— Возьми меня, — сказала она. — Терпеть не могу прелюдий, возьми
меня силой, пока я еще не мокрая. Мне нравится, когда мне доставляют
боль, — проговорила она, раздвигая ноги.
Хаси начал раздеваться, думая о том, что впервые оказался с такой
стройной женщиной, без складок на животе и бедрах.
Хаси уже трижды изменял Нива, и всякий раз это были женщины ее
возраста. Все три стеснялись, раздеваться перед ним, и всякий раз ему
приходилось закрывать глаза, а потом залезать в постель и прикасаться к
телу, состоящему из складок дряблой плоти, будто бы и не имеющих
отношения к бедрам, бокам и рукам. Тело было покрыто рябью, словно
жидкая глина, такое тело ткнешь пальцем — останется вмятина. И тем не
менее это были до странного уютные тела. А девушка оказалась совсем
другой. Плоть на ее бедрах и заднице была литой, твердой и не дрожала, как бы он ее ни тряс. Девушка доверчиво лежала перед ним, не обращая
внимания на яркий свет, и, раздвинув ноги, наслаждалась сама собой.
Прошло несколько минут напряженной возни, но Хаси никак не мог
возбудиться. Даже когда она приподнялась и взяла его член в рот, это не
помогло.
— Ну же, зайчик, покажи мамочке, какой ты тверденький, —
мурлыкала она с набитым ртом.
— Ну, что я тебе говорил? Он не может трахаться с молодыми, —
сказал Тору, появившись в дверях вместе с Мацуяма. Оба расхохотались.
— Я думала, что у меня язык лопнет! — сказала девица,
приподнимаясь. — Хаси, любовь моя, сдается мне, что ты им-по-тент.
— Вы что, подглядывали за нами? — спросил Хаси.
Оба, не переставая скалиться, кивнули. Хаси бросился на них, но Тору
перехватил его руку и отшвырнул Хаси на кровать.
— Спокойно, Хаси! Сейчас мы покажем тебе, как это делается, —
сказал он, в то время как Мацуяма поставил девушку на четвереньки и
расстегнул ширинку. Пряжка на его ремне позвякивала в ритме движения
бедер. — Знаешь, — продолжал Гору, — Симода прав. Когда геи продают
свою задницу, они прекрасно понимают, что продают срам. А когда это
делают девки, им все равно: для них это такой же орган, как рот или нос. А
потом могут даже настучать в полицию.
Подмигнув Хаси, Тору подошел к девушке и носком ботинка из
змеиной кожи пнул ее в покрытое потом бедро.
— Хаси, детка, ты ведь сирота, — засмеялся он. — Ты не знал матери,
и теперь все, что тебе нужно от женщины, это отвислая сиська, к которой
бы ты присосался — «мам-мам-мам-мам».
Хаси смертельно побледнел, схватил с ночного столика пепельницу и
швырнул ее изо всех сил, но Тору увернулся, и пепельница вдребезги
разбилась о стену.
— Заткнись! — закричал Хаси, продолжая наступать.
На этот раз Тору не стал уворачиваться, и Хаси, который был гораздо
меньше его ростом, несколько раз ударил его в грудь. Тору продолжал
смеяться. Мацуяма, завершив к тому времени свое дело с девушкой, оттащил Хаси.
— Ты — сирота, педик и шлюха, — сказал Тору вполне серьезно. —
Возможно, сегодня ты великий певец, но совсем недавно был сиротой, педиком и шлюхой и никак не можешь этого забыть. А самое главное — и
не должен забывать. Нам, старикам, это известно, потому что мы долгие
годы валялись и этом дерьме. И совершенно неважно, можешь ты трахаться