нижней челюстью поцарапала ему спину, разодрала шланг и вздыбила
грязь со дна пещеры. На мгновение ослепнув, Кику по донесшемуся до
него свистящему звуку догадался, что это выпущенный кем-то гарпун, а
вскоре увидел струйки крови и опускающуюся на илистое дно акулу. Он
понял, что у него порван шланг и воздух по трубке больше не поступает.
Он оглянулся по сторонам в поисках запасного баллона, но в узком туннеле
ничего не было видно. Единственное, что удалось различить в мечущихся
лучах трех фонарей, — это взметнувшийся вверх песок, перемешанный с
ошметками акульих внутренностей, сгустки зеленой крови, в которой они
плавали, и пузырьки, поднимающиеся из его акваланга. Дышать стало
совсем трудно, но Кику попытался успокоиться. Он был уверен, что у
Хаяси есть запасные баллоны, поэтому необходимо отыскать его. Ему
нужно подняться выше, убеждал он себя, хотя у него уже кружилась голова.
В это мгновение прямо перед ним появилась акула. Видимо не
подозревая, что за спиной у него гарпун, она направилась прямиком к нему.
В последний момент он взял себя в руки и направил струю пузырьков из
разорванного шланга в глаза акулы, отчего та изогнулась в сторону, и тогда
он глубоко вонзил нож ей в шею. В результате Кику изрядно глотнул воды
и начал задыхаться. Он запаниковал. Понимая, что он может захлебнуться,
он постарался заткнуть нос и рот, но тут его пронзила такая боль, словно
его грудь сейчас разорвется. «Надо найти баллон», — всплыло у него в
мозгу, но он тут же он понял, что не знает, где он находится и что делает.
«В чем причина этой боли?» Кику казалось, что грязный воздух распирает
его изнутри с такой силой, что угрожает разорвать пополам. У него
потемнело в глазах, челюсть отвисла. Отдавшись темноте и боли, он снова
глотнул воды, и это принесло ему облегчение. Он чувствовал, как вода
стремительно заполняет его внутренности. «Не так уж и плохо… Во всяком
случае, теперь уже не больно… Просто оцепенение». Но какая-то
крохотная его часть еще держалась, еще чувствовала, что сердце бьется, бьется дико, негодуя на то, что он примирился со смертью. Кику дернулся
еще раз, заставляя себя бороться за жизнь, но безрезультатно. Грудь его уже
жила своей собственной жизнью и всасывала в себя море. Он попытался
поднять руку. Но понял, что пришел конец. В самый последний миг кто-то
сунул ему в рот новую дыхательную трубку, и в легкие хлынул поток
воздуха. Как только он перестал заглатывать воду, боль вернулась и
отомстила: ему показалось, что в каждую клеточку его тела воткнули по
иголке. Это было невыносимо, хотелось выдернуть трубку изо рта,
хотелось разорвать того, кто впрыскивал воздух в его горло. Неожиданно
кто-то стал давить ему на грудь, освобождая легкие для нового, сухого
воздуха. Новый воздух тоже напоминал колющие иголки, но Кику уже с
жадностью глотал его, смакуя каждую молекулу. Он выдохнул, и все вокруг
стало принимать обычные очертания. Нака-кура и Хаяси заглядывали в его
маску. «Все в порядке?» Кику слабо кивнул.
Он усвоил в этой зелено-красной луже два урока. Первый урок: боль
отступает, как только ты прекращаешь борьбу со смертью. И второй: пока
ты слышишь, как бьется твое сердце, ты не должен прекращать борьбу.
Они подождали, пока Кику придет в себя, а потом начали спускаться в
глубину, осторожно огибая двух оставшихся акул, питавшихся убитой
третьей. Накакура и Хаяси израсходовали по одному баллону и
присоединили по второму. Некоторое время они успешно продвигались, и