Сидят в МСПС масоны,
А он, поскольку не масон,
Со страху наложил в кальсоны,
Итог:
Большой талант и не масон,
А вот остался без кальсон.
Самого же Сергея Владимировича держали спереди и сзади приглашённые им крепостные, безграмотные вопя: “Слава Арсению Михалкову и Феликсу Ганичеву!”. “Нет Абрааму Сорокину и Федоту Кузнецову!”.. “Слава нам, детям и внукам председателя МСПС!”. “Да здравствуют ЧЕЛСИ и ЛДПР!”.
Но бразды власти Михалков, прикарманя, утерял, как в Республике Киргизия Аскар Акаев... Началась массовая паника и массовый стресс руководителей писательских Союзов. Басаевская бабка оранжевый платок взреяла.
— Зачем ты влёпался в такую грязь? — спросил я Валерия Ганичева.
— А я ничего, я ничегошеньки, я заместитель Патриарха, я православный! — и захлопнул передо мною дверь в михалковский зал... Старый ослушник.
Единственная веточка, соединяющая нас по странам СНГ с родными русскими литераторами — и та захвачена штурмовиками Михалкова, Кузнецова и Ганичева, захвачена, дабы завтра приватизировать, поделить и захапать. Жаль, не фабриканты и не заводчики сии магнаты: может — они отказались бы или не заметили бы Дом МСПС, Дом Ростовых, давясь прибылями с производства, с собственных предприятий, жаль.
Я не приватизировал даже воробья, хотя он несколько лет чирикает и кормится мною из форточки. И слава Богу. Но Кузнецов и Ганичев, случайные в литературе люди, давешние комсомольские вожаки, по разбойному свисту девяностодвухлетнего Михалкова, изумительного баснописца и гимняка, шутника хулиганистого, обожаемого во Вселенной, готовы у брата выхватить ключ от комнаты и торгануть ею. Мало нахапали?
Никто не имеет права судить верующего. Даже вчерашнего атеиста, а сегодняшнего богомола мы судить не имеем права, если человек искренне склоняется перед Христом. но эти?.. Идеологические вожаки, встречавшие в штыки молитву, вывозившие иконы из церквей и соборов, — теперь вновь поучают нас: как нам держаться среди родного народа, народа, измученного их дедами и отцами, политбюровстрвующей бандой!..
Славик Шустер, Огрызко, кричит: “Мы не печатали Валентина Сорокина три года. Мы вывели его из редколлегии. Я наказал его!”. Господи, да моя поэма “Бессмертный маршал” о Г.К. Жукове была запрещена политбюровцами 13 лет, и что? А за поэму “Дмитрий Донской” Сергея Викулова таскали Беляев и Зимянин по коридорам ЦК КПСС, но я ведь не завидую Огрызке, я даже Радзинскому не завидую. А завидую я — терпению своему.
И завидую русскому Иисусу Христу — Сергею Есенину:
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство.
С чего бы, с каких забот, с каких обид Славе Огрызко лезть в грязь, накопленную Михалковым и его закадычными сопортнёрами по эластичному посещению министерских и президентских кабинетов, грязь и обман, позор и горе — для МСПС? Почему у Огрызко звериная ненависть ко мне, открыто презирающему жульё? И с чего это я буду ползать перед начальством?!
И в 92 внезапен Михалков:
На Дом Ростовых он швырнул 100 гимнюков,
Все с автоматами, весьма крутой народец,
И он — при костыле, фельдмаршал, полководец!..
Башками в дверь долбят захватчики, а он не возражает,
Ну, вроде пьян, иль ЕБНу подражает:
Влез с дамой в “мерседес” и нежно дышит,
А, может, новый гимн в соавторстве с ней пишет?
Мы бегаем по этажам, нам не до смеха,
Они ж обнюхались и оба ждут успеха.
Лбы трескаются у бойцов, а он не замечает,
Мы по мобильнику ему звоним — не отвечает:
Неколебим, поскольку энта баба,
Чуть подзадорь — повалит баобаба!..
За штурмом наблюдают и лежат,
То хрюкают маненько, то визжат.
Объявит Буш, что Клязьма — заграница,
Вот ихний гимн как раз и пригодится.
Итог:
Зачем на быть обширней аж Европы?
Нам хватит Яузы...
И дяди Стёпы!..