Если не позаботиться о мертвых, то таких, как ты, Бог не простит. Не
знаешь небось Апокалипсис от Иоанна. Земля потрескается, и разверзнутся
расщелины, и неоткуда тогда будет ждать помощи.
В доме, выходящем окном на дорогу, включили свет.
— Заткнись!
Хаси спрятался за бак. Распахнулось окно, из него выглянули
полуголые мужчина и женщина. Старик испачкался в грязи и продолжал
высоким и трескучим, как сломанное радио, голосом произносить какую-то
малопонятную брань. Подняв лицо к небу, он повторял:
— Господи, накажи нас всех!
Из окна на противоположной стороне улицы вылетела чашка и
разбилась у ног старика. С другой стороны бросили бутылку из-под виски,
которая попала ему в голову.
— Придурок! Вот тебе божья кара с небес! Старик не двигался. Тени
людей исчезли, окна закрылись. На дороге вновь стало тихо.
Хаси медленно подошел к старику. Тот тихо стонал. Поддерживая за
плечи, Хаси отвел его домой. Комната была забита продовольственными
наборами, лекарствами, углем и минеральной водой. Хаси уложил старика,
протер рану, смазал ее и замотал полотенцем. Вернувшись на дорогу, Хаси
подобрал коробку. Она была заклеена скотчем и несколько раз обмотана
бечевкой. Хаси потряс коробкой и услышал, как о стенки ударилось
твердое тельце младенца.
Хаси направился на пустырь для брошенных автомобилей и стал
искать там совок. Совка не оказалось, зато он нашел какую-то железку с
плоским сломанным концом. Принялся копать в земле яму, ни о чем не
думал, просто копал. Выступил пот, рубашка прилипла к телу. Он резко
тыкал железкой в землю. Потом отбросил ее и стал разрывать яму руками.
Под ногти набилась грязь. Если зарыть не очень глубоко, коробку
раскопают собаки. Над ней будут кружиться ястребы и растерзают
мертвого младенца на куски. Хаси копал без передышки. Руки его устали,
спина разболелась. Когда-то Хаси решил, что по сравнению с другими
людьми он слишком быстро устает от физических нагрузок. В теле Хаси, помимо желудка, легких и других органов, имелась еще и жидкая
субстанция под названием «усталость». Стоило ему только взяться за
физический труд, как «усталость» тут же начинала действовать, прилипая к
мышцам и сердцу. Поэтому он так быстро и тяжело по сравнению с
другими уставал. Сейчас Хаси обо всем этом не думал, а, словно безумный,
руками, ногами, ветками копал яму. Он шептал себе под нос:
— Я больше не буду заклинать дождь, я больше не буду подвешивать
мышей! Пожалуйста, пусть больше не будет дождя, ведь, если пойдет
дождь, младенец сгниет.
Когда он порезал осколком стекла палец, то заметил, что уже
наступило утро. В осколке отражался луч света, упавший с небоскреба.
Хаси почувствовал, что стал нитью накаливания. Колючая проволока,
похожая на колышущиеся серебристые волны, а за ней аллея, здание, горизонт, и он стал частью этой цепочки, стал нитью накаливания — и
засветился.
— Он другой, он станет пищей для червей, — сказал Хаси, положил
коробку в яму и принялся ее закапывать. — А я, слабак, наконец-то
вернулся к жизни.
ГЛАВА 14