довольны, забросали пустую банку для денег остатками суси и ушли.
Старик сел на корточки, выгреб из банки рис и бросил его на землю.
В районе Роппонги на дороге сидели молодые нищие, они продавали
бижутерию,
свои
картины
и
собрания
стихов.
Некоторые
ели
рождественские пироги, которые наверняка где-то подобрали. Скрюченная
от холода девица с булавкой в щеке держала в руках плакат с надписью
«Панки навсегда!». Булавка была ржавой. В темноте было плохо видно, но
щека, скорее всего, гноилась. Время от времени девица вытаскивала тюбик
с мазью и смазывала щеку. Засунув в рот кусок пирога, другая девица
нюхала клей из полиэтиленового пакета. На земле сидел мужчина с
разрисованным в цвета французского флага лицом, он выставил перед
собой картинки с изображениями Кюпи[12]. На мужчине была футболка с
надписью «Декабрь», на босых ногах — резиновые шлепанцы. Еще один
мужчинa продавал бамбуковые трубки со стрелами. Он показывал, как ими
стрелять. Вокруг собралась толпа. «Обладает невероятной убойной силой, с
десяти метров пробивает толстый лист бумаги. Может убить человека», —
было написано на плакате. Хаси смотрел на плакат, когда кто-то окликнул
его по имени. Парень с короткой стрижкой и без передних зубов улыбался
ему.
— Это я, — выдохнул парень.
Тацуо стоял рядом с девицей с булавкой и продавал сборник стихов
под названием «Трупы пчел».
— Это не мои стихи, один старичок странный написал. Просто так
мне отдал. А ты, Хаси, крутой стал.
Хаси отказался от книжки, но Тацуо силой впихнул ее в его карман.
— Я твои песни все время слушаю. А тех, кто говорит, что они так
себе, сразу же колошмачу.
Тацуо посмотрел на цветы в руках Хаси.
— Красивые. Наверное, южные? На юге и цветы, и рыбы очень
красивые.
— Тацуо, извини меня, я спешу.
— Ну да, ты же теперь занятой стал.
— А как Миэко?
Услышав эти слова, Тацуо, словно только что вспомнил, прикрыл
рукой рот.
— Вот, зубов лишился. Ребята эти без всякого наркоза выдрали.
Говорят, мол, спортсмен где-то припрятал пистолет, рассказывай где. Но
сколько меня ни пытали, я ничего им не сказал. Представляешь, без укола
щипцами драли! Больно было. Больнее, чем когда ухо порвали. У парней
никакой сноровки, даже если бы дантист драл, и то больно, а тут…
— Слушай, извини, я тороплюсь.
— Эх, Хаси, Хаси, здорово было, когда мы вместе жили. Как будто