волосы с обесцвеченными концами, серебристая меховая куртка, черные
кожаные бриджи и китайские тапочки привлекли к себе внимание
посетителей, в основном водителей-дальнобойщиков. Она заказала рис с
карри и суп-мисо с улитками, после чего направилась в туалет, чтобы
немного освежиться. Когда она встала из-за столика, все присутствующие
подняли глаза от мисок с рисом и проводили ее покачивающиеся худенькие
бедра.
Туалет находился в глубине помещения, за кухней. Судя по всему, пол
здесь только что вымыли, он был еще влажным. Отопления не было, дыхание Анэмонэ белыми облачками отражалось на поверхности разбитого
зеркала. Прикосновение ледяной воды из-под крана показалось ей
приятным. Из кухни через щели в двери проникал пар с запахом вареной
капусты.
Вдруг дверь туалета резко распахнулась, и вошли двое мужчин. Один,
по пояс голый, дрожал от холода и бормотал: «Умоляю тебя, перестань!» У
второго в правой руке был шприц, и он громко хохотал. Вдруг оба заметили
Анэмонэ. «Женщина!» — воскликнул полуголый, усевшись на влажный
пол и обеими руками ухватившись за пах. Он загораживал собой дверь. На
мужчине со шприцем была куртка из змеиной кожи, берет, бриджи для
верховой езды и кожаные чулки, как у строительных рабочих. Он был
невысок, но с могучей шеей и сильными руками. Увидев Анэмонэ, он на
какое-то мгновение перестал хохотать, но возобновил свой смех, увидев, как его приятель пытается прикрыть торчащий член рубашкой. «Эй, хватит
ржать перед бабой!» — прокричал сидевший на полу. Он торопливо
поднялся и оделся: натянул желтые штаны, черные кожаные сапоги со
шнуровкой по бокам. Носки у него были в дырках. Заметив, что Анэмонэ
смотрит на него, он понурил голову. Он был ниже ростом, чем мужчина со
шприцем, его макушка едва доставала до губ Анэмонэ. На вид ему не было
тридцати, однако на голове виднелась заметная лысина. Он провел
расческой по жидким волосам и зачесал их в одну сторону. — Видите ли, сударыня, у меня от рождения слабый кишечник, — объяснил он. — С
малых лет мне то и дело приходилось сидеть на мокром полу в загаженных
штанах. Бабушка вставляла мне в задницу продолговатый магнит, а в
нагрудном кармане у меня была батарейка, подсоединенная к электроду с
эбонитовым наконечником, и велела никогда его не вынимать. Так она меня
наставляла, и я не мог ей возражать. Сейчас все поймете. Дело в том, что
анус находится рядом с половыми органами, и в первый раз
семяизвержение случилось у меня во втором классе начальной школы, после чего семя постоянно вытекало из моего члена. Электрод был
потолще моего большого пальца, в результате чего мой анус расширился. И
если я стал педиком, то в этом вина моей бабушки. Она растила меня одна,
торговала сушеной рыбой и жареными в сухарях крабами. Понятно? Даже
в холодные дни бабушка, не надевая перчаток, брала корзинку с сушеной
макрелью и шла ее продавать. В холод я носил шерстяные перчатки и был
уверен, что бабушка не носит перчаток только потому, что ей это не
нравится, а на самом деле у нее просто не было на них денег. Я считал ее
необычным человеком и поэтому, когда она велела мне вставить в задницу
электроприбор, послушался ее без разговоров. И вдруг у меня из члена
потекло семя, и при этом я испытал несказанное наслаждение. Вы-то
понимаете, что со мной произошло, сударыня, но откуда про это было знать
школьнику?
Изрыгая кислотные пары, лысый продолжал говорить. На губах его
выступила пена, он прижался ртом к руке Анэмонэ, которую начало уже