Но его же правительство отдало приказ об аресте Ленина, разгромило большевистскую «Правду», сажало за решетки большевиков.
Страна катилась к пропасти. Осенью она уже находилась у самого края ее.
В субботу 21 октября, развернув поутру газету «Новая жизнь», Красин прочел заголовок передовой — «МАРАЗМ».
Статья начиналась словами:
«Никогда еще Россия не находилась в таком отчаянном положении, как в переживаемые нами дни…»
А далее автор писал:
«Фактически власть в стране захватил авантюрист… Он господствует в нашей прессе, инсинуирует, клевещет, лжет до самозабвения, ругается, как базарная торговка, и колотит себя в грудь в припадках патриотического исступления.
Интеллектуальное и моральное царство прохвостов знаменует собой гибель страны».
Страну спасли Ленин, партия, пролетарская революция. Ленин и партия большевиков привели трудовой народ к великой победе Октября.
Время безжалостно. И всесильно. Оно стирает из памяти поколений имена, события, даты.
Как писал поэт:
Река времен в своем стремленья Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы,, царства и царей…
Что для современника незабываемо, забывается потомком. Отец до последнего вздоха помнит день и число, когда началась мировая война, ибо эта роковая дата предопределит час его гибели. А сын-школяр лишь десятилетие спустя, отвечая на вопрос учителя, собьется и спутает дату. О внуке и правнуке и говорить не приходится.
Та или иная дата чем дальше уходит в века, тем больше стирается временем. И становится добычей историков, а не достоянием живой памяти людей.
Кто сейчас помнит день, когда первая пирамида Египта воздела к небу свою вершину?
Кто помнит день, когда первый еретик взошел на первый костер?
Кто помнит день, когда первая пуля вылетела из первого ружья и принесла смерть?
175
А ведь для участников этих событий не было в жизни важнее дат.
И лишь немногому дано избегнуть забвения и остаться навсегда в живой памяти людской.
Таких дат за всю историю человечества едва ли наберется неполная горсть.
25 октября (7 ноября) 1917 года — дата, которой суждено никогда не померкнуть в памяти людской, ибо с этого дня человечество вступило в новую эру своего существования — эру всеобщего обновления мира, эру перехода от капитализма к социализму. В этот день народы России первыми на земле стали свободными. И указали всем другим народам планеты путь к освобождению.
Завоевать свободу было трудно. Но еще труднее —- завоеванное отстоять. Кругом были враги. И вне и внутри страны. Они встретили Советскую власть в штыки.
И пошли против нее со штыками наперевес.
На Ленина, на большевиков, на все новое, только что проглянувшее на свет, обрушивались брань и клевета.
«Что такое большевизм? Это смесь интернационалистического яда с русской сивухой. Этим ужасным пойлом опаивают русский народ несколько неисправимых изуверов, подкрепляемых кучей германских агентов. Давно пора этот ядовитый напиток заключить в банку по всем правилам фармацевтического искусства, поместить на ней мертвую голову и надписать: яд!»
Так писал Струве, что не удивительно. Весь путь его жизни (марксист, разумеется легальный, — кадет —- антисоветчик) вел к таким словам.
Удивительно другое — ему вторили и те, кто, не будучи врагом революции, отнесся к революции враждебно, панически перепуганный ею.
«Рабочий класс должен знать, что чудес в действительности не бывает, что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею — не менее кровавая и мрачная реакция.
Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариата».
Это напечатано через две недели после Октября в газете «Новая жизнь». Автор некогда активно и много помогал партии, сопутствовал большевикам, дружил с Лениным, тесно дружил с Красиным.
176
Но, пожалуй, самым разительным было то, что удары сыпались не только со стороны прямых врагов пролетариата, всяких, как тогда выражались, «бывших» — царских генералов и офицеров, помещиков и заводчиков, саботажников-чиновников, не только со стороны ставших открытыми контрреволюционерами меньшевиков и эсеров, но и со стороны своих. Некоторые партийцы, не веря в силу молодой Советской власти, ратовали за то, чтобы разделить ее с представителями других партий. Они тянули к буржуазному парламентаризму, на деле и по существу отказывались от диктатуры пролетариата..
Когда Ленин и ЦК потребовали от оппозиционеров прекращения дезорганизаторской деятельности, Ногин, Рыков, Милютин, Теодорович сложили с себя звания народных комиссаров и покинули Советское правительство. Каменев, Зиновьев и те же Рыков, Милютин и Ногин вышли из Центрального Комитета партии.
Ленин и ЦК заклеймили их, заявив, что «дезертирский поступок нескольких человек из верхушки нашей партии не поколеблет единства масс, идущих за нашей партией, и, следовательно, не поколеблет нашей партии» '.
Некоторые из дезертиров не только бежали с поля боя, но и глумились над сражающимися.
— Только такие дураки, как вы, еще продолжают работать. Разве вы не видите, что положение безнадежное? — издевательски посмеиваясь, говорил Пятницкому один из былых товарищей по революционному подполью,
А время меж тем рвалось вперед, неистово и нетерпеливо, сглатывая дни, недели, месяцы.
Чем дальше убегало время, тем сложнее становилась обстановка. Крепчал голод, росла разруха, разваливалась армия на фронтах.
«Все, — вспоминает М. Кедров, — кричало о полном развале фронтов, о массовом уходе солдат с фронта, не ожидая приказа о демобилизации. Когда, например, подавались составы поездов для увоза в тыл имущества, солдаты форменным образом штурмовали вагоны для себя, облепляли буфера, крыши, приводя часто в негодность весь подвижной состав. Артиллерийские лошади дошли до такого состояния, что не только не могли везти груз, но с трудом стояли на ногах».
Народ смертельно устал от войны, народ жаждал мира.
Борьбу за него Ленин и большевики начали сразу же с
1 В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 35, стр. 74.
177
победой Октябрьской революции. На следующий день после ее свершения II Всероссийский съезд Советов принял декрет о мире.
Советское правительство не раз предлагало мир и странам Антанты и немцам. Но бывшие союзники России оставались глухи к мирным предложениям.
Тогда Советское правительство вынуждено было вступить в сепаратные переговоры с Германией и ее союзниками.
Переговоры начались в Брест-Литовске и протекали в трудной обстановке.
Но еще труднее была обстановка, складывавшаяся в партии. Против Ленина и мира повели ожесточенную борьбу так называемые «левые коммунисты» — Бухарин, Пятаков, Радек, Бубнов, Осинский и другие. Прикрываясь хлесткими фразами о революционной борьбе с империализмом, они требовали прекращения брестских переговоров.