Александр Владимирович оставил меня в коридоре, подтолкнув по направлению к двери в гостиную, мол чеши давай сам, а я попозже подтянусь.
Вот и стою теперь перед дверью не решаясь открыть тихонечко напевая, «Если б я был султан, я б имел трёх жён».
Вчера в спешке сватовства и нашего отбытия, мне как-то не довелось остаться наедине со своими будущими тёщами, Со Хён дочка приёмная, значит мамами являются все жёны дяди Саши.
Две тёщи! Мне мать его так. Сразу достаются две тёщи!
Мой будущий тесть, гад такой, специально меня одного под танк бросил. Вот чувствую, ни чего хорошего меня там в зале с большим овальным столом не ждёт, и про Юн Ми ему ночная кукушка напела, ой отольются сейчас кошке мышкины слёзки.
Собираясь с духом, взялся за дверную ручку, предварительно проверив куда открывается дверь, навесов не видно, значит от себя толкать. За ручку взялся, а куплет не допел, не порядок надо допеть, нельзя незавершенными дела оставлять:
«Три жены красота — красота, что не говори
Но с другой стороны, тёщи тоже три!
Не плохо очень иметь три жены
Гораздо лучше с другой стороны...»
— Поёшь? — голос дяди Саши заставил подпрыгнуть от неожиданности, совсем запелся, не услышал, как он подошёл, — судя по куплету настраиваешься на серьёзный разговор?
— Угум, — только и хватило воздуха в лёгких.
Втянув в грудь побольше, решил ответить более развернутую версию своего стояния на пороге:
— Настраиваюсь перед обедом, горло распеваю, что б значит не поперхнуться невзначай.
— Га, га, га — громкое ржание моего потенциального родственника совпало с ощутимым хлопком по спине буквально впечатавшего меня в двери.
Ручка отжалась, дверь подалась вперёд и плавно отъехала влево.
Картина маслом.
Всё семейство Кимов сидит за овальным столом, соляными истуканами.
Ждут.
При нашем появлении синхронно, как на параде, все встали со стульев, сделав шаг в строну, те кто был спиной развернулись на сто восемьдесят, синхронный поклон со сложенными, впереди, в районе пупка, руками.
Дядя Саша, при общем молчании подвёл меня к свободному стулу, расположенному напротив его собственного. Он во главе стола, я соответственно, напротив.
Стоило мне присесть, как все сразу разогнулись, правда расселись по своим местам только после дяди Саши.
Тишину за столом разрядил Глава семейства:
— Ну что ж, мои дорогие жёны, дети и наш дорогой гость Юра, — он важно взмахнул наполненной рюмкой, — первый семейный обед считаю открытым.
Все сразу заулыбались, дети зашушукались, а до меня дошло, что меня только что, тихо потроллили, по-семейному, так сказать. Правда меня тоже отпустило, пружинка внутри разжалась, и я расслабившись, стал обращать своё внимание на сервировку стола, думая чего бы затрепать из местной кухни.
— Юра, что тебе положить, — упс, а я и не заметил, что по правую руку сидит моя невеста, — ханчжонсик мы готовили с Юн Ми, выбирай… Мой будущий муж.
— Юра-оппа, пибимпаб с говядиной очень хорош — подключилась Юн Ми, сидящая по левую руку, подвигая ко мне большую каменную тарелку.
Я наклонился к Хёне, девушка сразу поняла и наклонила ко мне голову, подставив своё точёное ушко, поборов своё желание поцеловать сей шедевр божественного искусства, тихо прошептал:
— Хёна, Солнышко моё, положи, пожалуйста, сама, очень боюсь обидеть дядю Сашу и твоих мам, вдруг сделаю что-нибудь не так.
Она молча кивнула, зардевшись на «моё Солнышко», потом показала глазами Юнке, что бы та придвинула ко мне каменную тарелку.
Не знаю, с чего я ожидал тишины и молчания за столом. Не успел, блин, расслабился. Кладу в рот, второй кусочек мяса, спасибо Юнке всунула мне в руку вилку, я умею пользоваться палочками, но сейчас мой первый в обеих жизнях обед при знакомстве с родителями.
Волнуюсь короче.
Второй кусочек, действительно нежного мяса, (блин реально тает во рту), мне прожевать не дали, закатав прямо в лоб вопросище.
— Юрий Евгеньевич, — привлекла к себе моё внимание тётка, сидящая справа от дяди Саши, как там её, (короткое обращение к памяти принесло ответ), СеЛин старшая жена, — а где вы будете жить? У нашей Хёночки есть квартира на три комнаты, в трёх кварталах от сюда, на третьем этаже, вам там будет очень удобно.
Вытерев губы салфеткой, поданной Юн Ми, с достоинством, за малым не поперхнувшись мясом, глотая кусок целиком, отвечаю, накрыв своей ладонью руку Со Хён:
— Да будет известно моей будущей тёще, уважаемой Се Лин, у меня в собственности, есть доходный дом на сто квартир, которым сейчас управляет моя слуга София.
Так вот в этом доме, в правом крыле нашу семью, ждёт большая квартира, на четыреста квадратов. Мне кажется, там нам будет удобнее. Впрочем о том, где нам будет лучше, я планировал советоваться со своей будущей женой, — получилось жестковато, но я намеренно решил сначала обострить. Этих тёток лучше сразу в стойло ставить, но видя, как стал хмуриться глава семейства, продолжил сглаживая углы. — Дядя Саша, тётя Се Лин, тётя Ха Сиа, в левом крыле дома, расположена практически точная копия нашей квартиры, мне бы хотелось принести её в дар родителям моей старшей жены. Я не подданный Императора Корё, мне не нужно получать документ, из муниципалитета, с расчётом приданного за первую жену.
Я встал, прямо глядя в глаза дяде Саше чётко, отделяя слова, произнёс:
— Прошу вас, в благодарность, за выращенный для меня цветок, принять в дар квартиру, в принадлежащем мне доме. — Коротко боднув подбородком грудь, сел, держа спину ровно, так и не отрывая глаз от своего будущего тестя.
Александр Владимирович, молча прожевал, обдумывая моё предложение, хмыкнул, посмотрел на Се Лин, повернулся влево, посмотрел на Ха Сиа, молча положил столовые приборы на стол и встал.
— Юра, мой будущий зять, — он всё-таки улыбнулся, не стал чваниться вслед за мною, мы примем твой дар с благодарностью. Сразу после свадьбы примем.
Он сел, по моим будущим родственникам пробежал лёгкий ветерок коротких фраз и шушуканья, все сразу заулыбались и расслабились.
Вторая попытка съесть мясо, оказалась более удачной и я прожевав, стал искать глазами что-бы попить.
Хрена с два, слева раздался громкий шёпот Юн Ми.
— Оппа, а за меня ты тоже квартиру подаришь?
Наступившая тишина подсказала, вопрос Юнки слышали все, ну и что этой заразе отвечать.
— Вырастешь, посмотрим, — я покосился на гневно раздувающийся носик моей невесты, — по-моему, сейчас главное до этого дожить.
— Абсолютно с тобой согласен мой мальчик, — добавил дядя Саша, выразительно глянув на Ха Сиа.
Юнка тихо пискнув, сжалась на стуле, прикрыв обеими руками свою попу.
Видимо вопрос третьей дочки заставил всех задуматься, подарив мне целых пять минут на спокойное поедание очень вкусного блюда.
— Старшая дочь, налей нашему гостю кваса, — Ха Сиа наверное надоело молчать, а может она действительно мои мысли прочитала, тут блин скоро вообще удивляться разучусь, — Юра, квас готовим сами, по дедушкиному рецепту. Попробуй.
Квас действительно был хорош, в меру холодный, в меру сладкий и слегка газированный, он полился по пищеводу туша пожар остроты. Пусть пища была не сильно острой, наверное, за ради меня старались, но количество, перешло в качество, во рту жгло неимоверно.
Со Хён глянув, как я залпом поглощаю квас, не спрашивая подвинула ко мне небольшую плошку с отварным рассыпчатым рисом, тихо посоветовала:
— Юра поешь рис, он хорошо снимает жжение после острого.
— Ага, спасибо, — рис шёл на ура, с трудом сдерживался, что бы не частить вилкой, помня о правилах корейского этикета.
Юнка нехотя ковырялась в тарелке, сопя в обе дырочки, хмуро перебирая палочками какую-то зелень нарезанную соломкой.
— Юн Ми ты чего? Расстроилась? —Вполголоса обратился к соседке, — сильно достанется?
— Не-е-е, она энергично помотала головой, — просто мама сказала, что ты после обеда пойдёшь провожать Хёну домой, а мне с вами нельзя, не доросла ещё.
Ох тыж, я искоса глянул на Со Хён, щёчки которой снова заалели. Мысленно предвкушаю, представляя в красках, как это будет классно, проводить, целых три квартала под ручку, трёп ни о чём и обо всём, а потом своя квартирка, и ни кого кроме нас.
Видимо мои мечты столь явственно отобразились на моём лице, что сильный щипок, за левую ногу, выкинул меня из облака мечтаний.
— Чего разулыбался, на сладенькое потянуло? — прошипела мелкая вредина, — а вот фиг тебе, обломаешься. Ой! Ты чего дёргаешь!
Оказывается, пока мы с ней шептались нас внимательно слушала Хёна, быстро заткнув мелкую, дёрнув через мою спину за волосы
— Ты сегодня наговорила на полный курс маминого лечения, младшая сестра, — экспрессивно прошептала моя невеста.
— Подумаешь, переживу как-нибудь.
— Так девочки помолчите, а то щас как вспылю, — добавил я строгости в голос с трудом удерживая смех, — а хотите торт, крем Безе, нежный, пропитанный ромом бисквит, с клубничной джемом в качестве прослойкой
— Ага, давай. Как раз папа доедает, пора обед заканчивать, — прошептала Юнка.
— Дядя Саша, тётушки, вы не будете против если я достану к десерту торт и немного заварных пироженок?
— Юра! А мороженное? Знаешь такое на палочке, цилиндриком, в шоколаде в фольгу завёрнутое, — встрепенулся дядя Саша, — можешь достать?
— Это которое Ленинградское?
— Нет такого не знаю, — он вздохнул, мы с твоим отцом, когда в лицее учились, ездили на математическую олимпиаду в Питер, вот там на вокзале и попробовали, на всю жизнь запомнил вкус, жалко, так больше и не довелось поесть эту вкусноту.
Упс. Опять меня занесло на повороте параллельных событий. Достав памятный цилиндрик в заиндевевшей фольге, аккуратно стянул вниз обёртку, завернув её на палочке, протянул Юн Ми показывая глазами, что бы передала дальше по цепочке из сестёр. Мороженное добралось до главы семейства, тот откусил, блаженно зажмурившись, после чего выдохнув морозный воздух произнёс:
— Оно самое, вкус детства. — дядя Саша так и не открыл глаза, откусил ещё чуть-чуть, — ты это, достань всем пусть попробуют, и про тортик не забудь, мы всё равно к десерту ничего не готовили, — он сглотнул растаявшее мороженное, — на тебя рассчитывали.
За десертом все весло болтали, абсолютно забыв о важном госте, наконец став похожими на большую дружную семью, а то, честное слово, сидели, как на приёме у Императора.
Юн Ми побежала с младшей сестрой на кухню за чайником и чашками, предварительно положив своё мороженное в предоставленные мною металлические креманки. Старшие сёстры, за исключением брата, быстренько смели со стола все блюда, освободив его под десерт, чем я тут же и воспользовался, водрузив целых пять картонных коробок с восхитительнейшими тортами из моего детства.
Тортики под чай, зашли, как по маслу, ни кто против не был, и тем более не морщился.
За чаепитием Со Хён рассказала, про сегодняшнее собрание моих кадетов из Клуба, чем крайне заинтересовала отца. Дядя Саша выпытал из нас всё, даже про мой скорый отъезд, правда интересоваться причиной не стал, буркнул только старшей жене, что это дела Рода и её не касаются, и на этом отеческий допрос окончился.
Наконец чай закончился, тортики стёрлись до пустых коробок, Глава семейства Кимов поднялся, отставив пустую тарелку, с такой же пустой чашкой. Вслед за ним подорвались все, ну да Корея, старшие рулят, не успел поесть раньше старшего за столом, твои проблемы.
— Обед был очень хорош, скажем спасибо нашим девочкам, — он улыбнулся моим соседкам, — Юра проводи Хёну домой, заодно посмотришь на наше приданное. Я предупрежу охрану о пешей прогулке.
— Конечно провожу. Милая ты не будешь против прогуляться со мной до твоей квартиры? — Спросил Со Хён, соблюдая правила приличия.
Нет оно в принципе конечно странно, что нас так вот сразу, после обеда, просят восвояси, но мало ли какие у Александра Владимировича планы, даром от него расходятся флюиды нетерпения и азарта. Что-то его в моём рассказе явно зацепило.
На улицу мы вышли, минут через десять наверное, не раньше, сначала попрощался со всеми, потом меня посетила здравая мысль повесить на бок шпагу, дабы определится со статусом и не выглядеть белой вороной, а ещё хамом невоспитанным в глазах старшего поколения. Ведь сто пудов попадутся особо противные бабки по пути и расскажут мне о политике партии и Императора.
В общем вышли.
К моему удивлению охрана глаза не мозолила, я видел пару впереди метрах в двадцати от нас, думаю такие же бойцы идут сзади.
Всё нормально, для меня по крайней мере нормально, когда у отца в двенадцатом году возникли серьёзные проблемы с олигархом из соседней не залежной, я тоже так в институт ходил, через неделю привык и вообще наружку не замечал.
Вот и идём как пионеры, в шаге друг от друга. Меня подобный расклад не совсем устраивает, да блин он меня реально раздражает. Поэтому уже через четыре минуты неспешного променада, по Сеульской улочке, решил расставить точки над i.
— Милая ты выглядишь несколько зажатой, может возьмёшь меня под руку, как это предписано во второй части «Юности честного зерцала», подаренного своему народу, Императором нашим, Петром Алексеевичем, ещё в тысяча семьсот семнадцатом году. — Я протянул девушке локоть своей правой руки.
— Тансини-и марандельо милыи, — прощебетала, улыбнувшись Со Хён, смешно коверкая русское слово, крепко уцепившась за мою руку чуть выше локтя.
Получилось смешно, с одной стороны она безоговорочно подчинилась, произнеся «по твоему слову», а с другой, зацепила меня, как провинившегося школьника.
— Хёна не нужно так крепко, — я с трудом сдерживал смех, в очередной раз вспомнив добрым словом того умника, высыпавшего сегодня из своего мешка, столько испытаний на мою бедную психику, — просто подхвати меня под руку, положи свою ладонь на мою руку ниже локтя, этого будет достаточно.
— Прости милый, я так волнуюсь, — Со Хён затараторила сбиваясь, излучая на меня свои эмоции страха, перемешанного с неуверенностью правильности своего поступка, — я так долго этого ждала, а теперь не знаю, как себя вести. Разум говорит, что я старше, и должна взять на себя заботу о тебе, как и положено старшей родственнице, а чувства говорят обратное. Рядом с тобой мне кажется, что я маленькая девочка. Ты так жестоко сорвал мой первый поцелуй, а потом был очень нежным со мной. Я не знаю, как мне быть, не знаю, как вести себя. Я боюсь.
Она замолчала, подозрительно шмыгнув носом, а я стоял рядом, пронзённый тысячами иголок её эмоций.
Приметив впереди закрытую веранду какой-то кафешки, взял свою спутницу на буксир, пояснив в удивлённо распахнутые глаза:
— Милая, тебе сейчас посидеть нужно, успокоиться. Не переживай, всё у нас будет хорошо.
Усадив свою даму за стол, элегантно подвинув под попу пластиковый стул, поставил перед Хёной высокую глиняную кружку с горячим глинтвейном.
— Пей, только не обожгись, это горячий напиток, тебе сейчас самое то. — И уже подскочившей официантке, — мне, пожалуйста, виноградный сок, красный, в высоком бокале и трубочку, моей невесте, сыр твердого сорта, нарезанный тонким ломтиками.
Официантка молча поклонилась, тут же исчезла телепортировавшись куда-то в сторону кухни.
Пару десятков секунд наблюдал за своей девушкой, поглощавшей маленьким глотками, благоухающий на всю веранду, напиток, соображая, как себя вести и что говорить. Вот он наш первый семейный кризис, сейчас ляпнешь, что-нибудь не то, потом за всю жизнь не расхлебаешь.
— Со Хён, ты моя невеста, и я если честно, не знал об этом в день нашей помолвки. Да, — Я вскинул руку раскрытой ладонью, останавливая порывающуюся что-то сказать девушку, — наши родители за нас всё решили, но это нормально для дворянских семей, так нужно нашему Роду и этим всё сказано, только я ведь не знал тогда, в кабинете, что ты моя суженная, и был искренен в своих к тебе чувствах. Я ведь тоже не знаю, как вести себя в школе. О нашей помолвке, узнают уже на следующей неделе. Родители обязательно сообщат хранителям бархатной книги о нашей помолвке, по Закону Российской Империи об этом будет заметка в центральной газете «Имперский вестник», наверное, и тут об этом будет сообщено…
Мой монолог прервала пожилая хальмони подошедшая к нашему столу.
— Молодой господин, я хозяйка этого заведения, я пришла чтобы принести свои извинения, — она поклонилась, — у нас нет того что вы заказали, у нас маленький ресторанчик с национальной кухней. Прошу примите мои извинения.
Вот блин весь настрой сбила.
— Это не стоит ваших извинений, — я поставил на пластиковый столик хрустальный графин с тёмно-бардовым напитком и тарелку с нарезанным сыром. — Мы просто арендуем, на некоторое время, вашу веранду. Проследите, пожалуйста, что бы нам никто не мешал.
— Конечно молодой господин, — пожилая бабушка снова склонилась в поклоне, сложив руки на животе, с явным облегчением на лице удалилась.
— В тебе такая властность. Ты знаешь, что наш школьный секретарь тебя боится до мокрых трусиков, — Со Хён явно успокоилась, паника ушла, она смотрела на меня сквозь легкий туман клубящийся над кружкой, даря свою милую улыбку.
— Откуда? — я усмехнулся, наливая себе сок в высокий бокал, — тем более в таких подробностях.
— Она вообще у нас большая трусиха, ик, — моя невеста громко икнула, прикрыла ладошкой свой милый ротик, она замолчала, скромно потупившись.
— Продолжай интересно же.
— Мне кажется, я начинаю пьянеть, ик.
— Конечно, это ведь глинтвейн, у него основной ингредиент красное крепкое вино, мой собственный рецепт между прочим.
— Так это ты сам сделал? — глаза Со Хён широко распахнулись, выпрямившись на стуле, она даже ротик приоткрыла, — не думала, что этому обучают детей в России.
Ну и как с ней разговаривать, опять в моей невесте училка проснулась, профессиональная деформация, блин. Чувствую не один раз ещё с этим придётся сталкиваться.
Красивая слов нет. Лицо, глаза, брови, носик и чувственные губки, оторваться невозможно. Папе с дядей Сашей нужно в ноги кланяться за такой подарок.
Ну да, не кукла, живой человек. Но как же хороша.
Моя!
Моя женщина! Покатал это словосочетание на языке, не верится в такое, вот не верится и всё, есть у меня твёрдое убеждение, за всё нужно платить.
Заплачу, чего бы это мне не стоило заплачу. Со Хён стоит всех богатств этого мира, сердцем чувствую.
Даже если это моя кровь чудит, плевать. Это моя женщина и точка.
— Солнышко моё, ты говорила, что чувствуешь меня как взрослого человека?
— Ну да, — она снова улыбнулась, заглянула в кружку, — кончилось, у-у-у-у, ещё хочу-у.
— Хватит, иначе уснёшь за столом, на вот лучше кофе, — я поставил перед ней высокую чашку с капучино. На пенке, корицей, нарисовано два сердечка пробитые одной стрелой, — горячее, не обожгись.
— Сердечки, так мило, — она обхватила чашку двумя руками притянув к себе, втянула носом пар, — ум-м-м, как пахнет. Мама мне говорила, что мой муж будет настоящим волшебником, я плохо её помню, а вот эту фразу запомнила.
Её тёплые руки и голос, больше ничего не помню.
— Ты знаешь, что случилось с твоими родителями?
— Нет, не знаю, я почти ничего не помню из своего детства. Иногда мне кажется, что я сразу родилась в детском доме. — она шумно отхлебнула пенку, втянув её сквозь сложенные трубочкой губы, — папа искал мою настоящую маму, они с твоим отцом даже специальных людей нанимали, те тоже, ни-че-го не нашли.
Ну, ну, кто ж тебе скажет, что нашли, а что нет. Нужно попытать отца по этому поводу, это может быть действительно важным.
Мысли вихрем пронеслись, рассеявшись в глубине моего сознания.
— Я чародей, милая, не волшебник, — улыбнувшись достал салфетку и потянувшись через стол, вытер, вымазанный в коричневой пенке, носик, — привыкай. А ещё, доверяй своим чувствам, по моим ощущениям, я старше тебя лет на семь, не меньше.
— Если не смотреть тебе в лицо, возникает твёрдая уверенность, что я разговариваю с умудрённым жизнью аджосси, — вздохнув, Хёна достала из сумочки маленькое зеркальце, посмотрелась, поворачивая носик влево, потом вправо, поправила чёлку, и оставшись довольной увиденным продолжила, — мой жених. Чувствовать и видеть это не совсем одно и тоже... Пройдут годы, ты будешь молодым красивым мужчиной, а я старой тёткой, у тебя будут молодые жёны, а мне придётся, спать одной, в холодной постели.
— Не передёргивай, во-первых, со мной ты не постареешь, я этого не позволю, а во-вторых до второй жены нам ещё дожить нужно. Я сейчас об этом даже думать не готов. Наше счастье что родители сделали за нас выбор, а дальше решать только тебе и мне. Отец говорит: Роду требуются наследники, говорит, чтобы у меня было много жён, чтобы у нас было много детей, и ещё куча этих «чтобы», — остановившись, залпом допил остатки сока из бокала, — Со Хён, милая, твой жених русский, у нас не принято многожёнство, я сейчас даже морально не готов об этом думать. Других забот хватает.
— Дети, — она мечтательно улыбнулась, — мне хочется стать матерью. У некоторых моих одноклассниц, дочки уже в школу пошли...
Неожиданно я почувствовал смутное беспокойство, перерастающее в угрозу, исходящую из-за моей спины.
Обернувшись, чуть не выругался в голос. К нам с непроницаемым лицом подошёл брат Никодим.
Вот сука такая, такой разговор прервал. Потянувшись к его эмоциям покрылся холодным потом. Со Хён лишний свидетель, персонал ресторанчика туда же, меня сейчас спеленают и на опыты. Образы яркие не дающие двойного толкования, такое у меня было только с девчонкой, хотящей в туалет так сильно, что её эмоции тоже ко мне пришли мыслеобразами.
Обернувшись к окнам стал искать глазами свою охрану.
Сзади никого. С другой стороны улицы бегут два охранника.
Чувство облегчения тут же сменилось шоком. Последний упал, запутавшись в собственных ногах, тот кто был ко мне ближе стал оборачиваться, когда его голова окуталась кровавым туманом. Парень рухнул как подкошенный, не оставляя сомнений в своей смерти.
— Господин Сергеев не сто… — но я его слушать не стал.
— Вася ко мне. Заткнись и слушай, — прервал расшаркивания своего кота, — сейчас же ведёшь мою невесту к её отцу, здесь не далеко, пару минут лёгким бегом. Её жизнь приоритет, нейтрализуй любого, кто посмеет вас задержать, при необходимости убивай.
— Слушаюсь хозяин, — кот прибавил в росте, по ярко рыжей шерсти побежали язычки рыжего с красным пламени. Он протянул Хёне свой плащ, — накиньте моя госпожа, нам нужно идти.
На удивление, Со Хён молча кивнула, решительно поднявшись, сразу же направилась куда-то вглубь ресторанчика, увлекая за собой Василия.
— Мальчик, ты должен понимать, что это невозможно, мои люди не пропустят эту женщину и твоего фамильяра, — глаза Никодима насмешливо прищурены, но эмоции выдают растерянность, он явно не ожидал такого расклада. — не ужели ты думаешь, что этот, несомненно интересный дух, может стать преградой для ветеранов войны с демонами преисподней, оперативников нашего Ордена?
— Вы только, что убили моих людей, — я поднялся со стула, одним движением перетёк к брату Никодиму приставив шпагу к его переносице, — вы живы только потому, что я ещё хочу услышать ответ.
Красный луч опасности ударил по нервам показывая угрозу моему затылку, скользящий шаг вправо, звон пробитого стекла, пуля смачным звуком удара по дереву, отметилась в деревянной стене.
— Не стрелять! Идиоты! Не стрелять, страх и паника Никодима ударили по моим нервам.
Миг, и я за спиной служителя Ордена. Никодим не сопротивляется. Волоку его за шиворот, сжав в левой руке ворот серого пиджака.
Бегом в глубину ресторанчика, подальше от аквариума веранды.
Хозяйка с официанткой забились под массивную, дубовую стойку. Увидев меня с моей ношей, бабушка показывает рукой в проход, указывая путь отступления.
Тёмный коридор, какие-то полки, кастрюли, большой холодильник, стол, под ногами рассыпанная зелень. За поворотом, упираюсь в, крепкую даже на вид, дверь.
Придерживая, приподнятого мною за шиворот, брата Никодима, мелко семенящего на цыпочках задом наперёд, не останавливаясь, толкаю правым плечом в искусственную преграду.
Дверь, неожиданно легко, открывается, на хорошо освещённое, закатным солнышком, пространство заднего дворика.
От увиденной картины сердце ухает вниз, гораздо ниже желудка, и вообще ниже земной поверхности.
Под ногами огненного джедая, отбивающего в рикошет, пули своим клинком, лежат ничком, в луже ярко алой крови, два мужика в одинаковых серых костюмах. Чуть дальше, опершись на стену спиной, сидит Со Хён, ноги безвольно раскинуты, показывая белизну бёдер, голова поникла, по лицу струится кровь.
Господи! За что?
— Суки! — ярость клокочет в моём горле.
Коротким толчком, напитав движение силой своего солнца, впечатываю морду Никодима в дверной косяк, следующим движением, присев в развороте, выскальзываю из-за двери на оперативный простор.
С кончика шпаги срывается яркий плазменный шарик, росчерком трассера соединяясь с грудью мужика со странным револьвером в руках, несуразно огромный барабан и толстая труба глушителя. Из мужика как будто выдернули позвоночник, он складывается прямо там, где стоял.
Сдох сука! Умер Максим, да и хрен с ним. Мне сейчас фиолетово. Фиолетово и страшно.
— Вася прикрывай! — Я наклоняюсь над девушкой прижав палец к живчику на шее.
Жива.
Она жива! Слава тебе Господи!
Она жива, на лбу кожа рассечена до кости прямо над левой бровью, из открытой раны обильно струится кровь.
Ну это фигня, с этим я справлюсь.
Аккуратно прижимаю лохмотья кожи, расправляя их на ране. Кровь уже не течёт, энергия струиться по моей руке заставляя повреждённые клетки регенерировать, из моей искры всегда разгорится пламя.
Неожиданно, заставив меня вздрогнуть, в стену, в паре метров от нас, влипает Василий, звука удара не слышу, Мой кот вспыхнув рыжим пламенем, медленно истаивает, оставляя после себя лишь легкий дымок на месте удара.
— Что за… — Но обернуться не получается, тело неожиданно наливается тяжестью трёхкратной перегрузки, картинка перед глазами сужается до яркой точки. Темнота.
* * *
В одной, из немногочисленных приёмных, сзади Церкви святых апостолов Петра и Павла, в Малом Николаевском дворце? в самом центре Москвы, сидели двое.
Позади осталось тягостное, полное неизвестности, ожидание в гостиных комнатах дворца. Молчаливая прислуга, камердинеры, обед поданный прямо в спальню и настоятельная просьба ни куда не выходить.
Молчаливый штабс-майор гвардейского кремлёвского полка, выступивший их с Женей провожатым до Малой приёмной? попросил обождать. Через пять минут, другой офицер этого же полка, в чине полковника, завёл её тестя, Льва Аристарховича.
Родственники неожиданной встрече обрадовались. Только, обнимания, расспросы о здоровье и прочая мелочь, быстро сошли на нет. Говорить о семейных делах здесь, никто не собирался, сам факт их встречи смущал своей неопределённостью, поэтому разговоры затихли, трое в комнате замолчали погружённые, каждый, в свои размышления.
Ми Сук нервничала, сердце матери осталось там, дома, с её девочками и сыном. Телефонный разговор не принёс облегчения, оставив неприятный осадок. Юрка в очередной раз сделал матери сюрприз, вначале она действительно решила что Лана беременна, испытав смешанные чувства и даже некоторое облегчение. Отдала Жене трубку, хотела собраться с мыслями, а получила разочарование. Дети похоже опять поругались. Девчонки достали брата, до крепких слов.
Обозвать Лану ведьмой?! Дочка похоже пошла в решительную атаку, проигрывая в битве за брата, более расторопной Лине.
Женщина бездумно скользила взглядом по зелёной фреске на стене, изображающей летний сад, синих птиц на фоне голубого неба, Ми Сук осталась равнодушной к знаменитым помпейским росписям Малого дворца. Беспокойство никуда не делось, оно нарастало, формируясь в желание всё бросить и мчаться обратно домой, хотелось позвонить, и то, что телефоны были сданы, ещё на входе во дворец, дежурному офицеру безумно её раздражало.
Сидящий через стул тесть, о чём-то тихо спросил Женю.
— Нервничает, — коротко буркнул её муж.
— А вы, Лев Аристархович, разве не нервничаете, когда это у гостей отбирали телефоны на входе дворец. — она хотела сослаться на ущемление дворянских свобод, но не успела.
Прямо напротив неё, через большой овальный стол, за которым они сидели, в плоскости фрески во всю стену открылась потайная дверь.
— Ваше Императорское Величество, — мужчины встали, склонившись в поклоне.
Вместе с ними встала и Ми Сук, присев в книксене, как и положено по протоколу, опустив глаз долу.
Георгий Второй, или как его зовут в народе Георгий Миротворец, правящий Российской Империей пятьдесят один год, за прошедшие с их последней встречи семнадцать лет совершенно не изменился, такой же крепкий, моложавый старик. Темные с проседью волосы, уложенные в короткую стрижку, волевое лицо, стального цвета глаза, прямой нос с маленькой горбинкой, Романовские скулы.
Император, обойдя стол, коротко, по-военному, поздоровался с каждым мужчиной из Рода Сергеевых, выслушивая представления дворянина, крепко пожимал ему руку.
Подойдя к Ми Сук, неожиданно для всех, приложился к ручке и тепло улыбнувшись, отойдя на шаг в сторону оглядев женщину намеренно восхищённым взором произнёс:
— Пак Ми Сук, не устаю восхищаться вашей красотой, просто удивительно, жена, мать, невероятная красавица, до сих пор не принята в Род. — Император повернулся к Главе Рода с немым вопросом во взоре.
— Ваше Императорское Величество, — Лев Аристархович, ни тоном, ни взглядом не выдал своей растерянности, — таковым было условие Вашей Канцелярии. Я, мой сын, моя невестка, покорны Вашей воле.
— Моя воля, — император перевёл свой пристальный взгляд на младшего Сергеева.
Он смотрел долго, наверное, не меньше пары минут, наконец, черты его лица разгладились, сменив холодную маску правителя на лицо уставшего человека, и правитель огромной Империи, раскинувшейся от восточного края материка до западного спросил:
— Любишь её?
Вопрос был, не столько неожиданным, сколь нереальным, скорее его можно было услышать от коня медного всадника, чьи колокольчики ежегодно, по старой традиции, натирают до золотого блеска кадеты мореходных училищ Санкт-Петербурга.
Евгений Львович, не зная, что сказать в столь неординарной ситуации, стоял, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, пока не получил существенный тычок в спину от отца.
Младший Сергеев, от неожиданности поперхнулся, закашлялся, спрятав за этим чуть не вырвавшийся вопрос «кого?» гаркнул, ещё больше вытянув спину:
— Люблю! Ваше Императорское Величество!
— Ну, а раз любишь, почему до сих пор не венчаны? — голос императора был добр и приветлив, только глаза смотрели остро, пытливо, заставляя внутренне ёжиться от непонимания собственной вины, — негоже любящим сердцам столько лет жить в блуде.
Ми Сук, стояла замерев, не жива не мертва, столь сильным был шок от слов самого великого человека Российской Империи, а Георгий-Миротворец меж тем продолжил, доведя её до полуобморочного состояния:
— Мать моих внучек, более не может находиться в тени своего гражданского мужа, — Император, обойдя стол, сел в начальственное кресло, — прошу садиться, нам нужно обсудить дела семейные, а времени мало.
Когда все уселись, противореча самому себе в части количества времени, Георгий-Второй замолчал, уставившись перед собой, сложив раскрытыми пятернями руки, уперев указательные пальцы в свой нос.
Молчание начало затягиваться, присутствующие на тайной встрече с Императором не отрывали своего взора от Самодержца, большие напольные часы, стоящие в углу, звоном колокола, отметили половину прошедшего часа, нарушив напряжённую тишину.
— Венчаться будете сегодня, прямо отсюда в церковь, — государь говорил рубленными фразами, чётко, как диктор, выговаривая слова, — посажённым отцом невесты буду я, отец жениха присутствует. О тайном венчании узнают уличные писаки сегодня же, через два дня официальная информация о том станет известна всей нашей Империи, тогда же станут известны, фактические сведения о моих внучках, не всё, только сам факт. Это существенно ослабит внимание к юному чародею.
Император внимательно посмотрел на Главу Рода Сергеевых, отслеживая реакцию, после чего продолжил:
— Проснувшаяся Сила, в наследнике, великий дар для Империи. Мне доложили, что силы мальчика хватит для подтверждения права княжения с лихвой, это так?
— Да! Ваше Императорское Величество! — подскочил Евгений Львович, сразу же сев, повинуясь властному движению руки Самодержца.
— Это отличная новость. Мы теряем Дальний Восток, природный Князь укрепит мощь нашего государства, собрав вокруг себя, своей силой, жителей Дальневосточного Княжества. Мне доложили, мальчик обручён с наследницей старой Крови, — император не дал вскочить мужу, заставив поморщиться Ми Сук, муж явно не пришёл в себя, пора бы уже взять себя в руки, не зачем отвечать на риторический вопрос. — Это правильное решение, через год тихая свадьба в кругу семьи, и большой Императорский Бал, на котором, собственно, проведём Инициацию, подтвердим Право на Род и княжью корону.
Император обратил свой взор на Ми Сук, спросил, обратившись к ней именем данным в крещении:
— Ольга, что думаешь? Кто из девочек захочет перейти в Род Сергеевых в качестве жены?
— На то Божья Воля Георгий Николаевич, — Ми Сук наконец поняла, почему в первую их встречу, Император даровал ей право обращаться к нему по имени, — девочки обе хотят Юру в мужья. А коли будет нужно родителям принимать решение, так на то у меня муж есть.
— Ваше Императорское Величество, — Евгений Львович через силу заставил себя говорить сидя, повинуясь воле Императора, — Мы сможем решать только за Лину, Лана получила Силу Ведающей. Мы разговаривали с сыном час назад, информацию точной не назовёшь, хотя вероятность случившегося очень высокая.
Георгий–Миротворец резко встал, грохнув креслом по паркету, развернувшись к иконе в красном углу, истово перекрестился, вслед за ним перекрестились поднявшиеся Сергеевы.
— Слава тебе Господи Исусе Христе! — Полностью отчитав благодарственную молитву, крепкий старик, самостоятельно подтянул массивное кресло, сел потягав за ручки устраиваясь поудобнее, — хорошая новость, а как подтвердится, так отличной станет.
Самый главный человек страны, в возбуждении, с явным удовольствием потёр ладони, ломая привычный, вбитый в подкорку, шаблон небожителя, подтверждая свою человечность.
— А ведь, как всё может чудесно сложиться, сильная Княжья власть в регионе. Да-а-а, на годы, утрутся родственнички с Туманного Альбиона — он обвёл пытливым взглядом всех троих, задержав свой взор на старшем Сергееве, — не будем загадывать, противодействие ожидается серьёзное…
Государь Император на короткий миг замер, лишив своё чело весёлых морщинок, снова став тем чьё слово Закон.
— За то, что внучек, пусть и не зная, сберегли, Род Сергеевых получит отдельную награду, о том мы чуть позже со Львом Аристарховичем поговорим. Империя Корё сейчас идеальный вариант для защиты детей, этот год нужно прожить в обороне, но не в затворничестве, это важно. Добрососедские отношения двух империй сильны как никогда, усилим контингент военной базы в Пхеньяне, добавим в Сеул подразделение имперской охраны, у нас железный повод есть. Дворцу на Холме будет в радость получить такой рычаг влияния. Сначала Сеул стал Святым Градом, безмерно усилив власть Императора, теперь на весь Мир станет известно о самом надёжном месте на свете. Передвинув на восток точку принятия решений, проведём осенний Саммит глав Оси в столице Империи Корё, сегодня же поставлю задачу МИДу.
Император бросив взгляд на часы, встал, тем самым подняв своих собеседников.
— Евгений Львович, Ольга Ченыновна, — Император указал на открывшуюся потайную дверь, — идите переодевайтесь к венчанию, мы с вашим батюшкой подойдем в церковь через полчаса.
Молчаливый гвардеец довёл их с мужем, по узкому коридору, освещённому старыми светильниками с тусклыми лампами накаливания, до пятой по счёту двери довёл. Предупредительно открыв её с лёгким поклоном предложил войти в яркое, после коридора, пространство большой комнаты.
Предупредительные слуги, стилисты, два визажиста, повешенные на манекенах платья, парикмахеры, бросившиеся к ней со своими расчёсками, всё было неожиданно и ураганно быстро.
Платья менялись быстро, за ширмой стояло огромное зеркало в рост на подставке, впрочем, она себя не успевала в нём рассмотреть, две молодящиеся женщины с короткими, популярными в этом году прическами рулили процессом отсматривая наряды.
Наконец очередное платье осталось на живом манекене, только, она ни как не могла себя рассмотреть, перед лицом мелькали руки, периодически меняясь, сначала стилиста, потом парикмахера.
Момент, когда марафон булавок, ножниц с расчёсками и губной помады, закончился, она не заметила. Просто, вдруг, увидела перед собой красивую незнакомку в белом подвенечном платье и не сразу признала в красавице себя.
Белое, облегающее платье в пол, перехваченное в талии широким серебристым поясом, завязанным на пояснице красивым, большим, строгих форм, бантом. Короткие рукава, открывающие руки по самое предплечье, компенсировались длинными, выше локтя, перчатками. Круглое декольте, открывающее шею, украшено винтажным ожерельем белого золота, с огромным диамантидом овальной формы. Неброский макияж, подчёркивающий острые восточные скулы, и чёрные, цвета воронова крыла, волосы, уложенные в сложную, высокую причёску с огромным количеством шпилек с жемчужными головками.
Ми Сук, поражённая увиденным, не сразу заметила мужа, одетого в строгий, дорогого сукна, костюм цвета тёмного серебра, восхищённо взирающего на её отражение из-за спины.
— Милая! Ты бесподобно красива.
— Нужно было тринадцать лет, что бы ты заметил, — немного ворчливо, но очень довольная услышанным, ответила, тут же добавив озарённая мыслью, — милый, а ведь теперь у наших девочек появится отчество, как тебе — Светлана Евгеньевна? Алина Евгеньевна?
— Теперь у Юрки появится полное право поменять статус, с младшего брата, на старшего, — муж приобнял её сзади, стараясь не коснуться банта, — как ты на это смотришь?
— Положительно, — она счастливо засмеялась, зажмурив от удовольствия глаза.