— Бедняжка, — пробормотал Кику.
— Да, но теперь все в порядке.
— Что значит «все в порядке»?
— Я хочу сказать, что свыклась с этим.
Кику снова замолчал рассматривая ее волосы, руки, грудь.
— Куваяма, у тебя осталось пять минут, — объявил охранник,
сидевший в углу комнаты.
— Хорошо, хорошо, — откликнулся Кику, не сводя глаз с Анэмонэ.
Она посмотрела на часы и поняла, что прошло уже двадцать пять
минут, а они так и не успели сказать ничего существенного.
— Анэмонэ, — прошептал он так тихо, чтобы охранник не
услышал, — ты можешь сделать кое-что для меня? Можешь просунуть
кончик языка сквозь сетку?
Как только ее язык проник через отверстие в проволоке, он вцепился в
него зубами и удерживал так несколько секунд. Когда он выпустил ее язык,
тонкая струйка слюны повисла между ними.
— Я собираюсь тут выучиться на моряка, — начал было он, но в этот
момент охранник оборвал его.
— Время истекло!
— Осталось несколько секунд, — торопливо прошептал Кику. — У
тебя есть какие-нибудь деньги?
Анэмонэ понимающе кивнула.
— Слушай меня внимательно. Вскоре нас повезут в море на занятия. Я
напишу, в каком порту мы причалим. Постарайся добраться туда по суше и
встретить судно, когда мы будем сходить на берег. Поняла?
Охранник подошел к нему настолько близко, что он не мог уже
продолжать, но когда Кику поднялся и его стали выпроваживать, Анэмонэ
крикнула ему вслед:
— Кику! Ты не забыл про ДАТУРУ?
Он согласно кивнул, и его сразу же увели. Блестя глазами, Анэмонэ
повертела во рту попавший туда комочек ржавчины и выплюнула его.
ГЛАВА 25
В гримерную принесли еще один букет роз.
— От кого это? — крикнул Тору, обращаясь к посыльному.
— От пищевой фирмы, изготавливающей консервы из тунца и
крабов… — начал объяснять мальчик, но Тору уже его не слушал.
Мацуяма Юдзи стоял посреди комнаты и в сотый раз проверял
настройку гитары. Он раскрасил себя с головы до ног — волосы и тело —
половину бледно-лиловым цветом, а половину розовым. Джон Спаркс
Симода лежал на кожаном диване и размахивал барабанными палочками, словно стучал по подвешенным в пустоте колокольчикам. Кто-то принес в
гримерную кремовый торт, и Мацуяма потребовал нож, чтобы его
разрезать.
— Перед выходом на сцену нельзя есть сладкое. Может стошнить, —
предостерег его Тору.
— Пофиг! Даже если я блевану или грохнусь в обморок, все равно не
перестану играть на гитаре, — сказал тот, держа в одной руке кусок торта, а
в другой — бутылку шампанского.
Токумару стоял в углу, двое молодых людей завязывали ему галстук.
Хаси с раскрасневшимся от возбуждения лицом крутился тем