- Нам известно лишь о больных с высокой температурой. Об этом я информировал сегодня утром Дахау и просил доктора Бланке приехать сюда. А кстати, кто вам сказал, что это сыпняк?
- Врач женских бараков, - ответила Россхаупт, не заметив, как Копиц и Дейбель обменялись взглядами. - Я плохо себя чувствую. Есть у вас пирамидон? Или глоток спиртного?
- О, конечно, - Копиц вскочил и вытащил бутылку шнапса, которую только что припрятал в шкаф с бумагами. Дейбель тем временем рылся в маленькой аптечке у двери.
- Я думаю, будет лучше убрать женщин из вашего лагеря, Копиц, сказала вдруг надзирательница. - Избавитесь от хлопот, а главное, от меня. А? - Она даже попыталась улыбнуться и замигала рыжими ресницами.
- Убрать женщин? А кто будет нам стряпать? И для чего мы спешно строили забор внутри лагеря? Значит, все это напрасно?
- Напрасно. У Молля строят еще больше ненужных вещей... расходуют миллионы... А стряпать? Столько мужчин бездельничает у вас в лагере. Будут варить себе сами.
- Вы же это не всерьез! А кухня эсэс?
- Двадцать девушек из пятого лагеря могут ежедневно приходить сюда пешком.
Копиц хотел продолжить свои возражения, но решающий маневр на этот раз предпринял Дейбель. Он сдвинул фуражку на затылок и вздохнул:
- Бедняга Лейтхольд!
- Почему бедняга? - устало спросила Россхаупт. Копиц оживился.
- Как, вы не знаете? Он же без ума от одной из этих евреек. Из-за него у нас хлопот не оберешься.
Россхаупт подняла брови.
- Этот калека? Да что вы говорите!
- Вот именно он. Самое время убрать отсюда девушек, этим вы, быть может, спасете жизнь Лейтхольду.
Усталость все сильнее овладевала надзирательницей.
- Этого я совсем не хочу. Если все это правда и ваш помощник забыл о своей эсэсовской чести, ему место на виселице.
- Вот именно! - убежденно сказал Копиц. - Но отъезд девушек, возможно, исправит его. Да, переведите их в другое место, фрау Россхаупт.
- Посмотрим... - Надзирательница с трудом подняла набрякшие веки. Слушайте, нет ли у вас тут какой-нибудь каморки, где можно прилечь?
Копиц перегнулся через стол.
- Может быть, вызвать доктора? Что с вами?
- Ничего, - сказала она и хлебнула из рюмки. - Сегодня утром я получила телеграмму... Разбомбили домик моих родителей... и... младшая сестра тоже... Покажите, где у вас койка. На полчасика...
* * *
Писарь дочитал длинный список, поднял очки на лоб и протер глаза. Потом перебросил бумагу через стол Зденеку и сказал хрипло:
- Надо все переделать.
Это были первые слова, произнесенные им сегодня с утра. После переклички и инцидента с Оскаром Эрих вернулся в контору сам не свой, было видно, что сцена, разыгранная на апельплаце, отнюдь не доставила ему удовольствия. Он несколько раз собирался заговорить на эту тему со своим помощником, но Зденек работал с такой подчеркнутой сосредоточенностью, что писарь промолчал. Теперь тишина была нарушена, и Зденек поднял голову.
- А почему надо переделывать, герр Эрих?
- Надо! - прохрипел писарь. - Если бы ты вовремя посоветовался со мной, не пришлось бы зря работать. Зачем ты в шести местах указал причину смерти - "tiphus exanthematicus"?
Зденек прищурился.
- В диагнозы врачей я не вмешиваюсь. Как они пишут на рапортичках, он указал на клочки бумаги, - так я и указываю в сводке.
- Утром ты был на апельплаце и все слышал. Переделай сводку, вместо тифа напиши всюду "сердечная недостаточность", "insuficiencia cordis". Есть в лагере тиф или нет, это еще будет видно.
- Здесь подписи врачей.
- Не болтай зря. Неужели надо еще раз повторять тебе, что в глазах эсэсовцев доктора из нашего лазарета - коновалы, а не врачи...
- Об этом вы говорите с Оскаром. Я пишу то, что...
- Ну, хватит!- Эрих схватил сводку и разорвал ее пополам. Шрам на его шее побагровел. - Еще ты будешь мне перечить! В конторе этому не бывать, здесь распоряжаюсь я! Думаешь, я за вас подставлю голову под удар и пойду в комендатуру с неправильной сводкой? Как бы не так! Когда меня здесь не будет, ты поймешь, какое сомнительное удовольствие - помогать людям, имея за спиной таких олухов, как ты и Оскар. Вот будешь за все отвечать сам, тогда попробуй написать в сводке не то, чего хотят наци. А строить из себя храбреца за мой счет...
На дворе послышался возглас "Achtung!" Писарь умолк на полуслове. Его слух был натренирован: если прозевать это "Achtung", можно получить изрядную взбучку.
- Открой-ка дверь, я не расслышал...
Зденек выглянул из конторы.
- Вызывают врача женских бараков.
- К воротам? Странно. Сбегай в лазарет, скажи Шими-бачи.
Писарь остался сидеть за столом и хмуро уставился в одну точку. Надзирательница уехала минут десять назад, зачем же вызывают врача женского лагеря? Может быть, хотят назначить его вместо Оскара главой лазарета? Или это связано с тем разговором, который был сегодня у Копица с Оскаром?
Но тут Эрих оставил всяческие догадки - ему вдруг пришло в голову, что он сейчас может воспользоваться отсутствием Зденека и просмотреть его бумаги. Чех все время что-то записывает. Что это такое могло быть? Вот и сейчас, когда писарь обратился к нему насчет сводки, Зденек быстро сунул под ящик какие-то бумажки...
Эрих встал, надвинул на нос очки и перегнулся через стол к бумагам Зденека.
* * *
- Меня вызывают?
Шими-бачи схватился за грудь, но тотчас овладел собой и встал. Его щеки были, как всегда, розовы, седые виски придавали лицу благодушное выражение.
Оскар заметил невольное движение старого врача и взглянул ему в глаза.
- Тебе нехорошо?
- Нет, я просто искал градусник. - Шими-бачи сунул руку в правый карман пальто и вынул термометр. - Я думал, что он у меня в нагрудном кармане, а он, оказывается, здесь.