на приближающийся рассвет.
— Надеюсь, сударыня, вы не считаете меня извращенцем? Вы должны
меня пожалеть.
Синие вены набухли у него на лбу и шее и, несмотря на холод, пот
струился под рубашкой. Анэмонэ попыталась вырвать руку, чтобы выйти из
туалета.
— Подожди, сестренка! Знаешь, моя мать сейчас очень больна, и,
чтобы привести себя в чувство, я должен вколоть себе корейские витамины.
Тебе не кажется, что я славный парень? Ведь я славный парень, правда? —
завопил лысый и крепко схватил Анэмонэ за руку. — Как по-твоему?
Анэмонэ никак не могла вырваться из его клещей, и тогда она
крикнула стоящему у окна:
— Сделайте же что-нибудь!
Мужчина в помятом берете брезгливо посмотрел на лысого и
прищелкнул языком.
— Веди себя прилично перед дамой! Ну и мерзавец! — Потом
обернулся к Анэмонэ: — Хочешь, чтобы он замолчал?
Анэмонэ кивнула. Мужчина в берете бросился на лысого. Перед
глазами Анэмонэ мелькнул огромный кулак и с глухим стуком обрушился
лысому в лицо. Тот рухнул на пол, закрыв нос рукой, а потом, вытаращив
глаза, пополз на карачках. Все было забрызгано кровью.
Анэмонэ выбежала из туалета, раздираемая противоречивыми
чувствами. Мужчина в берете поспешил следом за ней и проговорил:
— Могли бы и спасибо сказать!
Анэмонэ ничего не ответила и села на прежнее место. Рис с карри
окончательно остыл, у нее пропал аппетит. Она проглотила ложку супа.
Здоровяк в берете уселся на соседний стул.
— Вы не хотели бы меня отблагодарить, сударыня?
Он поблескивал золотым зубом. При виде кулона, покачивающегося у
него на шее, в памяти у Анэмонэ всплыл образ иностранки, делающей
минет японцу.
— Я ударил его, чтобы помочь вам, и вам следует меня отблагодарить.
Мужчины по соседству тихо засмеялись. Анэмонэ достала из сумочки
две купюры по тысяче йен и протянула ему. Некоторое время он
внимательно разглядывал их при свете проникавшего в ресторан солнца, потом щелкнул языком и с криком:
— Две тысячи йен! — обмакнул купюры в рис с карри и вложил в
ладонь Анэмонэ. Коричневые капли потекли по меховой куртке
Анэмонэ. — Не шути со мной, шлюха!
Анэмонэ сунула купюры в тарелку и вытерла руку носовым платком.
Подняв глаза, она увидела измазанного кровью лысого и громко
вскрикнула. Одной рукой тот зажимал нос, другой опирался на стол, по его
подбородку струилась кровь.
— Больно? — спросил здоровяк, и лысый согласно кивнул. Подошли
встревоженные работники ресторана.
— Ничего серьезного, он поскользнулся в туалете и разбил нос, скоро
пройдет.
Лысый кивком подтвердил его слова, после чего сел напротив Анэмонэ
и принялся есть оставленный на столе рис с карри. Двумя пальцами он
достал две испачканные соусом банкноты, с удивлением рассмотрел их и