на пальцы с красным педикюром. Девочке стали вытирать ноги, а она, заметив, что Хаси наблюдает за ней, рассмеялась прямо с градусником во
рту. Хаси не смеялся.
В ту ночь Хаси впервые в жизни пил спиртное. Съемка рекламного
ролика продлилась на три часа дольше, чем намечалось, и закончилась
глубокой ночью. После ужина Нива пригласила его в бар под крышей
небоскреба. По настоянию оператора всю съемку ему пришлось улыбаться.
— Как я устал, — признался Хаси.
Нива посоветовала ему не пить сок, а взять спиртного. Хаси ненавидел
алкоголь. На острове заброшенных шахт Куваяма каждый вечер пил сакэ, а
потом болтал без умолку, и его моча жутко воняла. Бывало и так, что он
громко и подолгу разглагольствовал о том, как ему приходилось в жизни
страдать, как ему было плохо тогда и неизвестно, счастлив ли он сейчас.
Потом непременно пел шахтерскую песню и плакал. Хаси думал, что
выпивка обязательно приводит к таким результатам. Нива пила виски в
одиночестве. Официант принес коктейль, в котором плавал кружок лимона.
Его выбрала Нива.
— Чтобы успокоить нервы — то, что надо, — сказала она.
Стоило чуть пригубить коктейль, как язык начал неметь.
В пепельнице на столе лежал окурок сигареты Нива, на его кончике
тлел огонек. Еще одна сигарета была не докурена, и из нее шел дым.
Пальцы Нива потянулись к ней и сжали. У нее были тонкие пальцы. Хаси
вдруг вспомнил, что с самого начала хотел спросить, почему руки у нее
такие грубые, как у пожилой женщины.
— Можно задать вопрос? — сказал Хаси, тут же застеснялся и для
храбрости одним глотком опрокинул стакан.
— У вас руки… — сказал он и тут же зашелся кашлем.
Как будто бы высыпали в горло горячий песок и переворачивают его в
желудке лопатой. Нива ахнула, рассмеялась и похлопала его по спине.
Когда кашель успокоился, Хаси почувствовал действие алкоголя.
Окружавший их шум отошел на задний план и перестал его беспокоить, а
Нива, казалось, сидит гораздо ближе к нему, чем прежде. Хаси заказал еще
один коктейль. И тоже выпил его одним махом. На этот раз не кашлял. Нива
захлопала в ладоши. Хаси почувствовал, как потяжелела его голова, и
передумал спрашивать про руки.
Он взглянул на гладкие икры Нива. Изумительный изгиб утопал в
черных лакированных туфлях. «Как красиво», — подумал Хаси. Затем его
взгляд переместился на губы Нива, сжимающие сигарету. Слабый свет с
потолка очерчивал контур ее лица. Официант принес чистую пепельницу. В
этот момент Хаси заметил, что Нива спрятала руки под стол, чтобы
официант их не увидел. Возможно, это была чистая случайность, но Хаси
так не думал. Неожиданно он с грустью подумал о том, что нет в мире
счастья, и ему захотелось плакать. Он терпел изо всех сил, пока эта мысль
не уступила злости. Эта красивая женщина потратила на меня целый день.,
с каким уважением относились к ней и в салоне, и на съемочной площадке,
и в магазине, она, не теряя достоинства, сумела выторговать скидку на мою
одежду, она оберегала меня. А теперь она пьет виски, и у нее такие гладкие
ноги, а когда смеется — такие нежные глаза, хотя взгляд и острый, и такие
влажные и мягкие губы. И только оттого, что у нее старые руки, она
несчастна. Не могу этого вынести. Но мне не под силу спасти этого