Без государства
Против раздора
Свои стишки Тощев-пиит
Покроем Пушкина кроит,
Но славы громкой не получит,
И я котенка вижу в нем,
Который, право, непутем
На голос лебедя мяучит.
Евгений Баратынский
Я говорю о друге
Мне легко говорить о публицисте Владимире Фомичеве: он своими отважными статьями, очерками, книгами давно и конкретно известен каждому русскому человеку, кто не потерял чувство ответственности перед днем идущим, перед собою и перед вечной, святой и гордой обителью наших дедов и отцов, имя которой - Россия!..
В молодости Владимир Фомичев - журналист, неутомимый и беспощадно честный газетчик. На Смоленщине. В Сибири. В Москве. Мальчиком, переживший фашистскую оккупацию, расстрелы, сожжения земляков, он сохранил и нигде не предал совесть, достоинство, боль за материнскую землю, истерзанную войнами, захватчиками, измученную и обнищенную собственными добровольными негодяями:
Я жил да жил тысячелетья -
Под стук копыт,
Порывистый глотая ветер
И ставя скит.
Это - поэт Фомичев, да, Владимир Фомичев заявляет, вздохнув и вспомнив прошедшее. Но о поэте Владимире Фомичеве редко говорят. Публицист Фомичев как бы зазастил своею русской тенью поэта Фомичева, правда, не менее русского. Русского - в благородном и необходимом смысле: ведь если человек забывает - кто он, зачем он среди людей?
Лицо драгоценное вижу,
Что память хранила всегда.
Друг первый!
Ты радостью высшей
Наполнил земные года.
В молодости Фомичев - журналист. Позднее - заместитель заведующего отделом прозы в знаменитом издательстве "Современник". Еще позднее - Главный редактор "Пульса Тушина", газеты, невероятно смелой и заботливой, братской - для соседних народов России, родной и надежной - для русских.
В годы горбачевского и ельцинского предательства Владимира Фомичева даже нагло оклеветали прорабствующие диссиденты и устремились, в сговоре и подлости, посадить, а там - о, сколько же они, грабящие СССР и Россию архитекторы перестройки, истребили патриотов, беззаветных сыновей и дочерей Отчизны?! Истребили - травлей, петлей, судами, замалчиваниями и прочими иудиными приемами:
А когда я читаю газетку "Пульс Тушина",
крысой горло свободе опять перекушено.
Евгений Евтушенко
Ишь, неприязнь какая! Задергался в стукаческой малярии, поломал ритм и разум строк: слово на слово наползло, не произнести, а крыса, так у него, получается, - опять и опять горло, грязное и весьма лживое, перекусывает ему, политбюровскому выкормышу. Ужели под непроницаемой крышей КГБ вильнопопого одописца Политбюро, Женю Гангнуса, часто подстерегало крысиное существо и традиционно кусало?
Почти сохраняя его, Гангнуса, размер и ритм строки, Владимир Фомичев отвечает, борцу отповедь дает:
Спасибо, любезно-болезный, за мерзость,
За ненавистъ-"крысу" - творенье твое.
Навязанный стиль пусть исполнит свое!
Тебя, старика, драть за чуб бесполезно,
Нет чуба - повырвали жены его.
Всю жизнь ты брехал, словно пес, своевольно,
Кавказца в Кремле то хваля, то хуля,
То Ленина славил - что, страсть холуя?