Незадолго до 6.00 по цепочке прошла команда: «собраться на левом фланге». Люди начали устало вставать и брести к указанному месту. В колонну по одному мы снова отправились к южной окраине Вольфсека. Остатки батальон собрались у отметки 49,7 в 500 метрах юго-западнее Вольфсека.
К этому времени взошло солнце. На полях лежал туман. Меня пробирал до костей утренний холод. С юга доносился шум боя. Батальон двинулся сильно растянувшейся колонной по дороге на Кляйнвайлер. Я со своим отделением был замыкающим. Есть ли немецкие войска слева или справа от нас, было неизвестно. Мы быстро прошли Кляйнвайлер и оказались у покрытых лесом высот Пликенских гор. Голова колонны начала бой с противником. Юго-восточнее раздалась частая стрельба танковых пушек, это было совсем неподалеку.
Русские отходили, а мы не давали им оторваться. Пликенские высоты остались позади. Мы продолжали идти на юг. Перед нами показались крыши Брауэнсдорфа. Кое-где продолжались пожары. Голова колонны повернула на Альт-Вустервиц, надо было пройти два километра по открытой местности. К счастью, до местечка, состоявшего только из одного большого двора, мы дошли, не встречая противника. При приближении нас поразил отвратительный запах — смесь гари и горелого мяса.
Головная рота завязала бой с арьергардом противника. Потом мы пошли дальше. На выходе из Альт-Вустервица я заметил на грунтовой дороге следы гусениц «Т-34». Вывернутая земля была совсем свежей. Если нас атакуют танки, то положение наше будет незавидным. У батальона нет никакого противотанкового вооружения.
«Если „Иваны“ со своими танками отступают перед нами, вооруженными кое-как, — думал я, — то охват со стороны Гумбинена в направлении Гросвальтерсдорфа и из Голдапа в северном направлении удался». Русские отступали так быстро, словно хотели побыстрее вынуть свою голову из петли. Батальон продолжал идти дальше на юг. Через час мы стояли у Эрленгрунда. Здесь тоже стоял запах пожара и разорения. На выходе из деревни мертвый русский был раскатан по дорожному покрытию. Машины его отступающих земляков раздавили его в лепешку. Я постарался не наступать на это. Стояла ужасная вонь.
Около 18 часов (уже стемнело) мы дошли до Шварценау и южнее его заняли оборону фронтом на Роминте. Штаб разместился в отдельно стоящем дворе юго-западнее Шварценау. Меня вызвал командир. Впервые капитан Тойзен нашел время, чтобы поговорить о моей будущей службе:
— Лейтенант Кноблаух, расскажите, пожалуйста, коротко о своей военной карьере: войсковых частях, участии в боях…
Я коротко рассказал о своей предыдущей службе. Командир меня не прерывал. Когда я закончил, он сказал, раздумывая:
— Отрадно, что вы не только летчик! Завтра, если ничего не помешает, примете саперный взвод 4-й роты.
Мы выпили красного вина из металлических кружек. Мой испытательный срок закончился. Один за другим приходили посыльные из рот. Батальон теперь оборонял участок между Дакеном и Шварценау. После больших потерь за последние дни главная линия обороны была едва занята.
25 октября
Вскоре после полуночи. Я иду в полной темноте. Перед фронтом батальона относительно спокойно. У Дакена то и дело взлетают ракеты. Южнее нас, должно быть, у Гольдапа горизонт вспыхивает как при отдаленной грозе.
После обеда я принял саперный взвод, скорее, его остатки. Познакомился с людьми. Распоряжений никаких давать не пришлось. Саперный взвод — резерв командира батальона.
26 октября
Советская артиллерия обстреливает наши позиции. 15.00. Посыльный 2-й роты затопал у двери:
— Господин капитан, лейтенант фон Майер ранен в оба глаза и больше ничего не видит!
Капитан Тойзен встал:
— Лейтенант Кноблаух, принимайте роту. Посыльный отведет вас и приведет сюда Майера.
Я застегнулся, взял шлем и отправился. Посыльный шел впереди. По придорожной канаве мы дошли до Шварценау. То и дело приходилось укрываться от пулеметных очередей. В одном из домов на окраине был командный пункт лейтенанта фон Майера. По узкой лестнице мы спустились в подвал. Майер лежал в старом кресле, перед ним стоял стол, на котором горела восковая свеча. Он услышал, как мы вошли, и узнал меня по голосу:
— Как вы знаете, господин Кноблаух, я больше не вижу. Но меня успокаивает мысль, что именно вы примете вторую, к которой я успел привязаться.
Майер, держа глаза закрытыми, указал мне на карту с нанесенными позициями роты. Командный пункт находился на ее левом фланге. Позиции проходили перед дорогой Дакен — Шварценау на юго-восток. Пять солдат, лежавших на старых матрасах в подвале, — единственный резерв роты. Я поблагодарил за указания и попрощался с Майером. Посыльный повел его на КП батальона. Я остался один на один со своими обязанностями. Советская артиллерия обстреливала Шварценау. Кругом все гремело и трещало. Соседние дома горели. Едкий дым резал глаза. С посыльным я вышел наружу, и языки пламени охватили нас. Стрелковые ячейки располагались далеко друг от друга, сплошных траншей не было. К северо-востоку от нас шел бой.
19.00. Я сидел над картой и думал, что делать, если русские перейдут в наступление. Послышались шаги по подвальной лестнице. Появился посыльный:
— Вы командир 2-й роты?
— Да. Что такое?
— Господин лейтенант, батальон сегодня ночью переходит в наступление. Здесь письменный приказ командира батальона.
В свете свечи читаю: «…27 октября в 1.00 батальону покинуть занимаемые позиции и переместиться на 500 метров восточнее в готовности к атаке. Атаку начать на рассвете при поддержке штурмовых орудий. В ходе атаки перейти имперскую дорогу № 132 и выйти к Роминте…»
Я вызвал своего посыльного и отправился с ним на обход позиций, чтобы проинформировать людей и подготовить роту к атаке. Незадолго до полуночи я снова сидел в своем подвале в Шварценау. Осталась пара минут до часа ночи. Я вышел с управлением роты наружу. Надо было привыкнуть к темноте. Мы шли от окопа к окопу и собирали остатки роты. В 30 метрах передо мной в качестве охранения крались два моих солдата, мы шли за ними, поглядывая налево и направо, с оружием на изготовку.
На имперской дороге в 300 метрах впереди нас взлетали осветительные ракеты русских.
На нашей стороне в темноте что-то происходило. Может быть, это «Иваны». Я приказал роте остановиться и залечь в укрытие. Дальше пошел осторожно один и наткнулся на дозорного. Он схватил меня за руку и показал вперед в темноту.
Мы подождали несколько минут. Я услышал тихую немецкую речь. Кажется, сейчас произойдет огромное свинство. Кто перед нами? Наши или свинские собаки из комитета «Свободная Германия», пошедшие на службу к советам и чьи делишки многим камрадам уже стоили жизни?
Я услышал приближающиеся шаги, приглушенные мягкой пашней. Солдат рядом со мной и я приготовились к стрельбе с колена. Ничего не было видно. Шаги приближались. Наконец я решил все прояснить:
— Стой, кто идет?
— Не стреляйте, немцы, — послышалось в ответ.
Из темноты к нам вышло три тени. Я недоверчиво держал палец на спусковом крючке.
Передо мной стояли фельдфебель и пара солдат из соседней роты. Я тоже дал себя узнать, и узнал, что подготовка батальона к атаке в эту необычно темную ночь провалилась. Роты перемешались. Нам еще повезло, что мы не открыли друг по другу огонь.
Фельдфебель получил задачу отвести роту на старые позиции у Шварценау. Я ему не завидовал.
Я пошел к своим людям и отвел роту обратно в Шварценау. Заняли прежние ячейки. Я спустился с людьми из управления роты в подвал, где был командный пункт.
2.50. Нервное напряжение начало спадать. Я почувствовал, насколько устал.
У входа в подвал я услышал голоса, и сразу после этого передо мной оказался начальник оперативного отделения штаба дивизии. Я попытался доложить. Майор Швайм махнул рукой и сел на ящик. Показав на карту, он спросил:
— Скажите, как могло произойти перемешивание при выходе на исходные к атаке?
— Не знаю, господин майор. До исходного рубежа атаки я не дошел.
— Ну, это ясно. Все придется повторить. В 4.00 вам быть на исходном рубеже. Все остальное остается так, как в приказе! Вопросы?
— Вопросов нет, господин майор.
Начальник оперативного отделения встал, отдал приветствие и поднялся по лестнице. Мы снова остались одни. Ротный фельдфебель спросил:
— Кто этот майор, господин лейтенант?
— Это был майор Швайм, первый офицер генерального штаба нашей дивизии [3]. Если он лично на переднем крае занимается подготовкой атаки, можете считать, что корпус нашим действиям придает большое значение!
3.10. Мы взялись за оружие. Я потушил свечу, и мы вышли из подвала. Все повторилось снова. Я собрал людей и осторожно в колонну по одному повел к имперской дороге № 132. Местность сначала имела уклон на восток. Я шел в голове колонны, чтобы задавать направление движения. Около 4.00 мы вышли к маленькому кладбищу невдалеке от Дакена. Там стояла подбитая «Пантера». На другой стороне дороги, ведущей в Тольминген, располагалась гостиница.
Я позвал главного фельдфебеля:
— Здесь, за этой «Пантерой», мы разместим командный пункт. Прикажите отрыть окопы и подумайте над тем, что нам будет видно после восхода солнца. Русские засели в придорожных канавах по ту сторону имперской дороги и в гостинице. Сейчас я поставлю задачу роте.