живых существа. И дважды услышу этот звук, ты понимаешь, Кику? В
комнату заглянул охранник:
— Ваше время истекло.
Хаси поднялся и направился к двери.
— Спасибо тебе, Кику, — сказал он. — Теперь мне все ясно.
— Время, — поторапливал охранник.
Кику сидел в оцепенении, словно пригвожденный к стулу.
— Пока, Кику. Держись! — бросил Хаси, выходя из комнаты.
— Подожди, Хаси, подожди! — вскочил Кику.
— Куваяма, твое время истекло, — схватил его за руку охранник.
Кику понимал, что должен задержать Нива, но никак не мог вспомнить
ее имя.
— Госпожа! — закричал он, и, к его удивлению, она появилась в
дверном проеме.
Охранник удерживал Кику за плечо.
— Госпожа, что с ним? Он псих, он сошел с ума. Кто довел его до
этого? Кто с ним это сделал?
Вошли еще два охранника, схватили Кику и потащили его. Нива
смотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку.
«Бедный Хаси, — думал Кику на обратном пути. — Несчастен, как
всегда». Ему было невероятно жаль Хаси. Все как всегда. Ничего не
изменилось. Толпы чужих людей вокруг, и все учат тебя, что делать. И все
при этом лгут. Ничего не изменилось, ровно ничего — с того момента, как
ты издал свой первый вопль в камере хранения. Разве что камера стала чуть
побольше. В ней появился плавательный бассейн, сад, музыка, обнаженные
красотки, домашние животные, музеи, кинотеатры, психушки… но это все
та же камера хранения, и, сколько ни рой, все равно упрешься в стену. А
если попытаешься на нее влезть, тебя встретят ухмыляющиеся рожи и
пинком под зад сбросят обратно. Спихнут назад — в тюрьму, в психушку…
Все это ловко прикрыто пальмами в кадках, сверкающими бассейнами, пушистыми щенками, тропическими рыбками, киноэкранами, выставками,
гладкой женской кожей. Но за всем этим — непреодолимая стена,
бдительные охранники, смотровая вышка. Когда серый туман на миг
рассеивается, все становится видно: стена, вышка. Они запугивают тебя до
смерти, сводят с ума, но ты ничего не можешь сделать. И когда ты не
выдерживаешь, когда страх и гнев заставляют тебя что-то делать, они тут
как тут: тюрьма, сумасшедший дом, свинцовая урна для твоего праха.
Решение только одно, выход только один: разбить все вдребезги, начать с
нуля, послать все к черту…
Кику остановился и обернулся, как будто что-то вспомнил.
— Хаси! — закричал он, рванувшись назад. Охранники схватили
его. — Хаси!! Это стучало сердце! Слышишь? Это стучало сердце твоей
матери!
Его голос эхом отозвался по коридору.
— Кажется, ты чокнулся, парень! — рассмеялся охранник.
Анэмонэ стояла на молу и смотрела в бинокль, как «Юё-мару»
выходит из гавани. «Интересно, как он собирается убежать?» — думала
она.
Два дня назад она уволилась из кондитерской. Норико жаловалась, что
будет без нее скучать, а четыре других девушки устроили прощальную