Недаром негодяи века мстят гениям. Собираюсь улетать на Алтай, а мне по телефону Станислав Куняев говорит: “Могилу Есенина осквернили, сионистские звёзды на груди поэта наштамповали!”.. Приехал действительно сионистские крупные шестиугольники — на асфальте, на мраморном обрамлении могилы Есенина, на памятнике и — на груди поэта. Да ещё под ними — “Бейтар” — “Сион”, “Бейтар” — “Сион”, и надписи -”Алкоголик”, “Кто не сын Израиля — тот не поэт”, 'Той”, и так — на соседних памятниках русским художникам и русским поэтам...
Бейтаровцы расстреливали нас из снайперских винтовок у Дома Советов 3 и 4 октября 1993 года, а в годовщину расстрела надругались над могилой самого русского, самого любимого у российских народов поэта. Нет народа плохого. И еврейский народ — как русский народ, имеет своих героев и своих мерзавцев. Но не мерзавцы, не христопродавцы правят нашим чувством и совестью, а правит нами светоносная душа поэта.
Много можно сделать доброго ещё: нам радуются, встречая, крепкоскулые сильные буряты и хакасы, тувинцы и алтайцы, патриоты, деды и отцы которых лежат под братскими обелисками по всей кровавой трассе на Берлин. Служение России словом — есть служение ей собственной судьбою. А седая судьба русского писателя не лакейничает и горба не наращивает от страха, если даже унижает и гнетёт её румяномордый торгаш-приватизатор. Седая судьба русского писателя неодолима: не столкнуть её и не объехать.
И не седая Катунь, бабушка наша, работящая Катунь, мама наша, изумрудная Катунь, невеста наша, летит, катится, переливается и звенит нам о достоинстве и красоте, серьёзности жизни, взявшей нас в поводыри свои и в защитники!..
Нет, не умрёт горный свет Алтая, высокий свет слова! Вот ушел из жизни Главный редактор “Литературной России”, известный писатель Эрнст Сафонов, помогавший российским писателям организоваться и выдержать напор непогоды, ушёл, а свет его сердца горит, сияет, зовёт.
В закатный щит стучит то дождь, то град,
Не разгадать осеннего простора.
Прощай, мой друг, прощай рязанский брат —
Мне, русскому, отрада, и опора.
Ещё в долинах пламенеет бой,
А дьяволы шумят на перевале.
Мы потеряли молодость с тобой,
Но Родину пока не потеряли.
Когда Россия победит беду
И мать утрёт страдальческие слёзы,
Мы встретимся: я сам к тебе приду
Туда, где тихо светятся берёзы,
Где лунный сколок, ветром изогнут,
Дрожит свечой в языческом болоте...
И наши души молча отдохнут,
Как голубые облака в полёте.
Заледенели русские пути,
В любой избе — сторожкая тревога.
Такого друга больше не найти,
Такого Бог даёт, а не дорога,
Тоска трудна, раздумия горьки.
И нищий быт Отечества привычен.
Что бесам в месть — нам, русским, не с руки,
Но всё ж успех чертей преувеличен.
Ты был обязан подвиг совершить,
Ведь русский гнев не стиснуть берегами.
О, пусть живёт, кто сможет долго жить
На Родине,
измученной врагами!..
Эрнст и Валентин Сафоновы, братья, а с ними Николай Рубцов, Коля Рубцов, как в Литературном институте его все ласково называли, и я, — четвёрка дружная ребят!.. Рязань, Вологда и Челябинск, Серединная Россия, Северная Россия и Уральская Россия, одна — наша страдальческая Россия растила нас, берегла нас, учила нас!
Башкирия и Татарстан, Удмуртия и Коми, Кавказ и Украина, Казахстан и Белоруссия, Молдова и Грузия, Узбекистан и Киргизия, Армения и Азербайджан, — Госпожи, всем, всем под знаменем красным хватало места на земле: в стране и в цехе, за учёной кафедрой и в солдатском строю.
А сегодня президент Грузии Саакашвили бегает по хлебным магазинам и по картофельным ларькам: ловит шпионов, ребят русских, завершающих срок службы в армий России, шпиономания истерзала холуя Америки!..
А сегодня нищенка, мать русская, подаяния просит в метро, а на Сибирских просторах нефтяные вышки грабителей России высасывают кровь из нас: уничтожая жизнь русских деревень и городов, но возвышал на холмах библейских виллы и коттеджи олигархам, депутатам и премьерам, кремлёвцам, предавшим Христа и Россию!
Уничтожат народ русский — и сами, обжоры и бандиты, сгинут в мареве судов и ассимиляций, убийств и побегов, грехов и возмездий.
В защиту Юрия Прокушева
В день августовского антисоветского переворота мне пришлось сесть за руль “Нивы” в посёлке Семхоз и мчаться к Юрию Львовичу Прокушеву в Москву, которого собрались ельциннисты арестовать за телеграмму поддержки на имя ГКЧП. За мной ринулась легковая, чёрная “Волга” и уже на светофоре, у Рижского вокзала, она разбила меня вдребезги. За её рулём оказался габист. Так меня разбили в канун 600-летия Куликовской Битвы. Но... ладно.
Прокушева мне помогли спасти от ареста бывшие партийные руководители Загорского райкома КПСС, перешедшие до путча на хозяйственную службу в Совет Министров РСФСР. Но секретариат СП РСФСР, с перепугу, решил приостановить пребывание в составе секретариата Юрия Прокушева. Ретиво боролся за эту гнусную акцию Борис Романов, поэт, оргсекретарь. 1991 год.
Голосанули. Все — за! Я, один, — против. Юрий Львович, бледный и весьма нервный, обнял меня: — Ну и сокол, один за меня, а?! — Слезы мешали ему, и он интеллигентно улыбаясь, вытер их аккуратным платочком. За Прокушевым ко мне искренне подскочил поэт и секретарь Игорь Ляпин: — Валь, ох ты и человек? Против сего секретариата, ничего себе? Завидую твоей отваге! —
Но Романов не успокоился. Попытался вынести “дело” Прокушева на Пленум СП СССР. Я пригрозил ему: — Пьяница и мерзавец, я организую на тебя жуткие трибунные громы! — Романов засуетился и сдался. Юрий Прокушев — железный коммунист. Но мудрый и русский человек. В его семье, до его рождения, прятался от сыщиков царских Яков Свердлов. Несколько часов с двумя коллегами провёл Ленин. Но Юрий Львович молчал о тайне. Якова Свердлова он презирал, а об Ильиче рассуждал нежно и наивно, лиричный марксист...
В юности — Маяковский, позже — Есенин, оба — кумиры Прокушева. Только Прокушев сумел сколотить группу есенинцев и осуществить академическое издание, полное собрание сочинений поэта, и когда? При алкогольном ЕБНе.