был с короткой стрижкой, который все из короткого ствола палил. Я в
детстве его смотрел. — Тацуо суетливо расхаживал по комнате. Заглянув в
грязный пакет с фруктовым соком, он принялся рыться в картонной
коробке, наполненной обувными рожками и воланами для бадминтона. —
Странно, где-то был йод. — Тацуо искал йод для Кику. — Вот так-то, спортсмен, пушка у меня есть.
Он несколько раз повторил эту фразу, а затем протянул Кику
смоченный платок.
— Рану протри, — сказал он, показав на щеку. Кику заметил, что
пальцы у Тацуо дрожат.
— Спортсмен, лекарство надо купить. Не забуду. У меня же пушка
есть. Теперь и ты знаешь, что такое мой «Гэтвэй», так что надо мной не
издеваться, уговор? Честно сказать, мне бы хотелось пострелять внизу, там, где заводской цех был. Только там дед живет. Дед-землетрясение, ух и
шуму от него. Кричит: «Землетрясение! Землетрясение!» Стоит у него
спазму случиться или напугается чего, так сразу же: «Землетрясение!»
Жалко его.
Выпалив все это на одном дыхании, Тацуо посмотрел на Кику. Кику, не поднимая головы, сказал:
— Наверное, досталось ему во время землетрясения.
Тацуо сморщился и рассмеялся:
— Вот это да, спортсмен заговорил! — удивленно проговорил он и
хлопнул Хаси по плечу. — Эй,
Хаси, спортсмен заговорил. Здорово! Будь он хоть трижды спортсмен,
славный парень. Взял и заговорил. Хаси за тебя переживал. Увидел, что ты
со своей палкой перелететь сюда вздумал, и схватил меня — мол, помочь
надо, очень переживал. О чем это я говорил? А, про деда-землетрясение.
Он всю жизнь сторожем работал, с тринадцати лет. Шестьдесят лет
сторожем. Всю свою зарплату тратил на покупку неприкосновенного запаса
продовольствия на случай землетрясения: консервов всяких, минералки. А
потом заболел, вот семейка и вышвырнула его на Ядовитый остров. У него
на позвоночнике опухоль, совсем не ходит, даже нужду справить не может.
Его сюда забросили с двухколесным велосипедным прицепом, полным
запаса еды и минералки. Только и держится за свои землетрясения. Ради
землетрясения шестьдесят лет сторожем проработал. Чуть что — кричит:
«Землетрясение! Землетрясение!» Шуму он него — жуть. Никакого
землетрясения не надо. Интересно, да? Как тебе у нас, хорошее место? А я
понравился? Тацуо, свернув язык трубочкой, очень быстро тараторил, а
потом сказал, что пойдет за лекарством, махнул Кику рукой и вышел из
комнаты. Хаси сел перед зеркалом, открыл коробочку и стал пальцем
намазывать на лицо белый крем.
— Какое лекарство? — удивился Кику. — Разве аптеки в такой час
работают?
Был час ночи.
— Есть круглосуточный рынок, здесь же город. Это были первые
слова Хаси. Он не отводил
взгляда от зеркала. Голос ничуть не изменился.
— Я там работаю, мне уже пора. Тацуо принесет лекарство. А тебе
лучше поспать. Завтра поговорим.
Хаси заметно похудел. Привычным жестом он подхватил щеточку и
нанес синие тени на веки. Всякий раз, когда в комнату врывался теплый
ветер, от Хаси доносился женский запах. Запах проститутки из гостиницы