Ваша молитва — страх перед собственной мерзостью!
Вам, живым, не будет утоления!
А мёртвым — покоя!
Сегодня вызывать Зурабова на экран и рассуждать с ним о том, что лучше деньгами заменить льготы крестьянам, поскольку на селе ни вода, ни газ, ни электричество не подаётся, а уж лекарств, разумеется, вовсе бесплатно никто не пожалует старику, — жалкая репетиция правителя, глупая реклама беспокойства о народе: не ставить государственно, не собирать силы на лечение смертельного сельского хозяйства, не решать отважно и надёжно судьбу русской деревни, а мелькать, как хихикающий Петросян по телевизионным сценам.
Да и беда городская в России с квартирами и рабочими местами, беда со взятками чиновников и адвокатов, судей и прокуроров, беда с поголовным пьянством за рулём и у станка, беда с захватом рынков, куда честный труженик не допускается продать курицу или картошку бандитами, беда с отчей землёю, захваченной приватизаторами, банкирами и заводчиками, побеждается и ликвидируется встречами на экране с Кудриным или Фрадковым, бездарно и постыдно адресуемыми нам. Безгрешная ирония.
Путин:
— А, как там, на Камчатке, нашли упавший вертолёт, обломки привезли?
Фрадков:
— И, даже пропеллер, Владимир Владимирович, солдаты во мху откопали!
Путин:
— Замечательно. А как с мобильниками у-у-у бабушек под Чупой?..
Фрадков:
— Кудрин выделяет на 120 рублей больше для их деревушки на 2005 год!
Путин:
— Отлично!.. Пусть срочно зайдёт Иванов, министр обороны.
Иванов:
— Владимир Владимирович, в Чечне уже с утра три раза Басаева поймали!
Путин:
— Интересно. Мочи их!.. Сам-то побывал в сортире, а генералы как?..
Иванов:
— Чеченских боевиков надо заставить изучать филологию, негодяев!
Путин:
— Язык трудно даётся. Я вот с немецким вожусь, Позови Грефа.
Греф:
— Зачем государству за старух отвечать и за Магнитогорский комбинат?
Путин:
— Если Чубайс выключит свет в Москве, быстрее в Санкт-Петербург съедем?
Греф:
— Валя Матвиенко Царский Дворец нам ремонтирует, сама малярничает аж!..
И народ аплодирует. Лишь Лужков, наблюдая за диалогом, несколько сконфужен: “Они переедут, а я, ни квартиры, ни машины, ни прописки, ни приличной зарплаты не имею, с кем и с чем в Москве задержусь, бомж? А им наплевать, питерской команде, на москвичей, на армян, на узбеков и на уйгуров с евреями, на которых я столько потратил доброты, заселяя столицу России первоначальным, средним и высшим бизнесклассом!”...
Голая, обрызганная тёплым ногайским пивом, певица Алла Сукачёва, лёжа на общественном диване, кушетке гостиничной, внимательно анализирует рассуждающих на экране:
— Корифеи. Сволочи. Обжоры. Недоноски. Приватизаторы. Всю Россию раскарманили. Болеют долларами, золотом, алмазами и водою. Их раздражает, дескать, воды полно в России, а пива мало. Воду, значит, продавать китайцам, по их мнениям, нужно, а пива наращивать. Куда наращивать, если я лежу — и вся пивом набухла, куда? — Певица раскупоривает ещё...
А за дружеским столом в кафе клоуны:
— Я, Хазанов, народный хохмач, а выступаю на экране реже, чем Путин!
— А я, Петросян, любимец России, а выпускают меня на экран за Грефом!
— А Кудрин на меня, Жванецкого, похож, вот и суют везде его на экран!
— А я эту кремлёвскую капеллу больше уважаю, нежели вас, она гораздо пр-р-о-од-дю-ю-юсиристее и антисоветчинее нас! — орёт Жириновский. В студию стучатся классики: Резник, Шилов, Церетели —
со стихами,
портретами,
бюстами!..
От ЦРУ до НАТО
Я приводил примеры из диалогов Кремля не путинские, а диалоги, иронично пересказываемые в народе. В народе достаточно заметно гуляет насмешка над ежедневными многоразовыми мельканиями президента по экранам, и никто, из коллег президента, не посоветует главе государства мелькать пореже, никто. Словно радуются провинциальной тяге к славе...
А русский народ — гонимый кровососами, олигархами, народ. Русский народ — обездеревененный народ. А народ, потерявший село и землю, народ, потерявший из очей могилы отцов и дедов, растворится и пропадёт в просторе, занятом другими, пришлыми, народами. Не иначе.
По утрам в Москве между гаражами, а когда-то здесь ютились детстадики, весёлые и родные, между гаражами семиклассники и десятиклассники распивают вино и водку, пораньше — пиво глушили, прогресс достигнут... Пьют и укалываются анашою. Пьют и дымят табачищем. Ну, что ожидать от них матерям и отцам? Придут ли они на могилу бабушки и дедушки? Зачем она им?
Вырастут ли из них солдаты и офицеры? Учёные из них вырастут? А рабочие из них получатся? А невесты и женихи из них есть? А жёны и мужья из них вызреют? А родят они кого? Испитые, искуренные, погибающие. И это — сложно увидеть президенту? И это невозможно пресечь правительству? Не хотят видеть. Не хотят пресечь. Предательство кружит коршуном над нами и чёрным карканием зовёт поколения к следующему предательству.
Трудно вспомнить призыв Тэтчер уменьшить СССР до древней Московской Руси?
Трудно запретить продавать заразные продукты и лекарства юношам и старикам в России?