собственной крови, мне стало немного легче. Мелкие насекомые садились
мне на руку, я давил их одно за другим, отчего у меня на руке оставались
черные пятна, и подумал, что кто-то задумал раздавить меня, подобно тому
как я давил этих насекомых, которые, возможно, воспринимали мою руку
как парк. А может быть, считали меня диким животным наподобие льва?
Должны же они были понять наконец, что я не бабочка? Понимаешь, существует кто-то, кто хочет раздавить меня, как насекомое, но я не знаю, кто именно, возможно, тот, у кого тело наполнено воздухом, словно
огромный шар, возможно, это он и слепил из гончарной глины мою мать —
ту, которая произвела меня на свет, а потом бросила.
— Почему ты хотел меня убить?
— Я хотел заставить себя полюбить ту чудовищную вещь, которая мне
угрожала.
— Тогда почему не убил?
— Мне было страшно, что если я убью тебя, то раздавят меня.
— Хаси, я ничего больше не смогу для тебя сделать. Тебе лучше было
бы некоторое время провести в лечебнице.
Тут появились господин Д. и люди в белых халатах, которые схватили
Хаси за руки. Он брыкался и пытался вырваться, забиться в угол комнаты,
швырял в этих людей осколками разбитого флакона. Двое санитаров
держали его за руки и за ноги. Хаси успел только прокричать:
— Господин Д.! Я все понял: вы — посланник человека, надутого
воздухом!
Ему запихнули в рот резиновый кляп, рот заклеили и надели
наручники. Ощущение кляпа во рту привело Хаси в состояние паники. Он
хотел закричать: «Отпустите меня, я ничего не сделаю, отпустите!», но из-
за кляпа не мог выдавить ни звука, доносилось только слабое мычание.
Хаси принялся сучить ногами, от боли его лицо исказилось.
Он услышал, что Нива рыдает, а тем временем люди в белых халатах
напяливали на него какую-то серую хламиду или, вернее, мешок с
длинными рукавами и кожаным поясом. Он услышал, как щелкнули
застежки, и понял, что теперь не способен даже пошевелиться. От ужаса
Хаси обмочился. «Это что еще такое?» — завопил один из санитаров и
принялся бить его по голове.
— Не бейте его! — закричала Нива, порываясь спуститься с
кровати. — Ему страшно!
Господин Д. не позволил Нива подойти к Хаси.
— Он не в себе, — сказал господин Д. — Как это ни печально, но
безумных приходится связывать.
Хаси валялся на полу под ногами господина Д., и ему были видны
только живот и ноги Нива. Живот слегка вздымался под фиолетовой
тканью, натянутая кожа подрагивала от судорожных толчков. Хаси
заметался, стараясь хоть как-то приблизиться к ребенку. Он изо всех сил
старался дотянуться до живота Нива, прикоснуться к нему, но люди в
белых халатах подняли его и, словно мешок, закинули себе на плечи.
Пока уносили Хаси, господин Д. пытался успокоить Нива:
— Не печалься, Нива, предохранители перегорели, ему нужно немного
отдохнуть, а потом, возможно, снова придет в норму «Нет, он не сможет
там отдохнуть, — думала Нива, — в таких местах не отдыхают, он не
должен отдыхать!» Обеими руками поддерживая живот, она побежала за
Хаси, сдернула с пальца кольцо и сунула ему под смирительную рубашку,