21 ноября
Идет сильный дождь. Местность вне дорог стала непроходимой. Во второй половине дня к нам прибыл командир корпуса. Очевидно, он хотел узнать, как изменилась обстановка в батальоне после смены командира.
22 ноября
Поступила почта с выпиской из приказа о присвоении мне следующего звания «старший лейтенант». Я подготовил вместе с ним остальные документы и представил их командиру. Через пару минут капитан Вольф зашел в мою комнату:
— Лейтенант Кноблаух, разбирая почту, вы, конечно же, заметили, что получили повышение. Но порядок есть порядок, и я формально объявляю вам о производстве в старшие лейтенанты. Поздравляю!
— Благодарю, господин капитан!
Во второй половине дня к нам приехал полковник Зёт, офицер сухопутных войск при штабе 2-й дивизии.
Посещения не прекращались. 23 ноября к нам в гости приехал командир 4-го полка подполковник Клюге. От капитана Вольфа я знал, что командир полка в 1943 году получил Рыцарский крест. Во время оккупации Норвегии в апреле 1940 года он стал известен как командир «отряда Клюге». Я вскоре заметил, что мой командир и подполковник — старые знакомые.
Капитан Вольф вдруг без предупреждения поставил на стол бутылку красного вина:
— Господин подполковник, мой адъютант вчера получил звание старшего лейтенанта. С вашего разрешения по этому поводу я хотел бы налить этого вина!
— Ну, наливайте! — Подполковник встал, пожал мне руку и поздравил.
От первой бутылки «Бужоле» ничего не осталось. Когда третья подходила к концу, мы уже были хороши.
Подполковник Клюге разговорился в хорошем настроении:
— Господин Кноблаух, вы даже не подозреваете, какими качествами обладает ваш командир. Я считаю его гениальным декламатором. Это надо слышать, как он без текста читает из «Фауста»! Господин Вольф! Доставьте нам, пожалуйста, такое удовольствие!
Командир сначала не соглашался, но потом сдался, и мы услышали:
— «Опять ты здесь, неясный призрак…»
От «Пролога» он перешел к «Прологу на небесах» и к «Трагедии первой части». Он читал все дальше. Пить мы перестали. Когда капитан Вольф прервал чтение, подполковник схватился за стакан:
— Господин Вольф, мы благодарим вас! И опять это было великолепно!
Я находился под впечатлением. Такой декламации наизусть я еще не слышал.
Батальонные адъютанты и командиры рот, как обычно, были привлечены на дивизионные командно-штабные учения. На ящике с песком разыгрывали «широкомасштабные боевые действия». Речь шла о том, чтобы уберечь войска на главной линии обороны от первого огневого удара и сократить тем самым потери.
Подразделения, за редким исключением, незадолго до ожидаемой атаки отводились на вторую линию обороны, а после прекращения артиллерийской подготовки противника переходили в контратаку, чтобы снова захватить первую линию.
Идея была хорошая. Основная трудность заключалась в только что сформированных подразделениях. У них не было привычки и фронтового опыта, которые в такой обстановке играют главную роль.
25 ноября
Во время обеда на КП пришел батальонный посыльный:
— Господин старший лейтенант, на улице стоит гражданский со своим сыном. Он хочет поговорить с офицером.
Я вышел. Передо мной стоял мужчина со своим сыном лет двенадцати.
— Что я могу для вас сделать?
Мужчина изложил свою просьбу на восточно-прусском диалекте:
— Господин обер-лейтенант, могли бы ваши солдаты мне помочь выкопать мою жену, чтобы похоронить ее по-человечески? Ее убили русские и закопали позади нашего дома. Я хочу отвезти ее на тележке в Шульценвальде, чтобы она ушла под землю как подобает!
Я сухо сглотнул от волнения. Мальчик, стоявший с отцом, был бледен и не проявлял никаких чувств.
Я дал мужчине двух солдат. Он поблагодарил, коснулся пальцем края потертой кепки и пошел.
Теперь посетитель ко мне! Мой посыльный из прежней 2-й роты 16-го парашютно-десантного полка обер-ефрейтор Мюнекхоф вдруг оказался у дверей:
— Я здесь случайно проходил, господин старший лейтенант, и подумал, что должен вам сказать: «Добрый день»!
Я счел это замечательным и по-настоящему обрадовался этому визиту. Если бы у 2-й роты осталось от меня плохое впечатление, то едва ли Мюнекхоф пришел бы поздороваться.
1 декабря
Началась настоящая зима. Идет снег. Три года назад умер мой отец. Я думаю, что он от многого уберегся.
Командир уехал в дивизию. Речь идет о получении тяжелого вооружения. У нас оружия все еще не хватает. У меня опять начались боли в левой глазнице. Доктор Науман счел, что требуется осмотр в специализированной больнице. Командир, которому я об этом доложил, согласился отправить меня в госпиталь.
2—7 декабря
Осмотры в больницах Тайпау и Кёнигсберга не дали ничего нового. Разочарованный, я возвратился обратно в часть.
8 декабря
На 10.00 назначено совещание с командирами рот. Командир изложил свой личный взгляд на «общий боевой порядок». День прошел в написании писем родственникам погибших в последних боях.
10 декабря
Воскресенье. Командир удалился, сказав, что полчаса хочет побыть один. Этот короткий промежуток времени он использовал для того, чтобы в спокойной обстановке выпить чашку чая. Для этого «культового» действа у него были подготовлены чистая салфетка и китайская чайная чашка. После такого «внутреннего сосредоточения» капитан Вольф снова поднялся и со свойственной ему динамичностью принялся решать поставленные перед ним задачи.
Штабной работы становилось все больше. До сих пор я думал, что для такого рода деятельности не гожусь, но оказалось, что это не так.
13 декабря
За участие в боях между Гумбиненом и Гольдапом был вручен «Знак люфтваффе за участие в наземном бою». Он соответствовал «Штурмовому знаку пехоты».
16 декабря
Вчера рано утром наши позиции были атакованы штурмовиками противника. Потерь у нас не было, но можно было утверждать, что наша вторая линия обороны (позиция «Нельке») известна советским войскам.
Из дивизии прибыл приказ о принятии позиций на первой линии обороны восточнее Гирнена. Роты готовы к маршу. Завтра рано утром мы произведем смену позиций.