Марина забирает у Макса чемодан и продолжает делиться впечатлениями:
— Тебе многое тут сперва покажется странным, но потом привыкнешь. Однако кое-что ты должна знать заранее. Кончита влюблена в Макса и устраивает ему сцены ревности. Он очень смущается, но никогда её не обижает. Между ними, конечно, ничего нет. Потом, тут Игорь Северянин.
— Ты говорила…
— Ты рада?
— Да-а… — неуверенно тянет Ася.
— Он, конечно, глуп, но талантлив и очень красив. Глуп, но зато красив! Красив, но глуп! (Вдруг, страстно.) Я никогда не была так счастлива, как сейчас. Никогда!
Они остановились. Рядом терраса с тяжёлыми столбами, но без перил. Марина поставила чемодан на гравий дорожки.
— Разбирать вещи сейчас не будешь? Слушай, сшей себе шаровары!
— Да не хочу я шаровары. Мне они и на тебе не нравятся. Ни за что не надену!
— Тише! — шипит Марина, показывая куда-то в сторону. — Смотри! Игорь Северянин! Обрати внимание, какая манерная походка. Но красив, как чёрт!
Отведя лозу дикого винограда, на дорожку выходит Сергей Эфрон. Тонкая рука с длинными пальцами убирает со лба прядь волос. Он идёт, картинно ставя ноги в чувяках. Широкий пояс облегает узкий стан. Немного не дойдя до сестёр, он останавливается, бросает несколько театральный взгляд на Марину, затем медленно нагибается к кусту роз. Вдохнув запах «царицы цветов», «Северянин» продолжает свою прогулку. Марина и Ася смотрят ему вслед.
— Как красив! — восторженно вздыхает Марина. — И как глуп! Сколько достоинств в одном человеке! (И уже другим тоном, сестре.) — Пошли ко мне, переоденешься. Скоро обед. Я представлю тебя Пра!
Длинный деревянный стол без скатерти на крытой галерее. За столом — человек двадцать. Во главе стола величественно восседает Елена Оттобальдовна. Марина представляет ей сестру:
— Пра! Моя сестра Ася!
Пра окидывает новоприбывшую с головы до ног и, высокомерно подняв подбородок:
— Непохожи. А говорили: есть сходство… Ася? Отлично. Славная девочка. Надо её только немного обобормотить. Дайте Асе тарелку.
Пра зачерпывает большой ложкой лапшу с неестественно огромного блюда и, полив маслом, передаёт Асе. Взяв тарелку, Ася с восторженным изумлением, разглядывает сидящую напротив красавицу с веером в руке.
— Это Кончита! — говорит сестре Марина. — Что, хороша испанка?
— Тише! — одёргивает её смущённая Ася.
— Да она же ничего не понимает!
Кончита, играя веером, бросает на Макса зазывные взгляды. Марина шёпотом представляет сестре сидящих за столом:
— Вон тот юноша, — она указывает глазами на сидящего поодаль молодого человека с высоким лбом и чёрной гривой, — секретарь президента Андоррской республики.
— Между прочим, клептоман — берегите кошелёк, — предупреждает, не разжимая губ, художник Константин Кандауров.
— А вон тот господин…
— …сыщик из Одессы, — перебивает её Кандауров. — Выражайтесь осторожно!
— А этот?
Неподалёку от них сидит представительный господин с нафабренными усами. Своим безукоризненным европейским костюмом он явно выделяется из вольно одетой компании.
— О! — Марина многозначительно подняла палец. — Это герой сегодняшнего дня! Месье Жульё, француз. Тоже, кстати, по-русски — ни слова.
Кончита хохочет, поверх веера испепеляя Макса страстными взглядами. Неожиданно на галерее появляется странная фигура — среднего роста молодая женщина, задрапированная в длинную тунику. Она стоит, опираясь на огромный бутафорский меч.
— Это Мария Паппер. Считает себя гениальной поэтессой. Хотя стихи ужасные, — поясняет сестре Марина. — Меч где-то раздобыла. Между прочим, тоже влюблена в Макса.
— А он?
— Макс? Влюблённый? Это же невозможно.
Между тем Мария Паппер с мечом подходит к сидящему Волошину. Свободной рукой властно обнимает его за шею и целует в губы. Хлопнув веером, Кончита вскакивает со своего места. Её глаза мечут молнии.
— О, Мадонна, Кончита, Сервантес! Мулетта торреро! Себастьяно мадридо фламенко!
С Марией Паппер случается истерика. Из складок туники появляется пистолет.
— Как, Макс! Ты дал ей повод надеяться?! Это после всего, что между нами было! О-о-о! — Выронив меч, она падает на скамью, сотрясаясь от рыданий. Дуло пистолета, направленное, было, на Макса, застыло где-то у правой груди…
Вскочив со своих мест, все бросаются к Марии, пытаясь утешить. Кто-то завладевает пистолетом. Ася и мсье Жульё испуганно наблюдают за происходящим. И тут вбегает некто взъерошенный:
— Все на берег! Там… — не в силах продолжать, хватается за сердце. Кто-то услужливо протягивает ему стакан с водой. — Там! Кончита! Утопилась!
— Круг! Спасательный круг! — зычно требует Макс. Ему почему-то протягивают табуретку. — Да не табуретку! Круг!
Табуретка летит за пределы веранды. Макс выбегает следом за ней. Все мечутся в бестолковой сумятице, кто-то бежит вверх по деревянной лестнице. Кто-то трубит в охотничий рог. Мелькают в воздухе откуда-то взявшиеся подушки. Появляются носилки. Пра величественно взирает на всю эту вакханалию. Мсье Жульё вжался в стену и с опаской смотрит на «сыщика», невозмутимо стоящего рядом. Внезапно все замирают. У входа на галерею — Макс с бесчувственной Кончитой на руках. Он великолепен: полосатый купальный костюм обтягивает необъятный живот, через плечо — гигантский спасательный круг. Правда, на обоих нет ни капли воды. В наступившей тишине Макс вносит Кончиту на галерею и кладёт на скамейку. Все окружают их в скорбном молчании. Мария Паппер опускается на колени перед бездыханной испанкой. Кончита открывает глаза, шепчет чуть слышно:
— Альмавива Керрубино… — и затихает.
— Она говорит, что прощает вас. Будьте счастливы, — деликатно кашлянув, переводит Кандауров.
— Это Константин Бальмонт, — шепчет Марина сестре. — Тот самый. У него испанские предки.
— О, Кончита, — рыдает Мария Паппер, целуя руку утопленницы.
Испанка вдруг резко садится, обводит всех лукавым взглядом и громко поёт:
Вскочив со скамейки и схватив недавнюю соперницу за руки, кружит её. Обе поют:
Все танцуют кто во что горазд. Пра сидит во главе опустевшего стола, величественная и неподвижная. Марина кружит сестру в танце и давится смехом:
— Аська, Кончита — это Лиля Эфрон, Паппер — это Вера. Они — сёстры Северянина. А Северянин — это Серёжа Эфрон.
— Красивый и глупый?