— Куваяма, ты что, спятил? Что с тобой происходит?
Кику был неподвижен, как скала.
— Это все заходящее солнце, — сказал стоявший поблизости
заключенный. — Эти парни совсем отмороженные, солнце как шарахнет их
по голове, так у них изо рта пена идет и крыша едет.
Застывшего в позе эмбриона Кику отнесли в медпункт. Он дрожал и
покрылся холодным потом. Казалось, он онемел. Врач попробовал сделать
ему успокоительный укол, но руки и ноги Кику так одеревенели, что игла
согнулась, но в вену не попала. Зубы стучали с такой силой, что медсестра
испугалась, как бы он не откусил себе язык и сунула ему в рот полотенце.
Товарищи по команде тоже пришли в медпункт.
— Док, а он сможет бежать в финале? — задал Накакура мучавший
всех вопрос.
Врач усмехнулся.
— Вы, наверное, шутите? Я не уверен, что он вообще прийдет в себя!
— Простите, — выступил вперед Яманэ. — Я полгода провел в
психбольнице, и мне довелось вытаскивать там парня, у которого был
точно такой же приступ. Я воспользовался приемом, который применяют в
каратэ, чтобы приводить людей в чувство. Разрешите, попробую?
Охранник и врач сначала воспротивились, но Яманэ убедил их, что
никакого риска нет, и они разрешили. Получив добро, Ямане обнял Кику
сзади и большим пальцем принялся ощупывать область основания черепа,
а когда нашел нужную точку, резко на нее нажал. Тело Кику дернулось, плечи развернулись, лицо вскинулось к потолку. И так же внезапно его
руки и ноги распрямились, глаза раскрылись, а губы зашевелились. Яманэ
быстро вытащил из его рта полотенце.
— Кику, ты меня слышишь? Если да, моргни! Я пытаюсь тебе помочь,
ты понял?
Кику моргнул.
— Ты чего-то боишься? — спросил Яманэ. Кику снова моргнул.
— Я хочу, чтобы ты сейчас закричал, заорал так громко, словно из тебя
кишки вываливаются. Доверься мне, это поможет. — Яманэ давал свои
инструкции замедленным ровным тоном, как будто читал стихи. Звук его
голоса доносился откуда-то издалека, словно из соседней комнаты. Кику
снова моргнул, а потом издал такой вопль, что даже койка затряслась. Этот
пронзительный, дикий крик длился довольно долго, а когда все же иссяк, плечи Кику затряслись: он плакал.
— Что тебя пугает? — прошептал ему на ухо Яманэ. — Постарайся
выговорить свой страх. Пока он сидит у тебя в горле, я от тебя не отстану.
Тебе надо от него избавиться.
Кику яростно затряс головой.
— Слушай, Кику. Спустись на землю. Ты сейчас как дитя. Если ты
сдашься, если позволишь страху себя побороть, все будет кончено. Как
только сдашься, для тебя начнется сущий ад. Ты должен выговорить то, что
тебя гложет. Что бы это ни было!
— Я… я… — задыхался Кику запрокинув голову.
— Вот именно… Ты. Ты смертельно боишься чего-то, дрожишь, как
лист, и орешь, как младенец. Со мной тебе нельзя притворяться. Я хочу
тебе помочь. Что тебя преследует? Что пугает?
— Лицо, — признался наконец Кику.
— Чье лицо? — настаивал Яманэ.