- В воздухе все делай самостоятельно, не сегодня-завтра полетишь один, штурмана отряда рядом не будет, никто не подскажет. Вся нагрузка ляжет на одного тебя: и бомбить надо, и стрелять по атакующему врагу, и корабль домой привести...
У самолета нас ждал Вася Кошелев, который, как и в прошлый раз, летел с нами вторым пилотом.
Над аэродромом вспыхнула ракета: вылет разрешен!
Мы быстро заняли места. Один за другим в воздух поднимались тяжелые бомбардировщики.
Наш ТБ-3 шел в густых облаках, постепенно покрываясь инеем. Начиналось обледенение. Аэродинамические качества самолета снижались, рули действовали неэффективно, машина становилась непослушной, а полет опасным. Но о возвращении не могло быть и речи.
Линию фронта перелетели на высоте 800 метров. Самолет приближался к цели. Вот уже показались черные пятна разбросанных домиков села Большие Россошки. У пулемета встал старший лейтенант Пасиченко, а я приготовился к бомбометанию. Но тут открылась дверь штурманской кабины, и я услышал голос техника отряда Соловьева:
- Тезка, бросай все бомбы с одного захода, почему-то резко падает давление масла.
Левый крайний мотор чихнул и заглох. Командир дал полный газ трем моторам, они надрывно завыли.
Под нами Большие Россошки. На широкой улице села рассредоточены танки, у окраины - резервуары с горючим. Половину бомб сбросил над танками, а остальные - на резервуары. И не успел проследить за падением бомб, как с земли открыли огонь из МЗА (мелкокалиберная зенитная артиллерия), а следом застрочили счетверенные пулеметы.
На бензоскладе вспыхнуло зарево огня, черный дым потянулся к облакам.
Немцы усиливают огонь, но уйти в облака мы не можем: три стареньких мотора М-17 не тянут, машина не набирает высоты. Из выхлопных патрубков сыплются, как из самоварной трубы, искры, что еще больше демаскирует нас. По гофрированной обшивке ТБ-3 горохом сыплются осколки вражеских снарядов. Бомбардировщик дрожит, теряет высоту. Я выбежал на мостик, поставил курс на компасе по наикратчайшему пути к своему аэродрому.
Машина начала резко падать. Соловьев бросился в плоскость крыла, в правый моторный отсек, за ним потянулся провод переносной лампы. Александр Иванович устранил дефект, и мотор загудел по-прежнему. Летчики напрягали все силы, старались перетянуть линию фронта. Штурман отряда ушел к радисту, чтобы передать радиограмму SOS, а мне сказал:
- По карте крупного масштаба веди детальную ориентировку!
Не выпуская карты из рук, я непрерывно сличал ее с местностью, записывал в бортжурнал свои наблюдения. Машина продолжала снижаться, ориентиры все быстрее проносились под нею. Капитан Трушкин смотрел влево, а сержант Кошелев - вправо. Они просматривали местность, подбирали площадку. И вдруг моторы, как по сговору, остановились. В наступившей тишине раздался голос командира:
- Штурман, в хвост!
Машина приближалась к земле. Я не успел выполнить команду и в предчувствии столкновения самолета с землей прижался к задней стенке кабины.
Колеса ударились о какой-то бугор, машина на мгновение снова оторвалась от земли, а затем побежала по заснеженному склону оврага.
- Держись! - крикнул капитан.
Шасси будто провалились, хвост приподнялся, но угрозу скапотирования предотвратили воздушные стрелки: по команде Пасиченко они бросились в задний отсек хвоста, и он постепенно опустился в глубокий сугроб.
Все вылезли из самолета живыми и здоровыми. Значит, доведется еще летать и бить врага.
В часть мы добрались 2 января 1943 года. А на другой день услышали радостное для нас сообщение Совинформбюро. В нем говорилось, что кольцо окружения врага под Сталинградом сжимается. Советские войска освободили Моздок и ряд других населенных пунктов.
С Кавказа прилетели экипажи нашего полка. Эта группа, выполнив задание командования, перебазировалась на свой аэродром. Прибыл и замполит части Хачатур Сергеевич Петросянц, который руководил боевой работой экипажей на Кавказе.
X. С. Петросянц - коммунист, прошедший большую школу жизни. Он был делегатом XIII, XIV и XV съездов Компартии Азербайджана и XVIII съезда ВКП(б). Во время войны на Карельском перешейке работал инспектором авиационного отдела политического управления фронта. Накануне Отечественной войны его назначили заместителем командира бомбардировочного полка по политчасти, а в апреле 1942 года перевели в 325-й тяжелый бомбардировочный полк АДД.
За время разлуки летчики соскучились друг о друге и теперь обнимались, делились новостями. В центре возбужденной толпы стоял Петросянц. Он был в летной форме. Желтый меховой комбинезон, шлем с большими очками, меховые краги, заткнутые за пояс, придавали ему богатырский вид. Черные глаза его горели радостью. Круг однополчан становился плотнее, всем хотелось посмотреть на замполита, о котором так много говорили, отзывались с теплотой и сердечностью.
Вскоре X. С. Петросянц вместе с парторгом полка собрал всех авиаторов части и рассказал о положении на фронтах, об успехах наших войск в великом сражении на берегу Волги. В заключение он призвал однополчан еще беспощаднее громить немецко-фашистских захватчиков.
4
18 января 1943 года тяжелогруженые бомбардировщики ТБ-3 дружно взлетели и, развернувшись на заданный курс, скрылись в южном направлении. Бомбовая нагрузка была максимальной.
Погода выдалась на редкость хорошая, на небе весело мерцали звезды. Мы приближались к линии фронта. Поле боя - громадное огненное кольцо, вокруг которого курсировали автомашины, освещая фарами новую кольцевую дорогу, просматривалось хорошо.
Мы зашли на свою цель. Она была необычной: в длинном овраге укрывались гитлеровцы, автомашины, танки, тракторы. Туда нам и приказано сбросить бомбы. Старший лейтенант Пасиченко садится у прицела сам, а мне приказывает вести наблюдение за воздухом. С высоты 800 метров за три захода сбросили 2500 килограммов бомб разного калибра, а затем, как условились еще на КП, снизились до 150 метров и по сигналу капитана Трушкина открыли огонь из пулеметов. Три крупнокалиберные установки системы Березина и Шкас посылали на дно черного оврага пулеметные очереди.
- Вот вам Сталинград, гады! - кричу я.
Еще разворот, и облегченная машина берет обратный курс. Я смотрю на линию фронта. Где-то здесь, в этой большой и кровопролитной битве, участвует и мой старший брат Петр. А где, на каком участке - не знаю. Только позже мне стало известно, что лейтенант П. И. Черешнев воевал в составе 27-й гвардейской стрелковой дивизии Донского фронта. Последний выстрел Петр сделал у Сталинградского тракторного завода. Там его ранило второй раз... За мужество и отвагу гвардии лейтенант П. И. Черешнев удостоен нескольких боевых наград.
25 января наступило резкое похолодание. Во второй половине дня мороз достигал 35 градусов. Все кругом побелело. Только на аэродроме выделялись темно-зеленые бомбардировщики.
На стоянках кипела работа. Технический состав под руководством старшего инженера полка Максима Георгиевича Попкова готовил машины к боевому вылету. А на командном пункте, в землянке, за длинными столами сидели летчики, штурманы и, развернув карты, внимательно слушали командира.
- По данным разведки, - говорил командир полка, - на узловую железнодорожную станцию Касторная каждую ночь прибывают вражеские эшелоны с техникой и живой силой. Там сильная зенитная оборона, ночью барражируют истребители, в основном "Мессершмитты-110". Наша задача - нанести по Касторной бомбардировочный удар. Бомбовая нагрузка - 2800 килограммов на самолет.
Начальник штаба полка подполковник Роман Васильевич Андреев огласил приказ:
- Лидером-осветителем назначается командир первой эскадрильи майор Кацюржинский со штурманом капитаном Степиным, второй осветитель - капитан Островский со штурманом капитаном Фетисовым...
Перечислив экипажи бомбардировщиков, подполковник добавил:
- Фотографирование результатов бомбометания будет производить экипаж капитана Трушкина со штурманом старшим лейтенантом Пасиченко. Старший сержант Черешнев сегодня полетит на проверку со штурманом эскадрильи капитаном Соломоновым в составе экипажа капитана Медведева.
Положив приказ на стол, начальник штаба предупредил:
- Над Касторной будут самолеты других полков АДД, надо иметь это в виду.
На аэродроме загудели моторы, мы вышли из землянки. Вася Кошелев, толкнув меня плечом, с досадой сказал:
- Разлучили нас!
- Жаль, конечно, да ничего не поделаешь: дружба дружбой, а служба службой...
Зеленая ракета разрезала ночную тьму.
- Запуск! - оживленно произнес Кошелев.
- Успешного полета! - пожелал я другу.
Вскоре бомбардировщики начали взлетать, поднимая снежную бурю. Взяв курс на запад, они один за другим скрылись в ночной темноте.
На линии фронта идет ожесточенная перестрелка. По-2 беспрерывно долбят передний край противника. Гитлеровцы огрызаются. Их счетверенные пулеметные установки посылают в черное небо длинные полосы огня.
Слева вспыхивает прожектор, его луч приближается к лам. Петр Дмитриевич Медведев приглушает моторы, валит машину вправо. Наш бомбардировщик разворачивается, в окно кабины вижу пожары в районе деревни Ломигоры. Но засматриваться некогда, самолет подходит к району бомбометания. Впереди на нашей высоте вспыхивают светящиеся авиабомбы. Это Павел Николаевич Степин осветил цель. Открываю бомболюки, подаю команду летчикам: "На боевой!"