- Прошу, Иван Степанович. И немного поподробнее о высадке морских десантов...
Адмирал Юмашев взял указку, неторопясь подошел к стеклянной карте.
- Прошу вас, товарищ Маршал Советского Союза, - обратился он к Василевскому, - утвердить мое решение на высадку десантов в Юки, Расин и Сейсин, чтобы помешать отходящим войскам противника переправиться морем в Японию.
- Желательно бы услышать характеристику этих объектов, - сказал Василевский.
Адмирал Юмашев доложил, что порты и базы Северной Кореи, расположенные в ста сорока - двухстах километрах от Владивостока, имеют хорошо оборудованные гавани, на которых базируются японские боевые корабли и суда. Противодесантная оборона гаваней и прилегающего побережья состоит у противника из отдельных опорных пунктов с большим количеством дотов и дзотов. Гарнизоны портов многочисленны и могут быть усилены за счет отступающих войск. Города опоясаны двумя линиями обороны и минными полями, дотами и дзотами.
- Высадка десантов в значительной мере облегчит нам дальнейшее наступление вдоль побережья, - послышался голос маршала Мерецкова.
Эта идея была поддержана Юмашевым. Он подчеркнул, что действия десантов согласованы планом взаимодействия фронта и флота и, продолжая доклад, сказал, что безраздельное господство в воздухе советской авиации, а также большие потери японского флота в транспортных судах привели к нарушению морских коммуникаций, связывающих Японию с Северной Кореей, Южным Сахалином и Курильскими островами.
Когда Юмашев закончил свой доклад, но все еще стоял возле карты, маршал Василевский облегченно вздохнул.
- Думаю, что Тихоокеанский флот успешно решает свою задачу. Благодарю вас, товарищ командующий флотом. Но впереди еще сложная операция по очистке Южного Сахалина и Курильских островов. А что нам скажут авиаторы? И неплохо бы открыть окно. Пусть заглянет дневной свет. А в Москве сейчас ночь...
Совещание неожиданно было прервано. Маршала Василевского вызывала Москва.
Для переговоров с Генеральным штабом была подготовлена специально оборудованная комната. На столе возле телефона мигало небольшое табло: "Вызывает Верховный Главнокомандующий".
- Докладываю, товарищ Сталин. Войска фронтов и флот действуют по утвержденному плану.
Главком Василевский спокойно и четко доложил о ходе операций на всех трех фронтах, о подготовке к высадке крупных десантов.
- Товарищ Василевский, благодарю вас за подробный доклад, - сказал Сталин, и голос его был слышен так ясно, словно он был в соседней комнате. - Наступление наших войск против Квантунской армии в Маньчжурии, на Ляодунском полуострове и в Северной Корее должно вестись с возможной быстротой до тех пор, пока японские войска действительно не прекратят сопротивления, не сложат оружия и не сдадутся в плен.
- Все будет выполнено, - ответил Василевский, пользуясь небольшой паузой.
- И еще, товарищ Василевский, - заметил Сталин. - Срочное освобождение Южного Сахалина и всей гряды Курильских островов приобретает особо важное для нас значение. Согласуйте с начальником Генерального штаба содержание ответа на радиограмму штаба Квантунской армии о согласии капитулировать. Пока японское правительство только говорит об этом, а войска сопротивляются...
Десантники батальона морской пехоты, в котором начал службу восемнадцатилетний Слава Котин, на ночь разместились в трехэтажной школе. По стеклам барабанил дождь, за окном вспыхивали молнии. Здание сотрясалось от ударов грома, и Славе казалось, что к берегам подошли японские корабли и палят из пушек по городу. Потом обуревала страшная мысль: а может, в эту дождливую темную ночь американцы бомбят японские острова атомными бомбами и грохот доносится до нашего Приморья...
О том, что на японские города Хиросиму и Нагасаки были сброшены американские атомные бомбы, десантники батальона узнали из газет. Тяжелое чувство вызвало у солдат это известие. Старшина Яценко, знаток военного дела - он прошел всю войну с гитлеровской Германией, - пожимал плечами:
- Не знаю, при чем тут города? Там дети, женщины, старики. Они-то не причастны к войне...
Слава Котин только что стал засыпать, когда раздалась грозная команда: "Подъем! Тревога!" Впопыхах Слава схватил автомат, а шинель забыл. Хорошо, что сосед Борис Чуркин под вспышку молнии увидел забытую шинель, схватил ее.
- Не бросай, пригодится...
Погрузка на корабли началась с рассветом. Дождь утих. Над морским горизонтом появилось огромное оранжевое солнце. Скользящие лучи отражались от гладкой воды и слепили глаза.
Посадка заняла не много времени. Все делали как на тактических занятиях - быстро, четко, без суеты. Вдруг появятся вражеские самолеты? Медлить в таких случаях нельзя.
Отчалили от родного берега. На причале люди машут руками, платками, головными уборами. Возвращайтесь с победой, товарищи!
...Корабли все дальше и дальше уходили от тихой бухты, и вот уже берег растворился в дымке. Роте автоматчиков повезло: их разместили на палубе. Любуйся морем сколько хочешь.
Шли "самым быстрым", вода, разрываемая форштевнем, кипела, и пенный след тянулся до самого горизонта. Когда бойцы на палубе мысленно прощались с родным берегом, командир десантной роты приказал всем подойти ближе к нему. Десантники обступили командира.
- Садитесь поплотнее, - сказал старший лейтенант. - Слушайте внимательно: наша боевая задача высадиться в порту Сейсин, захватить приморскую часть города и удерживать ее до подхода главных сил.
Он стал говорить о том, как нужно действовать каждому взводу после высадки на берег, повторяя сказанное капитаном 1-го ранга Якоревым на совещании командиров подразделений.
- Вы солдаты не обстрелянные, но хорошо обученные, - говорил командир роты. - Высаживаемся быстро. Держаться ближе к командиру отделения и слушать его команду. Вперед - перебежками. Один прикрывает другого, и смелее, смелее, смелее! Гранаты беречь, запасы у нас не велики. Рота должна захватить и удержать мосты. Город не очень большой, но важный. Есть предприятия. А вот какой там гарнизон и где он, не знаем.
В обед каждому десантнику выдали по банке крабов и колбасу. Хлеба сколько хочешь. Кое-кто крабов не ел. Слава положил банку в вещевой мешок.
Потом все дремали, привалившись друг к другу. Спать хотелось и Славе, но он терпел. Время тянулось медленно.
Боря Чуркин стоял у борта и разговаривал с бывалым матросом.
- Скажи мне, морская пехота, на чем держится флаг? - спросил матрос.
- На древке, - ответил Борис, - по-морскому - на штыре.
- Рассмешил... Флаг наш держится на гафеле, запомни.
- А ты, видать, не соленый матрос, - послышался голос старшины Яценко. - Флаг корабельный держится на душах морских. Я, брат, в десантах не один раз бывал. К тебе пришвартовался сухопутный боец, а ты сразу свое удальство напоказ. А один известный воин сказал: "Уважай боевого товарища, потому что он вместе с тобой идет в атаку против общего врага". Кто так сказал?
- Не знаю, - пожал плечами матрос.
- Старшина Яценко так сказал. Запомни.
...Показался берег и разбросанные по склонам гор дома. Неожиданно катера окутала густая дымовая завеса, грохотавшая разрывами снарядов. Повернули к берегу, скрываясь в дыму. Стреляла японская артиллерия. Было страшно. Попади в катер хоть один снаряд - спасения нет... К счастью, снаряды плюхались далеко от бортов. Со стороны моря на бреющем полете пронеслись наши самолеты. С берега доносились громовые взрывы.
Скорее бы высадиться. Все же на земле чувствуешь себя уверенней.
Под прикрытием плотного дыма, стреляя по берегу из крупнокалиберных пулеметов и зенитных пушек, катера ворвались в гавань с хода и прижались к пирсу. Началась высадка. Все торопились, но растерянности не было.
Котин выскочил на берег вслед за старшиной Яценко. Он не отставал от бывалого фронтовика. И хотя у солдата Котина на гимнастерке красовалась медаль "За отвагу" и многие думали, что он уже бывалый боец - все для него здесь было новым, как и у любого молодого солдата.
Слава, так же как и Яценко, упал на землю, осмотрелся, потом вскочил, побежал, пересекая открытое место от берега до строений. И, как старшина, растянулся у самой стены, плотно к ней прижался.
- Не робей! - подбадривал Яценко. - Бьет, гад, из окон.
Старшина вскочил, ловко, наотмашь бросил ручную гранату-"лимонку" в окно второго этажа и тут же побежал, стреляя, вдоль улицы. Вскоре он исчез за углом одноэтажного дома.
На ротных тактических занятиях Слава бросался в атаку с криком "ура" и косил из автомата условного "противника". А теперь, когда отовсюду стреляли и где-то рядом оглушительно грохотала пушка, а противника не видно, он растерялся и не смог применить ни один тактический прием. В настоящем бою оказалось все не так. Но все же Слава почувствовал в эту минуту свою силу и принял верное решение. Он, как и Яценко, одним броском достиг угла дома и несказанно обрадовался, увидав старшего лейтенанта и старшину. Откуда-то появился и Боря Чуркин - он перемахнул через забор из плоских камней. Возбужденный, лицо красное.
- Мы тута! - сказал он, пытаясь шутить даже в этой горячей обстановке.
- Вот что, старшина, давай с ними вперед, - приказал командир роты. Где-то вон там за городом река. Надо найти мост и взять его под охрану. Я соберу роту и тоже - к мосту...
- Все в полном порядке, - ответил Яценко. - Меня учить не треба! За мной, хлопцы!