лихорадочно прокручиваю в мозгу события сегодняшнего утра. Какой странный вопрос… Сейчас мы расстанемся. Вот и все. У меня был шанс, и я его упустила. Возможно, у него кто-то есть.
— А у вас есть девушка? — выпаливаю я. О господи, неужели я произнесла это вслух?
Его губы кривятся в полуулыбке.
— Нет, Анастейша, девушки у меня нет и быть не может, — говорит он негромко.
Ого… Что он хочет этим сказать? Он не гей? Или все-таки гей? Может, он сказал неправду на интервью?.. В первый момент я жду продолжения, однако Грей молчит. Все, надо идти. Мне нужно все обдумать. Я должна от него уйти. Я делаю шаг вперед, спотыкаюсь и чуть не падаю головой вперед на дорогу.
— Черт, Ана! — Грей так сильно дергает меня за руку, что я падаю назад ровно за секунду до того, как мимо проносится велосипедист, движущийся против потока машин на улице с односторонним движением.
Все происходит в одно мгновение — я падаю, и вот я уже в его объятиях, и он прижимает меня к груди. Я вдыхаю его чистый, живой аромат. От него пахнет свежевыстиранной льняной рубашкой и дорогим гелем для душа. О боже… Голова идет кругом. Я глубоко вздыхаю.
— Не ушиблась? — шепчет Грей. Он прижимает меня к себе, обхватив одной рукой за плечи. Пальцы другой его руки скользят по моему лицу, мягко ощупывая. Он касается большим пальцем моей верхней губы, и я чувствую, что у него остановилось дыхание. Грей смотрит мне прямо в глаза, и я выдерживаю его тревожный, прожигающий насквозь взгляд. Это длится целую вечность, но в конце концов я перестаю замечать что-либо, кроме его прекрасного рта. Боже мой! В двадцать один год я в первый раз по-настоящему захотела, чтобы меня поцеловали. Я хочу чувствовать его губы на своих губах.
Карл Бернстайн — американский журналист, широко известный в США и Западной Европе своей работой по Уотергейтскому делу.