- На том участке, где огонь, я согласен его прекратить.
- Зачем это надо, раз ваше так называемое правительство не идет на капитуляцию? Вы хотите, чтобы еще лилась кровь?
- Я хочу все сделать, и как можно скорее, чтобы было признано одно легальное правительство в Берлине, чтобы не появилось еще какое-то нелегальное правительство.
- Если вы не капитулируете, то наши войска пойдут на штурм, а там разбирайся, где легальное, а где нелегальное правительство.
- Поэтому мы и просим перемирия.
- А мы требуем капитуляции! Обращаюсь к Кребсу:
- У вас есть еще какие-либо документы, кроме предъявленных?
- Тут есть приложение - состав правительства, о котором я вам доложил, - и он протягивает мне еще бумагу, в которой указываются члены кабинета, уже названные в завещании Гитлера.
- Цель вашего прихода - переговоры только с СССР?
- Только с вами.
- Вы - с нами, а Гиммлер и другие - с союзниками? Почему вы не хотите говорить одновременно с нами и с нашими союзниками, а предпочитаете действовать раздельно?
Пауза. Кребс потупился. Затем поднял голову:
- При расширении полномочий будем вести переговоры и с другими правительствами, с вашими союзниками.
- Это зависит от решения вашего правительства?
- Да, когда оно соберется полностью. Это основная его цель.
- Где должно собраться ваше правительство?
- До сих пор это не решено. Но лучше всего в Берлине.
- Но ведь до безоговорочной капитуляции остатков берлинского гарнизона ваше правительство не сможет здесь собраться.
- А я глубоко убежден, что при капитуляции берлинского гарнизона наше правительство вообще никогда не соберется. Это будет невыполнением завещания фюрера. Я считаю, что полная капитуляция не может быть решена до признания всеми нового правительства.
- Итак, правительство действует и не капитулирует?
- Я прибыл, чтобы разрешить все эти вопросы и передать немецкие заверения. А вопрос о полной капитуляции может быть решен в несколько часов после перемирия и признания нового правительства.
- Это значит, вы хотите драться до последнего? Знаете ли вы об условиях полной капитуляции?
- Да, знаю, - ответил Кребс. - Но кому вести эти переговоры?
- У вас есть рейхсканцлер, с ним Борман. Если они уполномочили вас вести с нами переговоры, значит, они могут принять окончательное решение. Разве это не так?
- Они не могут принять решение о полной капитуляции, не проинформировав обо всем Деница. Единственная рация находится у Гиммлера. У нас же радиостанция разбомблена.
- Мы дадим вам радиосвязь. Обнародуйте завещание фюрера по радио. Это прекратит кровопролитие. Кребс поморщился:
- Неудобно. Для Деница это будет неожиданным известием. Он еще не знает о завещании. Мы сделали попытку заинтересовать СССР, мы не хотим нелегального правительства, согласного на отдельный договор с США и Англией. Мы предпочитаем вести переговоры с Россией.
Только теперь, видимо, до него стало доходить, что мы не доверяем ни Геббельсу, ни его посланцам. И мне осталось сказать ему прямо, что, как военный, я заинтересован прежде всего в том, чтобы поскорее разделаться с войсками противника, безнадежно обороняющимися в Берлине.
Кребс, выслушав меня, опять повторил:
- Если будет уничтожен берлинский гарнизон, не будет германского легального правительства...
- Бессмыслица, - прервал я его.
- Я познакомил вас с моим поручением, других у меня нет...
- А я сообщил вам единственное и окончательное условие: безоговорочная капитуляция.
Генерал Кребс и его адъютант внешне сдержанны, спокойны, но чего им это стоит!
Я снова подтверждаю:
- Гарантируем сохранение жизни. А о правительстве после будем говорить. У вас нет войска, а вы хотите собрать какие-то силы - не выйдет!
Кребс говорит торопясь:
- Я предлагаю паузу в боевых действиях. Мы можем с определенного времени отдать приказ не стрелять.
Опять звонок телефона. Звонит командующий фронтом, интересуется, как идут переговоры. Я объясняю, что у немцев нет средств связи. Они не хотят объявлять о смерти и завещании Гитлера, чтобы Гиммлер этим не воспользовался. По-видимому, боятся и Деница. Они хотят объявить это при нашем содействии и после перемирия. Гиммлер откололся и исключен из партии.
Кладу трубку. И опять к Кребсу:
- Лучший выход для тех, кто хочет признания нового правительства, капитуляция.
- Полная? - переспросил Кребс.
- Полная. Тогда мы будем разговаривать с этими членами правительства.
Кребс отрицательно мотает головой:
- Я не уполномочен объявлять о капитуляции. Наше правительство, таким образом, будет уничтожено... - Он говорил то по-немецки, то по-русски.
- Но и снаряд не будет разбирать, кто солдат, а кто член правительства, заметил я.
Кребс опять трясет головой и говорит по-русски:
- Я беспокоюсь в интересах заключения мира...
- Мы настаиваем на общем требовании - нашем и союзников: безоговорочная капитуляция.