людей с бокалами в руках расположились на выставленных вдоль стен
кушетках. Стол в центре комнаты украшали ледяные скульптуры птиц.
— Мне непонятно, почему современной молодежи нравится красить
волосы, — сказал старик в смокинге, обращаясь к Мацуяма. — Я уж не
говорю об этой ужасной цветовой гамме. Быть может, вы мне объясните?
— По-моему, так я эффектнее выгляжу на сцене, — ответил Мацуяма.
— Я знаю немало людей, готовых загрести таких молодых парней, как
вы, и отправить в армию, чтобы там приучить их к порядку.
— В какую еще армию? Забавно…
— Ничего забавного. В армии придется подчиняться дисциплине. В
противном случае вас запрут в кутузку, а наутро вытащат оттуда и поставят
перед всем взводом.
— Ну и что? — пробормотал Мацуяма.
— Лично я не служил в армии, — продолжал старик, — но если бы я
там оказался, то не возражал бы против такого наказания.
— Какого еще наказания?
— Предстать перед строем. Мне всегда нравилось, как офицеры
отдают команды: «Готовься… целься… огонь!» В кино это выглядит очень
впечатляюще.
Джон Спаркс Симода обсуждал особенности циньской керамики с
женщиной в красном вечернем кимоно, супругой владельца фабрики по
изготовлению фарфора. Китами пересказывал местному журналисту
содержание двух актов представления, которое должно было состояться на
первом этаже.
— В первом отделении выступает иностранная стриптизерша, во
втором — парень, который сначала ширнется, а потом позволит всем
желающим засунуть ему палец в задницу.
Очкастый редактор газеты похлопал его потной рукой по плечу:
— Знаешь, какой заголовок будет в утреннем выпуске моей газеты?
«Концерт как безумный хит».
Токумару, как со старым приятелем, вел серьезную беседу с
президентом компании по производству теннисных туфель. Сначала они
побеседовали о состоянии экономики, потом перешли к боксу и наконец
вспомнили о гейском борделе «Некрополь» в Рио-де-Жанейро. Один только
Тору чувствовал себя неуютно и пожаловался господину Д., что ему скучно
болтать с этими старперами.
— Меня ждут за дверями по меньшей мере три фанатки. Сколько я
должен торчать здесь и слушать всю эту чушь?
Господин Д. взглянул на часы:
— Потерпи. Осталось недолго, — сказал он и потрепал его по щеке.
Когда иностранка скинула с себя все одежды, оказалось, что она
довольно хороша собой, хотя кожа на животе и бедрах чуть обвисла. Тем
временем Хаси затянули к себе на кушетку три дамы лет пятидесяти. У
всех трех лица раскраснелись от шампанского, и они запихивали в
морщинистые рты канапе с икрой, прикрытой крохотными ломтиками
лимона. Все они старались прижаться бедрами к Хаси.
— Когда вы пели, мне так и хотелось взять нож и отрезать кусочек от
вашей ляжки, — призналась одна, прижимая руку к предмету своих
желаний.