Итак, поражение. Полное и безнадежное. Шутка ли сказать —. решение Пленума ЦК1
Он один, а против него большинство.
В таких случаях и други и недруги едины в оценке случившегося. Одни сочувственно, другие с торжеством произносят:
— М-да, разбит… Наголову разбит… Красин действительно был разбит. Наголову.
Но не потерял головы. И не опустил рук. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы сдаться без боя, последнего и решительного. Ведь «Отказ от государственного регулирования внешней торговли был бы вопиющим противоречием как раз по отношению к тому новому курсу экономической политики, которым облыжно хотят оправдать уничтожение монополии внешней торговли».
И Красин ринулся в бой, неравный и опасный, где, казалось, все и всё против него.
Всё, кроме правоты. Правота была с ним.
И Ленин тоже был с ним. Показывая пример и указывая ориентир к действиям в обстановке невероятно сложной и трудной.
Красин вспомнил, как это было. Хотя было это очень давно. Лет десять назад. По календарю. На самом же деле, по жизни было это столетия назад, в незапамятные времена, и ныне выглядело бы событиями древней истории, если б не жгучая боль раскаяния при воспоминаниях о тех годах.
Тогда вместе с Богдановым он шел против Ленина.
После того как отзовисты покинули партию, кто-то упрекнул Ильича в том, что он остался один, чуть ли не на голом месте.
На что Ленин спокойно ответил:
— Что же, бывают такие моменты, когда массы по тем или другим причинам убегают с поля битвы, и тогда плох тот вождь или тот генерал, который, оставаясь в единстве, не может защитить свое знамя. Бывают такие моменты, когда надо оставаться в единстве, чтобы сохранить чистоту своего знамени.
Один из таких моментов сейчас наступил и для Красина. Именно сейчас он остался в единстве.
221
«Положение было очень опасное, — вспоминает он, — почти безнадежное, и к кому же в таком случае идти, как не к Владимиру Ильичу?
Владимир Ильич с начала октября 1922 года, как известно, возобновил председательствование в Совнаркоме, но все время похварывал. Пойдя к нему, я узнал, что у него флюс и что он не выходит из квартиры. Однако уже на другой день сам Владимир Ильич, с присущей ему величайшей во всех делах, даже в мелочах, заботливостью, сам позвонил мне по телефону и назначил время для разговора. Когда я подробно изложил всю ситуацию, Владимир Ильич развел руками и признал положение очень серьезным — «надо действовать». С этого момента я понял, что монополия внешней торговли спасена».
Ожидания не обманули его.
13 декабря Ленин направил членам ЦК письмо «О монополии внешней торговли», в котором писал:
«На практике Бухарин становится на защиту спекулянта, мелкого буржуа и верхушек крестьянства против промышленного пролетариата, который абсолютно не в состоянии воссоздать своей промышленности, сделать Россию промышленной страной без охраны ее никоим образом не таможенной политикой, а только исключительно монополией внешней торговли…
Если же мы будем разговаривать о «таможенной охране», то это значит, что мы будем засорять себе глаза насчет опасностей, указанных Красиным с полной ясностью и ни в одной своей части не опровергнутых Бухариным» 1 .
С мнением Ленина согласились все члены ЦК. За исключением одного ~ Зиновьева.
Собравшийся 18 декабря Пленум ЦК РКП(б) отменил постановление, вынесенное в октябре. А несколько позже XII партийный съезд еще раз подтвердил незыблемость монополии внешней торговли.
Теперь можно было работать спокойно, без нервотрепки.
Да, нервотрепка кончилась. Окрики, наскоки, вызовы в инстанции, безапелляционные указания, угрозы проработки — все это прекратилось раз и навсегда.
Что же касается спокойствия, его не было. Да и не могло быть. Работать спокойно он не мог, ибо всю жизнь' работал упоенно.
В беспокойно-напряженном ритме труда, когда ежедневно сталкиваешься со множеством дел одно другого важнее и не-
1 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 45, стр. 336—337.
222
отложнее, когда незамедлительно, оперативно и смело надо решать огромной сложности вопросы, находил он и упоение и успокоение.
«Работал он так, — вспоминает В. Туров, один из его близких сотрудников, — читает бумагу, слушает посетителя и тут же отвечает по телефону. Он никогда не откладывал дела, чтобы потом написать, а тут же: от кого зависит, с кем поговорить? и сразу же к телефону».
Проволочка, оттяжка, перекантовка на чужие плечи, с одной лишь целью — спихнуть ответственность на другого — были ему ненавистны. Всей этой чиновно-бюрократической премудростью был он сыт по горло еще при старом режиме. Еще тогда, в блаженной памяти царские времена, его воротило от нее. Теперь — тем более.
Работая четко и быстро, он был чужд торопливости. Если проблема, которую предстояло решить, была непроста, он долго и сосредоточенно думал над ее решением. Одним словом: «Festina lente» (спеши медленно), — как учили древние.
Но он не терпел тех, кто, работая, и не торопился и не думал, у кого все рабочие добродетели ограничивались одной лишь тугодумной неторопливостью.
Для него не существовало сторонних дел. Все, что было связано со строительством новой жизни, было его делом, родным и кровным. Вне зависимости от того, касалось ли Оно крупного, малого.
Он проезжает в автомобиле по Москве. Машину кидает тан, что только трещат рессоры. И сразу же, приехав в наркомат, он пишет в Моссовет о необходимости безотлагательного ремонта мостовых — требует, настаивает, советует, ссылается на практику больших зарубежных городов.
Он узнает, что группа инженеров добилась крупного успеха — провела обстоятельное обследование горючих сланцев и научилась практически изготовлять из них различные полезные продукты: ихтиол, черный лак, мыла, парафины, сернокислый аммоний и др.
Эти работы, по его мнению, важные и перспективные, нуждаются в энергичной поддержке со стороны государственных органов. Но почти не получают ее.
Обо всем этом он спешит уведомить Ленина. И успонаи-вается лишь после того, как Владимир Ильич направляет в Президиум ВСНХ письмо, в котором пишет:
«Ввиду того, что эти работы, по свидетельству т. Красина, являются прочной основой промышленности, которая через
223
десяток, другой лет будет давать России сотни миллионов, я предлагаю;
1. Немедленно обеспечить в финансовом отношении дальнейшее развитие этих работ.
2. Устранить и впредь устранять всяческие препятствия, тормозящие их…» '
Среди «маршалов Ильича» (это звонкое определение принадлежит А. Луначарскому) Красин занимал свое, ему присущее место. Он был и революционером-энтузиастом, быстро загоравшимся мыслью и чувством, целиком отдававшимся великой идее, и практиком-строителем, трезвым хозяйственником, широко сведущим в экономике, науке, технике, умевшим выискивать необходимые средства для претворения этой идеи в жизнь.
В те годы командный состав учреждений и предприятий резко делился на две разновидности — руководителей, или комиссаров, на ходу, спешно осваивавших новое, не очень известное, но порученное им партией дело, и специалистов, или, как выражались тогда, спецов, отлично знавших предмет, ко .далеко не всегда желавших отдавать свои знания победившему народу.
Красин счастливо и по тем временам редкостно сочетал в едином лице эти две ипостаси. Он был и комиссаром и спецом.
Не случайно Ленин, как свидетельствует Я. Ганецкий, всякие серьезные хозяйственные планы обсуждал с Красиным. Во время болезни он часто призывал к себе Красина и подолгу беседовал с ним.
В общении с Ильичей, под его непосредственным руководством проходил Красин школу советской государственности.