и быть на свете
русским -
Доля атамана и Христа!..
Господи, что подумает о Бондаренко и о Сорокине влюблённый в русский народ Швыдкой, прочитав моё тихое стихотворение?.. О, если бы я приватизировал Челябинский мартен, где я проработал 10 лет, или продал флигель Дома Ростовых за три миллиона долларов, я бы никому бы руки бы не подал бы вобче бы, даже Швыдкому, гобийскому ваучеру.
Вечерний благовест
Красивый писатель Анатолий Николаевич Жуков. Рослый, Добрый. И очень мудрый. Мудрый — поэтическим словом: то лирически пронзительным, то сиренево шепчущим, то медвяно веющим, то крылатым, как наше русское раздолье, то неукротимо гневным, как в бурю разобидевшаяся великая река Волга, откуда он, Анатолий Жуков, и вышел в жизнь, в творчество. Честный, вдохновенный художник.
По его рассказам, повестям, романам идёшь, смотришь, думаешь, понимаешь, словно ты шагаешь по жизни: через судьбы дедов и отцов, через беды и радости братьев и сестёр, через собственное призвание и обязанности перед личной судьбою и перед судьбою России.
Борьба русского крестьянина за отчий огородик, за прабабушкино поле, верность русского человека дому, краю, кресту и обелиску просто потрясают тебя в произведениях Анатолия Жукова. Мы не уберегли эту верность, это храмовое старание русского человека — остаться на лугу, на грядке, на холмике, где он босиком бегал, где он впервые в руки взял косу, где он мальчишкой вскочил в седло и пустил в галоп гривастого коня. Эх, почему же цекисты и политбюровцы больше вслушивались в лжеучения столичных "экономистов", советовавших "сокращать" и делить хутора и села русские на рентабельные и нерентабельные?
Доделили. Русская земля опустела. Зарастает горькою полынью и горькою лебедою. Писатель настолько трагически переживает исход русского человека с родной земли, что сама русская земля, сама русская боль дает ему неистовую энергию и неистовую правду слова: читаешь и плачешь над книгой "Вечерний благовест или реквием по Берёзовке".
"У предпоследней избы, слегка завалившейся набок, сухонькая долгожительница весело скребла ножом по печной заслонке, припевая в такт своим шумным скребкам:
Я не тятькина,
Я не мамкина —
Я на улице росла,
Меня курица снесла».
А где же дети, внуки и правнуки наших дедов и наших бабушек, а где наши отцы и матери? Отцы — под Курской Дугою и под Сталинградом, а матера — под крестами, забытых и стёртых с лица земли хуторов и деревень. Осиротелые вдовы, кормилицы осиротелых детей, осиротело лежат под лебедою и полынью уничтоженных балалаечных и гармошковых хуторов и деревень…
Вспоминаю, читая прозу Анатолия Жукова, почти забытые мною строки Николая Некрасова, стонущего сердцем классика:
Родина мать! по равнинам твоим
Я не езжал еще с чувством таким!
Вижу дитя на руках у родимой,
Сердце волнуется думой любимой:
В добрую пору дитя родилось,
Милостив бог! не узнаешь ты слез!
С детства никем не запуган, свободен,
Выберешь дело, к которому годен,
Хочешь - останешься век мужиком,
Сможешь - под небо взовьешься орлом!
В этих фантазиях много ошибок:
Ум человеческий тонок и гибок,
Знаю: на место сетей крепостных
Люди придумали много иных,
Так!.. но распутать их легче народу.
Муза! с надеждой приветствуй свободу!
Стихи написаны в 1861 году. А мы, народы России, в 2006 году лишь смутно ожидаем улучшения бытия на селе, когда село вытеснено из нашей жизни раскулачиваниями, войнами, тюрьмами, водкой, поборами, абортами и ненавистью к крестьянству России со стороны различный проходимцев от науки и власти!..
***