приговорили к пяти годам тюрьмы. Присутствовавшие остались довольны.
Господин Д. пожал руку адвокату. Прокурор застенчиво улыбался,
показывая тем самым, какая сложная задача стояла перед ним. Хаси обнял
Нива и, поглаживая ее по волосам, прошептал:
— Уверен, что года через три его выпустят. Тогда мы сможем жить все
вместе.
Охранник взял Кику за руку и повел из зала. При виде происходящего
у Анэмонэ перехватило дыхание. Сначала она подумала, что причиной
всему духота. Она попыталась было откашляться, чтобы избавиться от
неприятного ощущения в горле, открыла рот, но вместо этого вдруг, брызгая слюной, завопила:
— Кику! — Перегнувшись через ограждение она размахивала своим
белым беретом. — Ты забыл про датуру! Вспомни датуру! Не допускай, чтобы с тобой такое сделали!
Выходившие из зала оборачивались, чтобы посмотреть на Анэмонэ,
похожую на куклу в белоснежном костюме и высоких сапогах, с розой на
груди; короткие завитые волосы прилипли к ее голове и только их
напомаженные кончики поблескивали. Кику медленно обернулся. Услышав
слово «датура», он вздрогнул.
— Кику, еще ничего не кончено!
Он улыбнулся Анэмонэ и впервые за время суда распрямил спину.
Охранник подтолкнул его, и Кику, похожий на побитого кота, скрылся в
дверном проеме. На нем был все тот же черный костюм, что и в
рождественскую ночь, но пуговицы оборваны, локти и колени лоснятся, рукава в дырах, там и сям свисали нитки. Как только Кику исчез, Анэмонэ
направилась к выходу, не обращая внимания на удивленные взгляды толпы.
У нее за спиной послышался голос Хаси:
— Бедный Кику, ну и досталось ему!
При выходе из зала Анэмонэ обернулась и, по очереди осмотрев
присутствующих, остановила взгляд на впалых щеках Нива.
— Придет время — и я всех вас отдам на съедение крокодилу! —
прокричала она.
Вечером Анэмонэ достала рождественский подарок от Кику — книгу
«Все про омлеты». Рецепт омлета с рисом на сто восемьдесят второй
странице Кику обвел красным карандашом. Анэмонэ купила за один раз
двадцать десятков яиц и принялась готовить омлеты. Она покидала дом
только для того, чтобы купить отсутствующие ингредиенты, а все
остальное время с утра до поздней ночи занималась приготовлением. Вся
комната была заполнена омлетами. Не считая кровати, все было заставлено
жареными яйцами, кетчупом и отварным рисом. Окинув взглядом это
странное зрелище, Анэмонэ хихикнула, а потом, сотрясаясь всем телом, разрыдалась.
Перестав плакать, Анэмонэ схватила ближайшую тарелку с омлетом и
швырнула ее в прикрепленную к стене карту островов Караги. Осколки
тарелки с грохотом разлетелись, в ее памяти всплыло вдруг обнаженное
тело Кику. Казалось, его мышцы покрыты тонкой бумагой. Неужели она
никогда больше не коснется его? Анэмонэ задрожала от ярости, готовая
вот-вот снова разрыдаться. Она подумала, что сойдет с ума, ведь у нее не
осталось больше ни слезинки. Она сняла трусики и засунула палец во
влагалище, как это делал с ней Кику. Палец был ледяным, и ее ягодицы
покрылись гусиной кожей. Анэмонэ так глубоко погрузила палец с острым
ногтем, что дрожь наконец-то прекратилась. Она почувствовала, что внутри
нее становится влажно. Тогда, стащив с ноги нейлоновый гольф, она