- Все ли собрались, кого просил известить?
- Почти все,- отозвался дежурный,- минут через десять прибудут остальные.
Позвонил Вознесенскому. Он спросил, известно ли мне о нападении фашистской Германии. Я сказал о разговоре с Молотовым.
- Другого пока ничего нет,- заметил Николай Алексеевич и предложил приехать к нему в девять часов на совещание по разработке мобилизационных мероприятий.
У начальника Главного управления Военно-Воздушных Сил П.Ф. Жигарева сведения оказались те же и забот не меньше.
Собрался весь руководящий состав наркомата. Я передал сообщение Молотова и Вознесенского. Германия нарушила мирный договор. Фашисты вероломно вторглись в нашу страну. Бомбят города и села. Предстоит тяжелая кровопролитная война. Настал момент, когда авиационные работники, коллективы заводов, конструкторских бюро, научно-исследовательских институтов должны показать все, на что они способны. Проявить это следует в нарастающем выпуске боевых самолетов.
- Продумайте,- закончил я свое выступление,- что нужно немедленно сделать по каждому главку, по каждому заводу, чтобы увеличить выпуск боевой техники. Сейчас меня вызывают к председателю Госплана СССР. После возвращения мы соберемся снова и заслушаем предложения. А сейчас вызывайте своих сотрудников и действуйте.
Ровно в девять я был в Госплане. В кабинете председателя собрались его заместители и наркомы. И в обычных условиях человек сдержанный, в этот час Н. А. Вознесенский был особенно сосредоточен. Да и все мы за эти несколько утренних часов сильно изменились. Зная, что война неизбежна, каждый из нас в глубине души надеялся на ее отсрочку. Авиастроителям нужны были еще хотя бы полгода, чтобы успеть "насытить" новыми самолетами армию, а Военно-Воздушным Силам - обучить летчиков. А сколько требовалось времени Вознесенскому, заместителю Председателя Совнаркома и руководителю Госплана, и сказать трудно. Только для нужд авиационной промышленности необходимы были более развитая алюминиевая промышленность и производство в более широких масштабах качественных сталей, электротехнических и радиоизделий, требовались лучшие сорта высокооктановых бензинов и многое другое. Вознесенскому, конечно, нужен был еще более длительный срок.
Николай Алексеевич начал свое выступление внешне спокойно. Война, сказал он, предстоит тяжелая. Нужна быстрая и всеобщая мобилизация всех наших ресурсов. Перед наркоматами оборонной промышленности стоит задача изыскать заменители остродефицитных материалов, а также материалов и изделий, которые до сегодняшнего дня мы получали из-за границы. Он предложил срочно, в течение суток, разработать план максимального увеличения производства вооружения для армии, учитывая, что мобилизационные планы, подготовленные заранее, всем известны.
Совещание было коротким. Напряжение чувствовалось в каждом слове. Все поспешили к своим рабочим местам. Надо было немедля перестраиваться на новый, военный лад.
Ожидавшим моего возвращения руководителям авиапромышленности я доложил о поставленных перед оборонными наркоматами задачах. Было решено немедленно сдублировать все уникальные предприятия, в частности заводы по производству приборов, винтов, радиаторов, карбюраторов, установок вооружения и т. д., имевшиеся у нас в большинстве случаев в единственном числе. Уже первые часы войны показали, что вражеская авиация способна бомбить города, находившиеся в сравнительно глубоком тылу. Поэтому многие из наших прежних представлений надо пересмотреть, ибо бомбежке могут подвергнуться и авиационные предприятия. Особенно пострадало бы производство, если бы были выведены из строя именно уникальные, единственные в своем роде заводы. Необходимо определить и места дислокации предприятий-филиалов, переговорить с директорами заводов, которые мы считали ведущими, обязать их выделить для этих целей оборудование, материалы, кадры. Такие заводы-филиалы в преддверии войны уже строились за Волгой, но они еще не были готовы. Теперь предстояло ускорить их ввод в строй.
Хотя западнее Смоленска у нас авиационных заводов не было (в Смоленске находился небольшой завод по производству учебных самолетов), в первый же день возникли вопросы, связанные с эвакуацией из Белоруссии заводов-поставщиков авиационной фанеры и дельта-древесины. Это же касалось и заводов в Прибалтике. Там некоторые из переданных в авиапромышленность предприятий уже выпускали приборы и агрегаты.
Непрерывно раздавались звонки с заводов. Предлагали перейти на более высокий темп выпуска самолетов, моторов и другой авиационной техники. Большинство предложений поддерживалось. Вместе с тем мы предупреждали директоров и главных инженеров, чтобы они ко всему подходили разумно, брали реальные обязательства. Нельзя начать изготавливать, допустим, семь-восемь самолетов в день, а потом снизить темп. Выпуск должен непременно нарастать. А для этого нужны прежде всего заделы в заготовительных цехах.
- Подумайте,- говорили мы директорам,- что можно сделать, чтобы сократить цикл производства самолетов и моторов. Нельзя ли заменить остродефицитные материалы обычными. Испытывайте изделия с применением заменителей.
В первый день войны вопросов возникло так много, что в обычных условиях их не решить бы даже за несколько дней. Но теперь многое удавалось сделать.
Заводы переходили на круглосуточную работу. Работать стали по 11 -12 часов без выходных. Весь руководящий и инженерно-технический состав перевели на казарменное положение. Каждый понимал: фронту нужны самолеты.
Повсеместно прошли митинги. Единодушно принимали письма в ЦК ВКП(б). Коллективы заводов заверяли Центральный Комитет партии, Советское правительство, что сделают все, чтобы дать Красной Армии в необходимом количестве боевые самолеты. Они писали, что понимают: война идет не только там, где сейчас стреляют, но и здесь, в тылу. Коллективы давали клятву работать, не жалея сил, до полной победы. Саратовские авиастроители писали: "Мы верим в нашу победу, враг будет разбит и уничтожен, а мы сделаем для этого все, что в наших силах и возможностях".
3 июля 1941 года по радио выступил И. В. Сталин. Он указал на опасность, которая нависла над страной. Каждый советский человек должен сделать все от него зависящее, чтобы защитить социалистическую Родину. Тыл обязан оказать всемерную помощь сражающейся армии.
Когда началась война, многие рабочие, инженеры и служащие решили пойти с оружием в руках сражаться с врагом. Они писали заявления с просьбой направить их на фронт, шли в военкоматы, требуя немедленно послать их в действующую армию. Среди них были руководители цехов и отделов, мастера, высококвалифицированные рабочие. Сложилась трудная ситуация. С одной стороны, нужны были кадры, которые решали успех дела, от которых зависело производство, с другой - не хотелось гасить патриотический порыв людей.
На саратовском заводе на второй день войны директор, собрав совещание в своем кабинете, вдруг увидел, как между начальниками цехов ходит какая-то бумага. Один прочитает и что-то напишет, другой, третий. Оказалось, что руководители цехов подписывали коллективное заявление военкому о призыве их в армию. Директор перехватил заявление и пригласил на завод облвоенкома, чтобы тот объяснил людям, что уходить всем на фронт нельзя. Когда же и это не помогло, на завод прибыл секретарь обкома. И несмотря на это, всех оставить на заводе не удалось.
Подобное происходило и в других местах. Рабочие авиапромышленности бронировались от призывов в армию, но сдерживать желание добровольцев оказалось очень трудно. В ряде случаев - просто невозможно. Особенно сложно было удержать рабочих в тех местах, куда приближался враг,- на заводах Белоруссии, Украины, Прибалтики. Многие тысячи рабочих ушли в армию. Эти "потери" восполнялись уже в ходе войны.
Война потребовала создания отрядов ополчения, истребительных отрядов для борьбы с вражескими диверсантами и лазутчиками, а также местной противовоздушной обороны. На запорожском заводе был сформирован полк народного ополчения. 17 июля 1941 года появился приказ: "Задача руководителей завода, цехов и отделов вместе с партийной, профсоюзной и комсомольской организациями создать из ополченцев подразделения, организовать боевую подготовку, укомплектовать подразделения командно-политическим составом и обеспечить боевую готовность всех подразделений в любую минуту оказать помощь Красной Армии в разгроме фашистских банд".
Сильные воздушные налеты на Запорожье поставили вопрос о маскировке завода. Конструктор Н. С. Михайлов вспоминает:
"Начались налеты на завод, на призаводскую территорию. Меня вызвал директор М. М. Лукин и поручил создать бригаду для работ по маскировке завода. Для этой цели давали все, что было необходимо: фанеру, рогожу, краску темных цветов. Прошло несколько дней, и заводскую территорию нельзя было узнать - все приняло землисто-зеленый цвет. Территории придали вид зеленого массива".
Шум двигателей испытательной станции в ночное время мешал работе звукоулавливателей системы ПВО. По заводу отдали приказ об испытании моторов только днем. Испытатели перестроили работу так, что не пропадало ни одной минуты. Ночью устанавливали двигатели на стендах, готовили их к запуску, и, как только подавался сигнал, двигатели запускали одновременно на всех стендах.
На предприятиях, оказавшихся в радиусе действия фашистской авиации, организовывали местную противовоздушную оборону. На крышах заводских корпусов и в других местах устанавливали авиационные пулеметы и пушки, зенитные орудия. Специальные команды зенитчиков из рабочих и инженеров, обученные стрельбе по воздушным целям, занимали места для отражения налетов врага. Разрешили ставить на дежурство и боевые машины. Самолеты поднимали в воздух заводские летчики, которые теперь помимо испытаний участвовали и в боевой работе. На Воронежском самолетостроительном заводе на круглосуточном дежурстве на заводском аэродроме постоянно находилось два звена самолетов Ил-2.
"У меня в летной книжке,- вспоминает летчик-испытатель Рыков,- записано, что я по боевой тревоге сделал восемнадцать боевых вылетов. Вместе со мной вылетали и другие летчики, чья очередь выпадала на дежурство. Когда в городе объявлялась воздушная тревога, мы вылетали каждый в свой сектор и дежурили там в воздухе до отбоя тревоги".
Гитлеровцы бомбили города, где находились наши заводы, а многие из заводов не трогали. Тут был свой расчет. Фашистам казалось, что авиазаводы им удастся захватить, что называется, с ходу. И все же потери от случайных бомб были. Нельзя сказать, что они были велики, но гибли и люди, и оборудование.
В июле начались налеты гитлеровской авиации на Москву. В первые дни на заводах рабочих выводили из цехов в укрытия, чаще всего в щели. В цехах и на крышах оставались дежурные, чтобы гасить зажигалки и вести огонь по фашистским самолетам из крупнокалпоеркых пулеметов. Всякий раз теряли драгоценные рабочие часы. п. естественно, задерживался выпуск продукции. Вскоре все убедились, что к Москве удается прорваться немногим самолетам, и то не всегда, поскольку их встречали на дальних подступах ночные истребители и зенитная артиллерия. Ущерб от налетов был не так велик, а потери в выпуске продукции ощутимыми. Заводские коллективы решили: не прекращать работу во время воздушных тревог. За всю войну на московских заводах от фашистской авиации урон был минимальным, хотя на картах вражеских летчиков эти предприятия значились как объекты особой важности.
С началом налетов на Москву меня стали вызывать на станцию метро "Кировская". Сюда во время воздушной тревоги перебирались члены Политбюро. Вначале я думал, что меня вызывают для докладов. Вопросы почти всегда находились. Но иногда никаких вопросов не возникало, и я понял, что меня просто переводят в безопасное место, так как в наркомате убежища не было.
В один из таких приездов Сталин, обращаясь к А. А. Андрееву и показывая на меня, заметил:
- Вот авиационная промышленность, несмотря на трудности, вызванные войной, работает ритмично, как часы.
Услышать это, конечно, было очень приятно. Однако уже скоро мы лишились поставок авиалеса и авиафанеры, а также дельтадревесины с предприятий, расположенных в Белоруссии и Ленинградской области. Если принять во внимание, что авиалес был у нас одним из основных материалов, можно представить, как много новых трудностей возникало только с этим вопросом. Выручало то, что на заводах и в целом в авиапромышленности был создан значительный запас различных материалов, что позволяло какое-то время работать независимо от заводов-поставщиков.
Вспоминая то время, думаю, что мы, безусловно, не все предусмотрели, не во всем подготовились к войне так, как следовало. В частности, не сдублировали основные базы снабжения. Нельзя сказать, что это совсем не делалось. Кое-что делали и в этом направлении, но завершить все не успели. До войны был создан на Урале завод авиационных лакокрасок. Там же строился завод резинотехнических изделий. Начали заготавливать авиационную древесину на Кавказе и в других местах. Но, как показал ход войны, не все.
Почему некоторые вопросы, поднятые на совещании в Госплане СССР и в Наркомате авиационной промышленности возникли лишь тогда, когда война уже началась? С сожалением приходится констатировать, что никто из нас не предполагал, что война грянет так внезапно. Никто не мог предположить, что очень скоро мы лишимся почти половины европейской части страны, важной в экономическом отношении. Настрой был совсем иной. Кто мог подумать, что буквально с первых часов возникнет такая нужда в дублерах, такой острый дефицит в некоторых материалах и что именно так неблагоприятно сложится для нас начало войны?
Наркомат авиапромышленности развернул большую работу по созданию новых баз снабжения и перебазированию многих заводов-поставщиков в тыл страны. Почему мы занялись этим, хотя заводы-поставщики в основном входили в другие наркоматы? Дело в том, что Наркомат авиапромышленности обладал большими возможностями, чем другие наркоматы. Мы входили в правительство с соответствующими предложениями и добивались решения вопросов.
В июле - августе фронт особенно настойчиво требовал штурмовики - они применялись для борьбы с вражескими танками. На заводе в Воронеже скопилось много этих самолетов, а их нельзя было послать в бой - не было бронестекла. Бронестекло изготавливал единственный завод под Ленинградом. Но к этому времени он уже эвакуировался. На других заводах выпуск этой продукции еще не наладили. По специальной связи заводу предложили найти бронестекло, какое осталось. Набралось десятка два бронекомплектов. Встал вопрос о том, как их вывезти. В Ленинград полетел начальник Главного управления снабжения С. М. Сандлер.
Он вспоминает: "Для большей безопасности мы летели на высоте 300-400 метров, а в особых случаях снижались и ниже. Приземлившись в окрестностях Ленинграда, мы не застали на аэродроме ни души. Тяжелые сомнения охватили экипаж и меня, единственного пассажира. Мы уже заподозрили самое худшее, что аэродром захвачен врагом. Лишь через 20-30 минут установился контакт между нами и людьми, замаскировавшимися вблизи аэродрома. Оказывается, буквально перед нашим прилетом аэродром бомбили, причем самолеты оказались очень похожими на наш, как утверждали товарищи. Погрузив драгоценный груз, мы тут же вылетели в Москву и прибыли еще до наступления ночных воздушных тревог".
Бронестекло стали осваивать на одном из заводов. Хотя технология его изготовления довольно простая, она все же требовала известной сноровки и точности. Поначалу дело не шло. На завод командировали начальника главка нашего наркомата и заместителя наркома химической промышленности. Они должны были в кратчайшие сроки наладить производство столь необходимого изделия. Люди работали с исключительным подъемом, а руководители цехов и отделов часто круглосуточно. Установили особую премиальную систему. Эти и другие меры позволили в короткие сроки начать выпуск столь дефицитного в то время бронестекла.
Одной из мер, улучшавшей снабжение авиационных заводов, было создание комплексной бригады ведущих научных работников Всесоюзного института авиационных материалов и ответственных работников Главснаба наркомата. Бригаде, состоявшей из 35 человек, предстояло с представителями других наркоматов помочь разместить заказы авиационной промышленности на предприятиях Урала и Сибири, а предприятиям-поставщикам - освоить новые марки черных и цветных металлов, других материалов, обеспечить быстрое решение связанных с этим технологических и организационных вопросов.
Приступив к выполнению задания, бригада определила наиболее сложные марки сталей и предприятия, на которых можно было их получить. Затем, разбившись на группы, она стала заниматься освоением конкретных материалов. Наркоматы-поставщики дали соответствующие указания директорам, и группы получили определенные права. Высокая квалификация, большие знания и опыт входивших в эту бригаду работников позволили им возглавить дело исключительной важности и добиться отличных результатов.
На металлургическом заводе имени Серова решили наладить выпуск сортовой стали нужной марки и размера, которая применялась для изготовления гильз цилиндров двигателей. Сталь капризная, не допускала посторонних примесей и должна была обеспечить зеркальную поверхность цилиндра. Ученые решили, что на заводе имени Серова есть такие условия. Их расчеты оправдались. Так этот завод стал поставщиком проката для изготовления гильз цилиндров.
Видимо, стоит сказать о той самоотверженности, с какой работали на этом заводе наши ученые. Они не выходили из цехов двое суток кряду, пока не сварили металл и не взяли его пробу. Радостные, они позвонили в наркомат и доложили о проделанной работе, а когда деловой разговор закончился, тихо добавили:
- Мы голодны, мы двое суток ничего не ели...
Из наркомата сразу соединились с директором. Тот тоже с огромной радостью сообщил, что эксперимент окончился удачно, что представители науки заслуживают всяческой похвалы и что завод будет нашим надежным поставщиком.
- Я бы с большим удовольствием оставил ваших представителей на заводе,закончил директор.
Поблагодарив его за все сделанное, один из работников Главного управления снабжения сказал:
- Наши представители работают самоотверженно, а самоотверженных людей надо кормить. Скромность и увлеченность делом заслуживают не только похвалы, но и заботы.
Конечно, сразу были приняты меры. И новые доклады от наших посланцев уже поступали бодрыми голосами.