известь, отходы солеварения. Известь просачивалась в болотистую
местность, пересеченную рядами шахтерских хижин. Кто-то окружил часть
болота, побелевшую от растворившейся в ней извести, колючей
проволокой. Кику с Хаси однажды попытались пролезть под ней. Хотели
посмотреть, что стало с жившими в болоте лягушками. Хаси утверждал, что в такой мутной воде все лягушки подохли. Как считал Кику, лягушки
подохли, но при этом успели побелеть от известки, и теперь их можно
продавать как раритет. В конце концов они так и не попали за ограждение,
и, конечно, не из-за надписи «Вход воспрещен», а из-за царящей там
омерзительной вони. Дети решили, что в такой зловонной жиже не смогли
бы выжить ни лягушки, ни рыбы, ни какое-либо иное живое существо. А
если даже что-то живое здесь осталось, решил Хаси, я не желаю на это
смотреть. И хотя солнце стояло прямо над головой, насыщенная известью
вода не отражала лучи, а ловила их и топила в глубинах болота.
Соляной завод находился дальше, у кромки воды. Он был построен в
то лето, когда Хаси поступил в третий класс школы средней ступени. Хаси
хорошо помнил церемонию его открытия. Был фейерверк, и раздавали
красно-белое рисовое печенье. А вечером того же дня погиб Гадзэру.
Врезался на мотоцикле в скалу. Хаси и Кику бегали смотреть, как догорает
мотоцикл. Бензин пролился на камни, лежавшие у самых волн, и бледное
пламя дрожало в бурунах. В тот вечер Кику был так мрачен, что не мог
даже откусить кусочек рисового печенья.
Хаси остановился у ворот и спросил, где сторож и его собака, но ему
ответили, что те раньше шести не появляются. Слоняясь по территории
завода, Хаси вышел на берег. Было время отлива. Хаси пошел вдоль
влажных камней и наткнулся на пожилую женщину, собиравшую
водоросли. Он взглянул на нее, и по его телу пробежала дрожь: женщина
была очень похожа на ту старую нищенку, которая, как представлялось ему
в его фантазиях, оставила его в камере хранения. На женщине были
закатанные до колен мужские штаны, в руках она держала бамбуковый
шест, с его помощью она подцепляла водоросли. Ее тонкое серое кимоно
было разложено на камнях повыше. Хаси решил, что она из тех, кто живет
в маленьких лодках, издавна привязанных к берегу на другой стороне
острова. Он часто встречал этих «лодочных жителей» н юности, у всех
были такие кимоно.
Когда он подошел к ней и поздоровался, пожилая женщина фыркнула,
бросила шест и кинулась к кимоно, чтобы прикрыться. Шест соскользнул с
камня в воду, но Хаси успел поймать его и протянул ей. С конца шеста
свисали водоросли, они блестели и переливались всеми цветами радуги.
Причиной тому, скорее всего, была стекающая из заводских труб нефть.
— Ты из Токио? — спросила она.
— Как вы догадались?
— Просто так показалось, — рассмеялась она и вернулась к своему
занятию.
— Вы знаете, я… — крикнул он. — Я псих! У меня бред
сумасшедшего!
Пожилая женщина повернулась и пристально посмотрела на него.
— Настоящие сумасшедшие не говорят об этом первому
встречному, — сказала она.
Хаси нашел сухое место среди камней и улегся.