заседании
Американской
психиатрической ассоциации. Профессор Массачусетского инженерно-
технического института Майкл Голдсмит, специалист в области
неврологической химии, высказал очень интересную гипотезу. Его хобби
— сочинение научно-фантастических романов. Так вот, на этом заседании
он заметил, что биение сердца, слышимое внутри человеческого тела, напоминает
звуки
неопознанных
радиопередач,
пойманные
искусственными спутниками. Неожиданная идея, не правда ли? Как-то мне
довелось услышать сердцебиение матери — его слышит младенец, — и оно
произвело на меня сильнейшее впечатление. В пограничном состоянии
между сном и бодрствованием эти звуки позволяют почувствовать
абсолютный покой и блаженство. Возможно, я выскажу еретическую
мысль, но мне кажется, что именно об этом чувстве абсолютного
блаженства говорил Христос.
На следующий день Кику и Хаси начали курс лечения в больнице.
Принимая снотворное, они в течение часа-двух слушали звуки биения
сердца матери.
Палата, в которой они проходили лечение, была не более пятнадцати
квадратных метров. Чтобы буйные пациенты не поранили себя, стены и пол
были обиты резиной. Звук исходил из колонок, скрытых за драпировками
грубой ткани между стенами и потолком. По периметру потолка
размещались электрические лампочки, причем каждый угол комнаты был
освещен равномерно. Посреди комнаты стояла длинная скамья, на
противоположной стене прикреплен огромный экран в семьдесят два
дюйма по диагонали. Кику и Хаси поили соком гуавы, в который было
подмешано снотворное, после чего врач усаживал их на скамейку. Комната
незаметно для глаза погружалась в темноту. На экране медленной чередой
демонстрировались тихоокеанское побережье, на которое накатываются
волны, лыжники, скользящие по белому снегу, стаи жирафов на фоне
заходящего солнца, белый парусник, устремившийся навстречу волнам,
десятки тысяч тропических рыб, идущих на нерест, птицы и планер в небе,
балерины, качели… Высота волн, яркость заходящего солнца, цвет
морского дна, скорость парусника очень медленно менялись. Изменения
были неуловимы и убаюкивали сознание. Комната погружалась в темноту.
Звуки, которые раздавались в тот момент, когда дети вошли в комнату, не
воспринимались человеческим ухом, однако постепенно становились все
громче и громче, достигая максимума к тому моменту, когда дети засыпали.
Когда через пятьдесят-восемьдесят минут они просыпались, на экране
демонстрировался все тот же фильм. Всякое ощущение движения времени
стиралось. Сеанс начинался в десять тридцать утра. К моменту его
окончания
солнечное
освещение
практически
не