Ты даже митрополита Иоанна облаял, перед которым все мы в долгу. Облай Л. Сычеву, Л. Ханбекова, А. Филиппова, Н. Захарова, авторов книг обо мне!
Александр Байгушев защищал меня и Прокушева, когда громили русское издательство «Современник», а ныне - взломал гранитную стену антирусского молчания вокруг меня. Тебя и взбесила его храбрость. Где ты околачивался, когда Сергея Семанова пытались исключить из партии вчерашние идейные ретивцы, а сегодняшние прорабы перестройки? За что исключить? За верность русскому достоинству. А как издевались над Владимиром Фомичевым?
Сергей Владимирович Михалков на партсобрании Московской писательской организации призвал исключить меня из партии за поэму о Г.К. Жукове, о любимом полководце, «Бессмертный маршал», стыдя меня, что я забыл о великом маршале СССР Брежневе!.. Ты, правдолюбец, почему сикал в штаны? Тогда. А теперь ты - воин. Теперь ты - героический доносчик на нас, витязей русских. И удивляешься - почему я принял диплом о Шолоховской премии из рук Сергея Михалкова? Да, принял. И знал - Бог наказывает холуев!
Накажет и тебя. Жаль, ты - графоман, и премии, носящей твое имя, боюсь, на Руси не будет у русских. А была бы - я бы возомнил получить ее: ой, пора клево давать пощечину стукачам!.. Выворачивать их наизнанку.
Что твои кляузные сопли перед моими поэмами:
«Красный волгарь» - о Разине,
«Бунт» - о Пугачеве,
«Евпатий Коловрат»,
«Прощание» - о Курчатове,
«Обелиски» - о павших за Родину,
«Дуэль» - о Пушкине,
«Орбита» - о Гагарине,
«Дмитрий Донской»,
«Плывущий Марс» - о мартеновском огне,
«Оранжевый журавленок» - о детстве!..
Среди нас, литераторов русских, ты похож на дьявола волосатого, а в православном храме - на Феликса Эдмундовича Дзержинского. Твой словарь и вздох твой - не от материнской колыбели, не от яблони цветущей, а от верблюжьей натуги. И на губах твоих - скорпионий скрипучий песок, а не имя России. Зависть - солярка твоего девяностолетнего топливного бака.
Ты мать оскорбил мою
Зачем ты, Сергеич, так ненавидишь русскую маму мою? Ты ни разу, даже издали, не видел ее. Она похоронила трех сыновей. Анна Ефимовна, и что? Ты ее отчество приторочил к отчеству Немцова - тоже Ефимыч, и что? Да ты обязан, лжец, знать - Ефимы на Руси почти как те же Иваны: широко идут среди родного русского народа! Вот ты - Сергеич. А не сводный ли ты братан болтуну и троцкисту Никите Сергеевичу Хрущеву, а не из дворянского ли ты рода вместе с Сергеем Владимировичем Михалковым, постельничий шут?
Сороконожки. Борода. И зависть.
Тебе ведь 90, ну, поплачь:
Все говорят - ты с детства был мерзавец,
Но забывают, что еще - стукач.
Почему бы тебе не выступить с благородной статьей о творчестве Анатолия Ткаченко? Вдохновенный, мудрый, добрый писатель. Горько страдает, видя погибающий русский народ. Прозаик и публицист, поэт оригинальный, сын и патриот России! Я, читая его, удивляюсь его мужеству и таланту.
Почему бы тебе не сказать слова поддержки о Михаиле Алексееве, защитнике Сталинграда? Сейчас он - больной. Солдата не балуют вниманием. Да и Акулова Ивана помянуть тебе не грешно было бы, а праведно: Иван Акулов является выдающимся прозаиком. Ты знаешь. Ты не такой наивный.
И Николая Воронова ободрил бы дружеским вниманием. Воронов - романист знаменитый, неколебимо честный. К своему 80-летию причалил. Где ты? Я беру писателей твоего поколения. Мог бы вспомнить Бориса Можаева, Федора Абрамова, Александра Яшина, Константина Воробьева, великих сеятелей любви к Земле Русской, а ты уставные строки Симонова зубришь, но Симонов и без твоей преданности лжи не забыт в печати и на экране:
Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?
Ты должен слышать нас, мы это знаем.
Не мать, не сына - в этот грозный час
Тебя мы самым первым вспоминаем.
Читать подобную, скомканную страхом лесть простительно, но очень и очень горько. Сергеич, не братишка ли тебе Михаил Горбачев? Два Сергеича. Два краснобая. Два верных ленинца. Два Карла Маркса нового мышления.
Тебе и Ларионову повсюду мерещатся перебежчики: вы зело напоминаете нам палачей ягодовских, которые в каждой городской кухне и в каждой деревенской избе вынюхивали врагов Революции!.. Вы с Ларионовым бегаете, придерживая ладошками ширинки брюк, между Михалковым и Бондаревым. А мне да и нам, патриотам русским, зачем бегать? Я глубоко уважаю Бондарева.
А к тебе не коплю ненависти. Я с удовольствием слушаю, как ласково о тебе поет на Черкизовском рынке интеллигентная седая бомжиха, активистка:
«Я хотела выйти замуж
За Володю Бушина,
Ну а он в невестах сам уж, -
Чем я оглоушена».
И вытирает седое лицо, не очень умытое, но женское, верное любимому:
«Он ягодовской породы,
Он в Рахиль прабабушку,
А московские уроды