Но гнев английского пролетариата, поднявшего свой голос в защиту Советской республики, сорвал агрессивные намерения правительства.
В те дни, беседуя с простыми англичанами, читая газеты, Красин, как никогда прежде, ощутил великую и необоримую силу пролетарского интернационализма. О нем он писал взволнованно и образно:
«Сотни миллионов пролетарских сердец всего мира бьются в унисон с сердцами советских рабочих и крестьян, которые впервые в истории мира отняли у дворян и капиталистов управление государством».
Митинги, демонстрации, собрания сотрясали страну. Со всех концов ее неслись требования:
— Руки прочь от России!
Под дружным натиском пролетариата правительству пришлось отступить и продолжать переговоры.
И они потянулись вновь. Красин уезжал в Москву — за инструкциями и советами, для встреч и консультаций с Лениным. Были они многочисленными и частыми — лишь за короткий отрезок времени, меньше месяца, Ленин беседовал с Красиным пять раз. Он принял его 27 января, 11, 12, 16 и 18 февраля 1921 года.
203
Красин возвращался обратно в Лондон, а жидкая и прерывистая нить переговоров все сучилась.
Только на исходе зимы, 16 марта 1921 года, Леонид Красин, с одной стороны, и Роберт Хорн — с другой, подписали англо-советское торговое соглашение.
Наконец-то он смог послать в Москву долгожданное сообщение:
«Торговый договор РСФСР с Британской империей под писан сегодня в редакции, доложенной мною в Москве, с некоторыми благоприятными для нас изменениями».
В притче о святом Денисе рассказывается.
Ему отрубили голову, а он взял ее в руки и пошел своим путем. Так и прошел святой Денис несколько верст обезглавленный.
Когда простой крестьянке поведали о свершившемся чуде, она сказала:
— Первый шаг был самым трудным.
Почему же правительство Ллойд-Джорджа, столь долго уходя от соглашения, все же подписало его?
Тому было немало причин. Главная, как писал Красин, «конечно, прежде всего победа Красной Армии…
…В борьбе за утверждение и охрану Советской власти от нападения капиталистических наемников российскому революционному пролетариату и крестьянству пришлось выполнить работу богатыря русской сказки: поочередно, друг за другом слетали головы многоголовой гидры — за Корниловым, Красновым, Дутовым следовали Колчак, Юденич, Деникин и Врангель».
Советский боец, победив в гражданской войне, обеспечил победу советского дипломата в мирных переговорах.
Да, это была победа, значительная и знаменательная.
Англо-советское соглашение было значительнее обычного торгового соглашения. Договор знаменовал, по словам Красина, «фактическое признание Советского правительства крупнейшей капиталистической державой, главой и предводителем всей капиталистической коалиции».
Наконец-то цепь блокады оказалась разорванной. И не просто, а в одном из самых мощных звеньев.
В концерте европейских стран Великобритания задавала тон. Не случайно, что следом за ней и Германия, и Норвегия,
204
и Австрия, и Италия вскоре также подписали соглашения с Советами.
Успех, каким значительным он ни был, не опьянил Красина. Трезвый политик, он всесторонне и объективно оценил англо-советское соглашение. Поэтому направленная им в Москву депеша была не победной реляцией, а программой борьбы:
«Мы боролись почти целый год за заключение этого договора; теперь нам предстоит новая упорная и трудная борьба за фактическое осуществление возможности снабжать республику — крестьян и рабочих — произведениями заграничной промышленности и сбывать наши сырые продукты западным странам. Британское правительство купцов, судовладельцев, промышленников не может изменить своей враждебной позиции по отношению к Советскому государству. Поэтому оно старалось обеспечить себе в договоре возможность во всякий момент разорвать его под предлогом неисполнения Советской Россией гарантий о неведении враждебных действий и пропаганды…
Новые пути, новые задачи и новые опасности открываются перед Республикой Советов».
После заключения договора Красин остался в Лондоне.
Он уже привык к городу. К его спокойной деловитости, без суетни и раздражительной толчеи. К задумчивой тишине набережных, где, глядя на реку, невольно вспоминаешь прелестные строки Томаса Грея:
…Темза древняя струится Серебряной тропой.
К щедрой зелени парков и скверов. К тенистому, погруженному в вечную Дрему кладбищу со скромным холмиком, под которым покоится тот, чьи беспокойные мысли бессмертны в своем непрерывном движении.
И город привык к нему. Недаром он, посмеиваясь, не без гордости рассказывал впоследствии Кржижановскому:
— Обнаглел, батенька, до последней степени, рискнул согласиться на лекции в Кембридже… Юным лордам рассказывал о социализме и советских трудах… Ну, думаю, устроят мне какофонию! Ничего, вывезло… Факельцуг устроили мне на проводах…
Когда же он проходил по улицам, особенно рабочих квар-
205
талов, его узнавали. По портретам в газетах и шустрый кадрам кинохроники, мелькающим на белых полотняных квадратах.
Узнавали и приветствовали. Кто взмахом руки, а кто дружеской улыбкой либо красной гвоздикой, подаренной на ходу.
Его узнавали, потому что стремились узнать, и приветствовали, потому что стремились послать свой привет стране, которую он представлял.
Теперь Красин был официальным представителем Советской республики в Англии и одновременно торгпредом ее.
В его деятельность жизнь властно вносила коррективы. Были они существенны и неоспоримы.
Он ранее предполагал закупить в Англии промышленные изделия, необходимые для восстановления народного хозяйства. А пришлось тратить драгоценное золото на покупку хлеба, семян, жиров.
Многие губернии России терзал голод — порождение жестокой засухи и неурожая.
«Когда я летом 1921 года приезжал из Лондона в Москву, — вспоминал Красин, — я пришел к Владимиру Ильичу в его кабинет, я застал его в тревожном настроении, он все время поглядывал на знойное, раскаленное небо, очевидно, в ожидании, не появится ли, наконец, долгожданное дождевое облако, и много раз спрашивал меня: «А сможем ли мы закупить за границей хлеб, пропустит ли хлеб в Россию Антанта?»
Весь наш импортный план был опрокинут, и по возвращении в Англию пришлось в больших размерах организовать закупку хлеба и семян, разумеется, за счет золотого запаса, так как вывоза у нас в то время еще почти никакого не было. Владимир Ильич лично следил чуть ли не за каждым отходящим из-за границы пароходом и буквально бомбардировал нас телеграммами и записками, умоляя сделать все возможное, чтобы скорее помочь голодающим районам».
«Красину
Я тоже боюсь, что мы зря проедим или проторгуем весь наш небольшой золотой фонд. За бережливость отвечаете Вы. Улучшение положения рабочих и крестьян абсолютно необходимо. Для обмена на хлеб надо получить известный фонд товаров из-за границы быстро; это политически необходимо; сообразуйтесь с этим и извещайте меня чаще» !.
1 В. И. Ленин, Поли, собр. соч., т. 52, стр. 121.