Говорил генерал и о том, что задача сложная, опасная, но он уверен в успешном ее решении. Пожелал воинам успеха. Потом подошел к старшему лейтенанту Шикину, обнял его:
- Ну, Коля, удачи тебе...
Группа сержанта Котина самая малочисленная, но ребята молодые, крепкие. Только образцового вида нет. Один в бушлате, другой - в шинели и с большим вещевым мешком. Не у всех при себе саперная лопата. Кто-то набросил на плечи плащ-палатку и лихо сдвинул пилотку набок. Почти все в ботинках с обмотками.
- Положить вещевые мешки возле ног! - приказал Котин. - Показать автоматы и патроны.
Он придирчиво осмотрел оружие, проверил, сколько у каждого патронов, заставил потуже затянуть ремни, привести себя в порядок.
Послышалась команда:
- Становись! Равняйсь! Смир-р-но! Командирам проверить у солдат наличие боеприпасов и оружие! - приказал старший лейтенант. - Доложить мне. Вольно!
Сержант Котин первым доложил о готовности его группы к выполнению боевого задания.
- Возьмите в свой взвод еще пять солдат, вон тех, с левого фланга, и - в самолет номер тринадцать!
- А потом что делать? - спросил Котин, удивив вопросом Шикина.
- Выполнять приказ! Генерал все предельно ясно объяснил. А вы, товарищ Котин, потребуйте от своих солдат, чтобы без вашего ведома ни на шаг! Прежде всего дисциплина и организованность. Ведите взвод на посадку!
На ровном поле большого аэродрома после дождя зеленела трава, утро прохладное, небо затянуто сплошной высокой облачностью. Вдали истребители. Их много. Ровный ряд продолжают двукрылые самолеты ПО-2.
К большим самолетам, издали похожим на китов, группами по двадцать тридцать солдат, не соблюдая равнения, шли на посадку автоматчики. Многие из них совсем недавно были в бою. Гимнастерки пропитаны потом, пилотки, выгоревшие на солнцепеке, побелели, обувь истоптана по каменистой земле. Лица мужественные, глаза полны готовности выполнить боевой приказ.
Один за другим тяжелые воздушные корабли поднялись в небо. Одновременно взлетели истребители. Часом раньше с другого аэродрома поднялся самолет СИ-47 в сопровождении девяти истребителей и уже подлетал к Чанчуню. На его борту - руководитель парламентерской группы полковник И. Т. Артеменко с пятью офицерами и охраной из шести автоматчиков. Полковник знал, что маршал Малиновский передал по радио на имя генерала Ямады радиограмму: "Сегодня 19 августа в 8.00 парламентерская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая уполномоченным командующего Забайкальским фронтом полковником Артеменко И. Т., самолетом СИ-47 в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления". Было известно также, что Ямада предупрежден об ответственности за гарантии перелета. "В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на Вас лично", - сказано в телеграмме. На случай вооруженного сопротивления японского гарнизона в воздухе постоянно находились советские бомбардировщики.
Самолет с номером "тринадцать" приземлился благополучно. Сержанту Котину показалось, что возвратились на тот же аэродром. На поле самолеты с красными звездами.
Едва раскрылась дверь и летчики спустили трап, как подбежал старший лейтенант, летевший в другом самолете.
- Котин! Бегом со своим взводом к японской зенитной батарее! - Он указал рукой на видневшиеся вдали зенитки. - Залечь в сторонке. Если откроют огонь, японских зенитчиков уничтожить!
- Есть! - ответил Котин. - Взвод, за мной! - и побежал впереди.
Топот ног, постукивание котелков и саперных лопат, сдержанное покашливание автоматчиков. Ни бугорочка, ни окопчика. Равнина. Под ногами земля - как цемент. Если японцы полоснут из пулемета, укрыться негде. Но вражеские зенитчики стояли у орудий не шелохнувшись. Один даже кланялся, как заводная игрушка. Несколько японцев за спиной офицера робко подняли руки.
Котин остановил взвод, развернул цепь и взмахом автомата потребовал от японцев сложить оружие. Офицер что-то крикнул по-своему, и все зенитчики суетливо стали с оружием в строй. Офицер еще раз визгливым голосом отдал приказ, и солдаты положили винтовки на землю. Японец подошел к сержанту и выразительно показал короткими пальцами - "шагал" ими по своей ладони: он просил разрешения увести куда-то своих солдат. На этот случай указания не было. Сержант принял решение самостоятельно: пусть уводит.
- Разрешаю! - махнул рукой. - А вы, ефрейтор, и вы, - сержант коснулся рукой погона автоматчика, фамилии которого не знал, - дежурьте здесь на батарее. Японцев к пушкам не подпускать! - Еще раз посмотрел на автоматчика, очень похожего на сына Славу. Молоденький, пухлогубый, ему едва ли исполнилось восемнадцать лет!
Японский офицер опять что-то крикнул, и его солдаты, несмотря на жару одетые в теплые френчи, разобравшись по двое, пошли без командира в сторону казармы. Шли торопливо, пугливо озираясь.
Котин жестом подозвал офицера, и, указывая на стоявшую в небольшом удалении батарею, потребовал идти вместе с ним туда.
- Кофуку... Капитуляций... - произнес японец, отстегивая от ремня шашку. - Коросё.
- Да, капитуляция, и безоговорочная... - сказал сержант. - А шашку оставьте при себе. На это я не получал полномочия.
Японец не все понял, но шашку пристегнул, вымученно улыбнулся и опять произнес:
- Кофуку... Коросё...
Полковник Артеменко имел полномочия вести переговоры с главнокомандующим Квантунской армией о безоговорочной капитуляции. Перед вылетом маршал Малиновский предупредил полковника:
- Ваша главная задача: потребовать от генерала Ямада подписать акт о безоговорочной капитуляции. Учтите, Ямада опытен не только в военных, но и в дипломатических вопросах. Проявите выдержку, вежливость и настойчивость.
Полковник Артеменко должен был так же добиться от марионеточного правительства Маньчжоу-Го объявить населению по радио, что японские войска сдаются в плен, а Советская Армия никаких иных целей не преследует, кроме освобождения Маньчжурии от японского ига.
В то время когда советский парламентер шел в штаб Квантунской армии и за ним телефонист тянул связь вплоть до кабинета генерала Ямада, к Чанчуню подлетал советский воздушный десант численностью в пятьсот человек...
Полковник Артеменко вместе с переводчиком вошли в кабинет начальника штаба Квантунской армии. Японское командование, предупрежденное о вылете советских парламентеров, было в сборе. В мрачной комнате с низким потолком за массивным столом сидел генерал Ямада. Артеменко сразу догадался, что это он. Перед вылетом видел несколько фотографий. Внешне не удивлен. Лишь припухшие веки и воспаленные бегающие глаза выдавали волнение японского генерала.
Справа от него сидел генерал Хата - начальник штаба Квантунской армии. Тучный, с редкими волосами, уши оттопырены, лицо обрюзгшее и усталое.
Здесь же сидел худощавый лысый человек во френче, но без знаков различия. В очках, нос прямой, небольшие усы. Перед худощавым - портфель, на портфеле кожаная кепка. Сзади чуть справа высокий и стройный японский офицер во френче без ремня. Справа от него - весь внимание - маленький и робкий офицер-переводчик.
Полковник Артеменко коротко напомнил о положении на фронтах и прочитал заранее подготовленный текст ультиматума о капитуляции. В это время от мощного рокота моторов советских самолетов, пролетавших над городом, задребезжали стекла. Некоторое время все молчали.
- Квантунская армия, выполнив свой долг до конца, вынуждена капитулировать, - заговорил генерал Ямада через переводчика, а затем по-русски тонким голосом с акцентом: - Затягивать наши переговоры бессмысленно, давайте акт, я подпишу. - Часы на стене показывали 14 часов 10 минут.
Вечером со здания штаба главного командования японских войск в Чанчуне был спущен японский флаг. Его место занял красный советский флаг.
Генерал Ямада и премьер-министр Маньчжоу-Го Чжан Цзин-хуэй выполнили и второе требование советского парламентера: выступили перед населением по радио и сообщили о капитуляции.
В тот вечер на улицах Чанчуня творилось невероятное: огромные толпы местных жителей и среди них немало русских, оказавшихся здесь после гражданской войны, собирались возле поднятых на зданиях красных флагов и плакатов. Советских воинов подбрасывали вверх, хлопали дружески по плечу, обнимали, как могли выражали свою радость.
К сержанту Котину с трудом протиснулись сквозь толпу два молодых человека. Один из них сказал по-русски:
- Товарищ красноармеец, там за домом застрелился японский генерал...
- Вероятно, у генерала не было иного способа уйти от ответственности за свои преступления, - ответил сержант.
18 августа поднялся в небо другой десант в составе ста двадцати человек под командованием подполковника Забелина и взял курс на Харбин. Приказ короткий: захватить аэродром и важные сооружения города, обеспечить сохранность мостов до подхода главных сил 1-го Дальневосточного фронта.
Вместе с десантниками летел заместитель начальника штаба фронта генерал-майор Г. А. Шелахов, назначенный особоуполномоченным Военного совета 1-го Дальневосточного фронта. Он имел задание маршала Мерецкова предъявить командованию японских войск в Харбине ультиматум о капитуляции и продиктовать им условия разоружения.
После двух часов полета под прикрытием истребителей в серой вечерней дымке показался Харбин. С каждой минутой все отчетливее открывалась панорама большого города. Самолеты снижались, чтобы подойти к аэродрому на бреющем полете. Первым пошел на посадку самолет, в котором следовала оперативная группа. Наступили решающие минуты, от исхода которых зависел успех выполнения задачи десантом. Десантники быстро очистили аэродром от японских солдат и заняли прилегающие к нему ангары, мастерские и другие пристройки.
Через несколько минут на аэродром прибыла группа японских генералов, возглавляемая начальником штаба Квантунской армии генералом Хата. Под вечер в одном из зданий аэродрома начались переговоры. За столом сидели девять японских генералов.
Генерал Г. А. Шелахов предъявил им ультиматум о немедленном прекращении сопротивления, разоружении и организованной сдаче в плен. Генералам и офицерам разрешалось иметь при себе холодное оружие и оставаться на своих квартирах до особого распоряжения командования советских войск. Объявление ультиматума произвело на японцев удручающее впечатление. Они сникли, попросили на подготовку ответа три часа.
Харбин, большой экономический и культурный центр, важный железнодорожный узел, был похож в те дни на осажденную крепость. На улицах завалы из деревьев, дзоты, проволочные заграждения, за укрытиями - танки, пушки, на окраине города - противотанковые рвы, траншеи. Но все эти укрепления потеряли свое значение. Квантунская армия уже не оказывала организованного сопротивления.
К ночи в советское консульство были доставлены подписанные японским командованием приказы войскам о прекращении боевых действий, сведения о численном составе Харбинской зоны и указание японским частям о порядке сдачи в плен. Вооружение, боеприпасы, боевую технику к исходу 20 августа японцы обязались организованно передать советским войскам. Организация питания и медицинского обслуживания японских солдат лежала на японских генералах и офицерах.