Мы говорим о будущем. Пока же спор между вертикально и горизонтально взлетающими самолетами, начатый в эпоху «Альбатроса» и «Урагана», еще не решен.
Многообразие летательных аппаратов стало возможным потому, что были созданы мощные и легкие двигатели. Однако проблема снабжения летательных аппаратов энергией для полета не только не упростилась, а наоборот — приобрела особую остроту.
Жюль Верн прекрасно понимал огромное значение электричества. Именно поэтому и доктор Фергюссон и Робур-Завоеватель черпают энергию для своих летательных аппаратов из аккумуляторов и батарей. В романе это, конечно, допустимое преувеличение, но в действительности до сих пор еще не создано таких аккумуляторов или батарей, которые смогли бы снабдить энергией двигатели летательного аппарата.
Идея использования электричества в летательном аппарате настолько заманчива, что появилась после первых же успехов электричества. В 1869 году замечательный русский инженер А. Н. Лодыгин предложил проект «электролета» — летательного аппарата с электрическим двигателем. Не получив поддержки на родине, изобретатель уехал во Францию, где его предложение, сулившее немалые прибыли, было подхвачено предпринимателями.
Франко-прусская война сорвала планы постройки аппарата. Но уже в 1881 году братья Тиссандье демонстрировали на Парижской выставке летающую модель аэростата с электродвигателем, а позднее электродвигатель был установлен на аэростате капитана Шарля Ренара.
Конечно, о всех этих опытах знал и Жюль Верн. Воображение позволило ему увидеть в этих скромных успехах блестящие перспективы, создать «Альбатрос» и «Ураган».
В наши дни еще не созданы, повторяем, такие аккумуляторы и батареи. Самолеты заправляются горючим: бензином или керосином. Запас его на самолете недостаточен для полета вокруг Земли, хотя скорости современных самолетов таковы, что кругосветное путешествие, на которое у Магеллана некогда ушло три года, а у Филиаса Фогга («Вокруг света в 80 дней») — почти три месяца, ныне можно совершить буквально за несколько часов.
Современный самолет вынужден совершать посадки для дозаправки периодически или производить ее в воздухе. Именно так и был организован кругосветный беспосадочный полет, который совершили в 1956 году за сорок пять часов три тяжелых американских самолета.
Мысль конструкторов и ученых поэтому непрерывно ищет других, более совершенных видов энергии для летательных аппаратов.
Успехи атомной энергетики привлекли к себе внимание авиаконструкторов, которые предложили создать атомный авиационный двигатель. Еще далеко не все подробности уточнены и не все препятствия обойдены, по в общих чертах идея такого двигателя и самолета в целом родилась. Как можно судить, имеются попытки реализации этой идеи, но об успехах говорить пока рано. Правда, построенные в США подводные лодки с атомными двигателями и строящийся в СССР гигантский атомный ледокол свидетельствуют о том, что мы близки к решению задачи создания атомного авиационного двигателя. А тогда даже невыгодным станет полет с многочисленными посадками: ведь атомный самолет, заправившись однажды ядерным «топливом», сможет очень долго летать без посадки, совершая один за другим кругосветные рейсы. На его огромном фюзеляже можно будет организовать аэродром для взлета и посадки небольших самолетов-пересадчиков. Через специальный люк пассажиры маленького самолета перейдут на атомный гигант, а те, которым нужно «сойти», займут места в кабине пересадчика. Все это произойдет в полете, а затем маленький самолет отцепится от кругосветного лайнера и доставит пассажиров на землю. Такой интересный проект предложен недавно энтузиастами атомной авиации.
Заглянем в более отдаленные времена…
Атомные самолеты — уже не новинка, но среди них вы сразу заметите странный самолет с огромными крыльями. По своим размерам он будет выделяться среди всех остальных машин. Это ионолет, проект которого предложен доктором технических наук профессором Г. И. Бабат.
…Вот ионолет вырулил на длинную, плавно поднимающуюся вверх эстакаду. Тревожно завыли сирены, предупреждая всех об опасности. Обслуживающий персонал скрылся в убежища. Еще раз прозвучали сирены, и вдруг из дюз двигателей вырвались… солнечные лучи! Через мгновенье полыханье у дюз превратилось в ослепительные солнечные протуберанцы, по аэродрому прокатился грохот, и ионолет, чуть качнувшись, заскользил вверх по эстакаде. Еще мгновенье — и удивительная машина скрылась с глаз. Тут только вы вспомнили, что не было обычной перед полетом суеты с заправкой ионолета. Неужели у него так много горючего? Нет, на ионолете совсем нет горючего!
Энергию он получает с земли. Вон в конце эстакады возвышается огромное зеркало. Это антенна. На нее подаются электромагнитные колебания сверхвысокой частоты. А антенна направляет их дальше, на ионолет, огромные крылья которого служат приемными антеннами. Вот почему они так велики. Сконцентрированная энергия передается с крыльев в реактивные камеры, где вспыхивает сверхмощное электрическое пламя — так называемый безэлектродный вихревой разряд. Воздух засасывается в камеру или в полете попадает в нее под напором. Там он раскаляется, его молекулы расщепляются и ионизируются; из сопел двигателей с колоссальной скоростью вырывается струя газа — те самые протуберанцы, которые мы видели на взлете.
И все же ионолет привязан к источнику энергии, к излучающей антенне. «Альбатрос» Робура-Завоевателя, а позднее его «Ураган» совершенно не зависели от каких бы то ни было источников энергии. Воздух, который служил им опорой, был для них и кладовой энергии. Эта мысль казалась фантастической не только современникам Жюля Верна — совсем недавно она казалась такой и нам, привыкшим не удивляться самым необыкновенным открытиям науки наших дней.
Но лет сорок пять тому назад ученые обратили внимание на странное явление: в безлунном ночном небе был обнаружен «лишний свет». Он не излучался звездами. Более того, оказалось, что значительная часть спета, которым залита ночью земля, берется неизвестно откуда! Ученые терялись в догадках, пока к 1925 году не выяснилось, что «лишний свет» излучает в своем спектре зеленую линию, точно такую же, какую дает атомарный кислород, то есть кислород, молекулы которого распались.
Тогда и появилась первая гипотеза этого явления. В 1956 году гипотеза была блестяще доказана, паука подарила нам еще один важный факт.
Оказалось, что на больших высотах кислород воздуха под влиянием космических и ультрафиолетовых лучей становится атомарным. Атомарный кислород очень неустойчив, его атомы стремятся вновь объединиться в молекулы. В момент их соединения и выделяется «лишний свет» неба. Это, казалось бы, еще ничего не дает. Но учеными был установлен еще один факт: соединение атомов кислорода в молекулы идет особенно быстро в присутствии окиси азота.
…В безлунную ночь в темном небе вдруг вспыхнула ослепительная звезда, затмившая блеском Венеру. Через несколько мгновений свет более яркий, чем сияние полной лупы, залил землю. Наблюдателям показалось, что среди ночи вдруг разгорелась заря! Это происходила реакция образования молекул кислорода. Она шла на высоте 95 километров, куда небольшая ракета забросила несколько килограммов окиси азота.
Как предполагают сейчас, энергию соединения атомов кислорода можно использовать для летательных аппаратов. Атомарный кислород будет образовывать молекулы в камерах двигателя под влиянием окиси азота. Выделяющейся энергии будет вполне достаточно, чтобы помчать ионосферный самолет с огромной скоростью.
Так превращается в реальность фантастическая идея Жюля Верна черпать энергию из воздуха. Поистине пророчески звучат сегодня слова великого фантаста: «Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал — все это будет уступать истине, ибо настанет время, когда достижения науки превзойдут силу воображения».
И наука в своем непрерывном развитии открывает повседневно такие перспективы, о которых современники Жюля Верна не могли и мечтать.
Совсем недавно ряд зарубежных журналов обошло сенсационное сообщение: в лабораторных условиях была создана искусственная невесомость тел!
Загадочная сила, объяснить которую не может пока никто, — тяжесть, — приковывает нас к земле. Всемирное тяготение, общий закон которого сформулировал великий Ньютон, воздействует одинаково на мельчайшую пылинку и на сверхгигантские космические тела.
И вот сообщение — сила тяжести уничтожена или по меньшей мере побеждена!
Конечно, это нуждается в тщательной научной проверке, но открытие такого рода, если оно действительно будет сделано, перевернет всю технику, произведет революцию, не сравнимую ни с какими техническими переворотами.
«Внезапно в машинном отделении что-то загрохотало, широкие лопасти, висевшие по бокам лодки, развернулись в огромные крылья, и «Ураган», готовый уже ввергнуться в бездну, взмыл в воздух и перелетел через ревущий водопад, освещенный спектром лунной радуги!»
Было отчего изумиться полицейскому инспектору Строку. На его глазах «Ураган» из корабля превратился в подводную лодку, а затем — в самолет и сверхскоростной автомобиль. Даже в наши дни, через пятьдесят лет после «создания» Жюлем Верном самолета-оборотня, нет подобных аппаратов.
Почему? Прежде всего потому, что соединить воедино те транспортные средства, которыми мы пользуемся сейчас, — значит объединить и присущие каждому из них особенности конструкции. Но то, что является достоинством конструкции автомобиля, будет мешать летательному аппарату, а необходимые для последнего детали окажутся совершенно лишними для движения но воде. Поэтому аппарат-вездеход будет уступать на земле автомобилю, в воздухе — самолету, на воде — катеру. И вряд ли целесообразно создание такого аппарата.
В неуклюжих, смешных моделях Понтон д'Амекура Жюль Верн угадал стройный корпус сказочного «Альбатроса», в первых несовершенных самолетах он видел скоростные машины будущего. Его фантастика — творческая, действенная сила, зовущая к созиданию нового, к победам над природой.
Страстная вера писателя в могущество науки и техники вдохновила многих известных изобретателей и конструкторов. И те, кто в детстве замирал над «Необыкновенными путешествиями», ныне своими руками создают реактивные самолеты, космические ракеты, искусственные спутники Земли. Они создают то, о чем герои Жюля Верна не могли и мечтать, и мечтают о еще более необыкновенном и фантастическом.
Ибо сила человеческого разума не знает предела.
Инженер П. Беляев
И. Нехамкин
Всеобъемлющий замысел «Необыкновенных путешествий», этой единственной в своем роде географической эпопеи, какой еще не было в художественной литературе, обязывал Жюля Верна описать страны и народы всего мира, «проложить маршруты» через все части света, моря и океаны. Его герои немало путешествовали и по России. Россия привлекала внимание французского писателя на всем протяжении его творчества, и русская тема в той или мной связи получила отражение во многих его романах.
В книгах Жюля Верна постоянно мелькают русские географические названия, имена русских путешественников и ученых, внесших свой вклад в мировую науку наравне с путешественниками и учеными Франции, Англии, США, Германии и других стран. Во многих романах действующими лицами являются русские или рассказывается о географических открытиях русских мореплавателей («Приключения трех русских и трех англичан в Южной Африке», «Гектор Сервадак», «Вверх дном», «Пловучий остров» и др.). В семи романах Жюля Верна события протекают целиком или частично на территории России («Михаил Строгов», «Клодиус Бомбарнак», «Драма в Лифляндии», «Цезарь Каскабель», «Упрямец Керабан», «Найденыш с погибшей «Цинтии», «Робур-Завоеватель»).
Географию России Жюль Верн знал хорошо. Но специфические условия русской действительности были знакомы ему недостаточно. Как и некоторые другие западноевропейские авторы, писавшие в XIX веке о России, Жюль Верн допустил много ошибок в изображении исторической обстановки, ряд преувеличений, неточностей, анахронизмов.
Волнениями среднеазиатских кочевых племен в годы присоединения Туркестана к России, по-видимому, навеян сюжет романа «Михаил Строгов» (1876). Восстание, в ходе которого кочевники якобы захватили большую часть Восточной Сибири, служит живописным фоном для развития приключенческого действия. Фельдъегерь Михаил Строгов, преодолев тысячи препятствий, прибывает в Иркутск, к генерал-губернатору, с собственноручным посланием царя и разоблачает предателя Ивана Огарева, возглавившего восстание кочевников.
Первоначально роман был озаглавлен «Курьер царя». Перед тем как выпустить книгу в свет, издатель Этцель связался через И. С. Тургенева с русским послом и попросил его прочесть гранки. Посол не нашел в романе ничего «предосудительного», но порекомендовал изменить заглавие. Тем не менее русский перевод «Михаила Строгова» до начала XX века задерживался цензурой. Первое издание было выпущено только в 1900 году.
Интересно в этом романе подробное географическое описание России на всем пути следования героя от Москвы до Иркутска — через Нижний Новгород с его знаменитой ярмаркой, Казань, Пермь, Тюмень, Омск, Колывань, Томск, Красноярск и другие города. Жюль Верн хорошо знает самую подробную карту России и специальную справочную литературу, правильно указывая даже самые захолустные села и посады, почтовые станции и перевалочные пункты, состояние проезжих дорог и объездные пути.
Сибирские историки и краеведы давно уже обратили внимание на многие поразительные подробности в описаниях природы ип городов Восточной Сибири, полагая, что такие точные и детальные сведения Жюлю Верну не могли дать имевшиеся в его распоряжении путеводители и справочники, труды академика Палласа и путевые записки французских путешественников, на которые он ссылается в тексте романа. По-видимому, писатель, кроме печатных источников, воспользовался живыми рассказами какого-то человека, изъездившего Сибирь, что называется, вдоль и поперек.
Есть основания предполагать, что Жюль Верн консультировался с известным русским географом, революционером П. А. Кропоткиным [1]. В годы своей эмиграции Кропоткин подружился с Элизе Реклю и оказал ему помощи в написании шестого тома «Всеобщей географии», посвященного Азиатской России [2]. Реклю был старым знакомым Жюля Верна, и через его посредство автор «Необыкновенных путешествий» мог завязать отношения с Кропоткиным, человеком полулегендарной биографии, одним из лучших знатоков Сибири. Кстати сказать, Кропоткин упоминает Жюля Верна в своих «Записках революционера», а художник Жорж Ру, иллюстрировавший посмертно изданный роман Жюля Верна «Потерпевшие крушение на «Джонатане», наделил героя этого романа, анархиста Кау-Джера, несомненным портретным сходством с Кропоткиным.
В романе «Цезарь Каскабель» (1890) одним из главных героев является политический ссыльный — граф Сергей Васильевич Наркин. Убежав из Сибири, он несколько лет проводит в Америке, а потом пробирается обратно на родину, пристав к бродячей труппе Цезаря Каскабеля. Здесь описано полное захватывающих приключений путешествие из Калифорнии через Аляску и Берингов пролив по Сибири. В Беринговом проливе дрейфующие льды увлекают путешественников в открытое море и несут вдоль полярных берегов Сибири до острова Котельного (Новосибирские острова). Отсюда они попадают в Якутию, переправляются через Енисей, потом через Обь и следуют дальше до Перми.
Географическое описание Сибири в этом романе еще более подробно и не менее достоверно, чем в «Михаиле Строгове».
Особенности сюжета «Михаила Строгова», где также фигурирует политический ссыльный, рижанин Василий Федоров, и романа «Цезарь Каскабель» можно объяснить влиянием устойчивой во Франции литературной традиции романа о России.
В литературе XIX века довольно широко использовалась тема о сибирском изгнаннике или ссыльно-заключенном, который живет в обстановке суровой природы, иногда в полном одиночестве, и в конце концов либо сам спасается бегством, либо возвращается из изгнания по ходатайству друзей или заступничеству своих детей. «С конца 60-х гг., — пишет М. П. Алексеев, — эта своеобразная литература о сибирских изгнанниках и беглецах значительно увеличивается благодаря интересу к русской политической жизни вообще и в частности к революционной деятельности народников… С другой стороны, Сибирью, как живописным фоном для повествования, и историей ссыльного беглеца, как удобной сюжетной канвой, заинтересовывается авантюрный роман» [3].
Полярное побережье Сибири описано в романе «Найденыш с погибшей «Цинтии» (1885). Здесь Жюль Верн и его соавтор Андрэ Лори широко использовали известную книгу шведского полярного исследователя Норденшельда «Плавание на «Веге», в которой нашли много интересных сведений о сибирских морях, природе Арктики и все необходимые для романа фактические данные о зимовке «Беги» в 1878 году в Колючинской губе, неподалеку от выхода в Берингов пролив. Читатели узнают «трогательные подробности» об исключительной честности и гостеприимстве чукчей и помощи, оказанной ими Норденшельду. В романе много говорится и о перспективах использования Северного морского пути, который «даст возможность заинтересованным государствам установить регулярное морское сообщение с Сибирью».
Географические описания России не ограничиваются у Жюля Верна восточными и северными окраинами. Робур и его спутники во время кругосветного воздушного путешествия пролетают над Каспием, вдоль Волги, мимо Москвы и Петербурга.
Южная часть России — Крым и кавказское побережье — служит предметом изображения в романе «Упрямец Керабан» (1883). Приключения героев развертываются на фоне прекрасной природы, о своеобразии которой автор дает, в общем, верное представление. «Со своим Чатыр-Дагом, — пишет он, — который возносит на полторы тысячи метров ввысь плоскую вершину, с амфитеатром лесов, зеленая пелена которых спускается до самого моря, с купами диких каштанов, кипарисов, маслин, миндальника, ракитника, с каскадами, воспетыми Пушкиным, — Крым представляет собою прелестнейшую жемчужину в том венке стран, который простирается от Черного моря до моря Адриатического».