Народ вышел из храма после службы, но ещё не разбрёлся по своим делам. Сквер и не большая площадь перед собором была заполнена разночинным людом. В своём большинстве прихожане Казанского Собора, что на Невском проспекте, представляли из себя очень приличную публику — все-таки центр города как-никак. Сегодня в соборе путём «свободного голосования клира и мирян» состоялись выборы правящего архиерея (первый раз за всю истории епархии). Большинство голосов выборщиков получил епископ Гдовский Вениамин, и все собравшиеся были несколько возбуждены. Двое мужчин неспешно прогуливались по колоннаде и обсуждали только что произошедшее событие.
— Вениамин Александрович, как вы полагаете, столь новые веянья в нашей епархии приживутся? — спросил своего знакомого седой господин в мундире с погонами подполковника корпуса корабельных инженеров.
— Да откуда я знаю? — всплесну руками полноватый мужчина лет пятидесяти. — Вы мне ответьте вот на какой вопрос — не боитесь расхаживать в погонах? Вроде их у вас отменили приказом ещё в апреле.
— Ай! — отмахнулся морской инженер. — Этот приказ идиотский, как будто во время войны нет других более неотложных дел, чем форму менять. Буду я ещё галуны эти нашивать и завитки считать. Да и различать цвета на форменных тужурках совершенно невозможно, так что этот приказ повсеместно игнорируется, тем более — у нас, под шпицем. К тому же есть проблемы куда серьезней, чем кажется новым чиновникам из Временного правительства. Знакомые из флотских говорят, что германец на Балтике готовит нам какую-то пакость. Есть вероятность их десанта в районе Рижского залива, а боеготовность нашего флота в связи с известными событиями, мягко выражаясь, внушает опасения. А про наши позиции на островах, которые совсем в инженерном плане не оборудованы, даже и говорить не хочется. Денег на их строительство пока не выделено, а когда спохватится — будет поздно.
— Дела, — протянул собеседник подполковника. — Не хочется, но наверно я ещё больше вас огорчу, Игорь Иванович. С морскими минами у нас тоже проблемы. Из-за революционной лихорадки у нас постоянные перебои с поставками, так что о пополнении запасов можно забыть. Нет. Какое-то количество мы ещё флоту передадим, а потом — все.
— А германец наши минные позиции в Ирбенском проливе постепенно тралит, и латать эти прорехи скоро будет нечем, — со вздохом подвёл итог офицер.
— Кстати! Вы слышали, Николай Яковлевич Цинглер развил бурную деятельность, у него дома собираются армейские и флотские офицеры — обсуждают толи марсиан, толи пришельцев. Вроде как их обнаружили наши учёные из Пулковской обсерватории, — поменял тему с болезненной на более нейтральную гражданский.
— Какие-то слухи до меня доходили, но вы же знаете — я постоянно пропадаю на то на Балтийском заводе, то на Адмиралтейских верфях. Совсем нет времени интересоваться, чем живут светские салоны, — подполковник развел руками.
— Ну, вы, милейший, и сказали! — возмущённо всплеснул руками Вениамин Александрович. — Записали уважаемого учёного, астронома, геодезиста и картографа, профессора, член-корреспондент Императорской Академии Наук, одного из руководителей Русского географического общества в содержателя модного салона! (Причем — «содержателя модного салона» было произнесено так, словно старого генерала обвинили в содержании борделя.)
— Помилуйте! Я знаю, что вы знакомы с Николаем Яковлевичем, и никак не хотел задеть ни его, ни вас. Но у меня и правда практически нет свободного времени, чтобы интересоваться новостями.
— Тогда я вам расскажу коротенько о том, что там обсуждается. — И он негромко стал рассказывать полковнику о научных и околонаучных новостях.
Дамы в шляпках, господа в добротных костюмах, несколько священнослужителей в рясах проходили мимо собеседников, и порой им приходилось прерываться, чтобы раскланяться со знакомыми.
Вдруг из-под небес раздался звука фанфар. Он заполнил площадь, отразился от стен домов, перекрыл шум трамваев на Невском, загулял меж колоннами собора. Народ начал озирается по сторонам в попытке понять, откуда идёт звук, а он нарастал, накатывал словно прибой. Кто первый поднял голову с посмотрел наверх, потом не смогли установить даже самые дотошные журналисты. Но крик.
— Вон! Вверх посмотрите! — услышали все.
Головы толпы синхронно поднялись. В воздухе на высоте тридцать метров зависла арка ворот. Створки её обильно украшал растительный орнамент, две витые колонны, на которых они висели, оплетали виноградные лозы, и всё это находилось в золотистом ореоле. Фанфары смолкли, створки медленно отворились и глазам зрителей предстал человек в простой серой рясе, подпоясанный веревкой, на груди висел небольшой деревянный крест. Но глаза всех присутствующих устремились на две фигуры стоящих по бокам от человека! Ангелы!
Человек бросил взгляд на сквер, на столпившийся народ и сделал шаг в пустоту. У собравшихся на миг сердце пропустило удар. Но воздух под ногой в сандале чуть засветился и превратился в широкую ступень. Пришелец начал спуск вниз по появляющимся из воздуха ступеням, два сопровождающих его Ангела последовали за ним. Тишина, что накрыла окрестность, была оглушительной. Казалось, что даже извозчичьи лошади перестали фыркать и цокать копытами, трамваи на Невском остановились, прекратив свой извечный перезвона. Один священник, что недавно вальяжно вышел из собора, плюхнулся на колени и стал, неистово крестясь, биться лбом оземь. При этом золотой усыпанный драгоценными каменьями наперстный крест звякал о камни.
На этот звук и отвлёкся один из знакомых нам собеседников. Подполковник бросил быстрый взгляд на священника и с лёгкой иронией отметил: «Видно сильно нагрешил батюшка — ишь как появление начальства проняло». Игорь Иванович никогда не был сильно религиозным человеком и при этом совершенно искренне верил в бога.
Человек в рясе со своими спутниками спускались медленно, так чтобы их могли внимательно рассмотреть. Конечно, взгляды большинства приковывали к себе ангельский эскорт. Фигуры с белыми крыльями за спиной явно принадлежали к ангельскому воинству — об этом говорили мечи, подвешенные к поясу, и пластинчатые доспехи на манер римской лорики, что порой просматривались под полами длинных алых плащей. Ростом они были метра под три и казалось их подопечный должен был потеряться на их фоне. Ан нет. Их богатырский рост лишь подчеркивал важность сопровождаемого лица. Гости ступили на землю, и толпа, крестясь в благоговении, расступилась.
Прибывший поднялся на по ступеням собора так, чтобы люди лучше его могли видеть, осмотрелся и широко перекрестил собравшихся.
— Мир вам, — негромко произнёс гость, но голос его с лёгкостью заполнил всё пространство от ступеней храма до Дома Зингера на противоположной стороне проспекта. — С печальными вестями я пришёл к вам, братья и сёстры. Ваши действия, а ещё более ваше преступное бездействие, сильно разочаровали ЕГО! — оратор поднял глаза к небу. — Тяжкий грех клятвопреступления лег несмываемой печатью на вас, возлюбленные чада. Клятвы, данные именем Его на свешенной книге — не простой звук, сотрясающий воздух и кара нарушившим их будет суровой. Не все способны вынести испытания, выпадающее на их долю. — Взглянул на благоговейно внимающую толпу добрыми глазами опытного психоаналитика. — Но решенье Его таково: с этих пор, и до полного раскаяния, ни одна молитва произнесенная не достигнет престола Его и не найдёт отклика.
Взмах руки пришельца и открытая дверь в собор сама собой резко захлопывается, а свечи и лампады в соборе гаснут.
— Ваш прошлый император не оправдал высокую миссию, доверенную ему Самим Господом — он оказался слаб. Но из глубин пространства и времени по воле Его пришёл новый.
Рука оратора поднимается вверх — и в небе чётко формируется портрет молодого мужчины с длинными темно-каштановыми волосами и странными остроконечными ушами.
— Вы может принять его и его людей, и вместе стравиться с невзгодами и испытаньями, что отмерены вам. А можете отвергнуть — и навсегда погрузиться в пучину междоусобицы и раздоров. Только от вас завит, как скоро наступит искупление за грехи, и молитвы снова будут услышаны!
Посланец широко перекрестил собравшихся и, вместе с охраной шагнув на вновь уплотнившийся воздух, стал подниматься к арке, парящей в небе. Сказать, что толпа была в шоке — это ничего не сказать. Такого религиозного катарсиса давно мир не видел — кто-то смеялся, кто-то плакал, многие стояли на коленях и истово молились. Ещё более впечатляющее зрелищ являли собой священнослужители, что были в соборе на выборах и как раз все вышли на улицу. Бледные, с лицами восковых кукол, пришибленные произошедшим, осеняющие себя крестными знаменьями словно заведенные — а в глазах плескался дикий ужас. И только некоторые, человек девять-десять, были в искреннем восторге. Журналисты, что пришли осветить выборы, также подались всеобщему религиозному экстазу, хотя парочка особо отчаянных умудрялась одной рукой креститься, а другой что-то записывать в свои блокноты.
Здесь ещё никто не знал, но кроме Петрограда подобные «пришествия» произошли ещё в нескольких крупных городах Российской Империи. Посланцы посетили Москву, Киев, Одессу, Ростов-на-Дону, Нижний Новгород. Люди в городах ещё долго отходили от произошедшего.
За всем этим действом за тысячи километров наблюдали те, кто непосредственно его организовал. На проекционных мониторах велась трансляция сразу из нескольких городов.
— И все это придумал наш академик? — недоумённо взглянул на Звонарёва адмирал.
— Ну, да. Он описал, что надо делать, и они вместе с Алексеем Брагиным над этим спектаклем работали. Наш разведчик и контрразведчик подтянул требуемые ресурсы, да и вы его свели с главным инженером флота.
— Однако только ли физикой занимался Сергеев?.. — покачал головой Александров, смотря, как женщина в слезах протягивает карапуза к одному из посланцев на соборной площади в Ростове-на-Дону. — Закрадываются мысли — не служил ли дорогой Станислав Арнольдович в управлении психологической войны. Вы, Сергей, представляете, какая буря разразится? Некоторые будут вам поклоняться как живому богу (или его посланцу), а другие провозгласят отродьем преисподни, и будут истово проклинать. Тут до религиозной войны один шаг.
— Ну, чудеса пока вроде творить не начал и до настоящего святого мне очень и очень далеко. Хотя! Знаете, в этом что есть! Чудо воскрешения из мёртвых не обещаю, но вот исцеление калек и больных — это нам вполне по плечу! — Звонарёв задумчиво потёр подбородок.
— Чур меня! Вас академик заразил⁈ — недоуменно посмотрел на него адмирал. — И как вы это будите проделывать? Руки возлагать⁈
— Ну, я же сказал — до настоящего святого далеко! А значит — как фальшивый, буду жульничать! — ответил Сергей, посмотрел на непонимающего Александрова, и задал вопрос. — Сколько у нас на флоте медицинских капсул?
На секунду адмирал замер, а потом хлопнул себя ладонью по лбу.
— Вот я старый дурак! Конечно, медкапсулы! Как я сразу не додумал!
— Да. Именно так и собираемся лечить людей. Вообще эту идею подал генерал Ларин — так он планирует усилить наше влияние в среде ветеранов великой войны. Среди них много раненых, получивших тяжёлые увечья от пуль, осколков, ожоги от отравлений боевыми газами и прочие травмы, что не способна исцелить местная медицина.
— Зато наши капсулы на это способны, — продолжил мысль Александров. — Я подзабыл, что все корабли в обязательном порядке комплектуется ими (настолько это обыденно). Если на корабле капсулы нет или она не исправна — его не выпустят в рейс, а страховщики не оформят страховку. Флот готовился в режиме максимальной секретности, естественно ремонтники не знали, что за экипажи будут, поэтому комплектовали и готовили по обычным правилам.
— Вот именно! Они нам даже целый корабль-госпиталь всучили!
— Я получил ответ. Искин флагмана утверждает, что капсул в нашем распоряжении порядка восьми тысяч, и расходников к ним с избытком.
— Я разговаривал с медиками и мне клятвенно пообещали наладить производство этих самых расходников в течение полугода. Так что у нас есть все возможность творить «чудеса» без ограничений.
— Ещё двенадцать капсул последней модели «Працельс-2800» зачем-то захапал себе наш неугомонный академик, и в свете последних его эскапад мне становится как-то не по себе — что он ещё учудит⁈
— Ну, пока всё идёт довольно неплохо. Сегодня лорд Ильхарн и его бойцы подготовили мне аудиенцию у императора Вильгельма. Надо поговорить с кузеном Вилли, как называл его Николай II, и объяснить, что на восток двигаться его войскам не стоит. Объяснить, что будет в случае его несогласия, а также обрисовать ему все выгоды от возможного сотрудничества.
— Думаете, сможем его уговорить? — недоверчиво спросил адмирал.
— Конечно. Возможно, не с первого раза — потребуется демонстрация наших возможностей, а может и не одна. Некоторые субъекты, облечённые большой властью, порой много о себе думают, поэтому и понадобится вдолбить в голову, что с нами лучше сотрудничать. Сейчас с Рейхе, несмотря на проблемы у одного из противников, дела далеко не блестящи. Они же рассчитывали на «План Шлиффена». А как будет функционировать экономика в экстремальных условиях затяжной войны? Над этим вопросом никто всерьез не задумывался. Ну, немцы — это порядок и дисциплина, и сейчас у них действует очередной план! «План Гинденбурга», и в рамках этого плана 5 декабря 1916 года рейхстаг принял закон «О вспомогательном патриотическом труде». По закону все категории работающих на военном производстве могут переходить на другую работу только с разрешения представителя военного ведомства. Категорически запрещается проведение забастовок. Закон также вводит трудовую повинность для мужчин в возрасте от 16 до 60 лет. На военные заводы из действующей армии вернули 125 тыс. квалифицированных рабочих-специалистов. Также довольно давно действуют продовольственные карточки и «продразвёрстка» — так что это далеко не русское изобретение. И все эти меры позволили нарастить военное производство в несколько раз! Вот только людям, что воюют и работают, надо что-то кушать, а с этим в Германии всё очень и очень плохо. Гражданские отрасли промышленности, а главное — сельское хозяйство, в глубоком кризисе. Неурожай картофеля в 1916 году (его производство сократилось более чем вдвое, а пшеницы — на ⅓) повлек за собой страшную «брюквенную зиму». С этого, 1917 года суточная норма выдачи муки на человека сокращена до 170 г.
— Предложите Вильгельму кроме военной ещё продовольственную помощи?