Вернулась обратно.
— Витя, познакомь же меня со своей девушкой!
Я чуть не упала там, где стояла. Первое, это обращение «Витя» к моему грозному серьезному шефу, ну и второе, что я, оказывается, его девушка, по решению мамы.
Стараюсь держать лицо и не улыбаться слишком уж открыто, а то босс на меня нехорошо поглядывает, но… блин. Витя!
— Витя, ты почему молчишь? — вторя моим мыслям, интересуется родственница начальника.
— Это… Валерия… — кажется, мой шеф уже и сам не знает, что лучше сказать. — Моя сотрудница. Валерия, позволь представить. Моя мама Ирина Алексеевна.
— Очень приятно, — широко улыбнулась я женщине.
— Мне тоже! — с энтузиазмом откликнулась Ирина. — Витя, тебя папа просил к нему подойти.
Хитрость не прошла, начальник не ушел.
— Мы уже обо всем с отцом переговорили, — Виктор даже не пошевелился.
Мама моего босса печально вздохнула, но настаивать не стала. Вместо этого спросила:
— Значит, сотрудница. И давно вы сотрудничаете? — слово «сотрудничаете» Ирина выделила особой интонацией.
— Недавно, — босс неожиданно взял меня под локоток и стал отступать. — Извини, мама, но нам пора…
— Глупости! — Ирина схватила меня за другую руку и потянула на себя. Бли — и-ин! Я сейчас лопну от сдерживаемого смеха. — Я так редко тебя вижу. Так что нечего от меня убегать. Хочу пообщаться с тобой и твоей сотрудницей.
В этот раз слово «сотрудница» с легким сарказмом.
Мой начальник ничего не сказал, но стратегическое отступление прекратил.
— Лера, вы хорошо танцуете. Занимались?
— Да, в детстве и недолго еще ходила на занятия, будучи подростком. Сейчас некогда. Бывает иногда, получается, потанцевать — стараюсь все же не забрасывать, чтобы не растерять все умения.
— С кем это вы сейчас танцуете? — вдруг спросил Гайне.
— Одна, — честно призналась я. — И дома.
— Танцы — это прекрасно! — сказала Ирина. — Я профессионально занималась раньше. Из‑за этого даже этот вечер устроила с танцевальной тематикой — ностальгия. Я ведь даже выигрывала в различных конкурсах по бальным танцам. Пока в один из таких выездных конкурсов в Германии не встретила витиного папу и вскоре уже не могла танцевать по причине округлившегося живота, — доверительно сказала мне женщина, тепло улыбаясь и с гордостью поглядывая на сына. — Я ведь в итоге и Эдика заставила научиться танцевать, и сына выучила.
Эдик! Господи, я уже люблю эту женщину! Суровые мужчины вдруг превратились в милых и домашних, таких родных и понятных.
Мы еще немного поболтали. Ирина мне очень понравилась. Совершенно незаносчивая женщина, еще и с юмором. Гайне же в итоге меня почти насильно утащил из цепких рук своей мамы, и под конец Ирина послала мне напутствие:
— Ну, Лерочка, надеюсь, еще с вами увижусь. На мальчика моего вы, если что, сильно не обижайтесь, любовь и стремление все доводить до совершенства — это у него от меня и отца унаследовалось вдвойне. Их немецкая скрупулезность и аккуратность прибавились к моему упорству, горячности и непримиримости — в танцах я всегда старалась быть лучше и могла тренироваться днями напролет. Так что, с Витей порой приходится трудно, но он очень хороший, правда.
— Мама! Перестань. Пока. Я позвоню, как прилечу в Россию.
— Только не забудь, я же волнуюсь!
Виктор, наконец, увел тихо хихикающую меня.
— Если подробности сегодняшнего вечера просочатся в массы… а точнее станут известны среди сотрудников компании… — тихо шепчет мне на ухо Виктор, уводя из зала на веранду.
— Уволите?
— Хуже.
— Так что?
— Вам лучше не знать.
— Закопаете?
— Нет.
— Живьем съедите?
— Не — е… Валерия, вы что, вообще, обо мне думаете? Что я монстр?
— возмутился начальник.
Как минимум чудовище.
— Шеф, я могила! — клятвенно пообещала я.
Больше я с боссом, к сожалению, не танцевала. Гайне усадил меня за небольшой столик рядом со сценой, на которой вскоре появились люди, открывшие благотворительный вечер. Ведущий не только организовал сбор пожертвований, но и оформил его в своеобразный конкурс. Гайне, правда, совсем на сцену не смотрел — достал компьютер и умудрялся работать даже тогда, когда все отдыхают и шумят. Я же с тоской иногда посматривала на танцующих возле сцены людей, что теперь танцевали не просто так, а в рамках конкурса. Было весело. Ко мне пару раз подходили мужчины, чтобы пригласить потанцевать, но Виктор говорил свое строгое «Нельзя!», и я оставалась сидеть на месте, а недоумевающие мужчины уходили.
Под конец, начальник выписал чек на крупную сумму и просто передал его подошедшему специальному человеку, а после скомандовал:
— Валерия, мы уходим.
Ушли мы, правда, недалеко. По пути Виктора поймали знакомые и вовлекли в полуделовой — полуприятельский разговор… почти на час. Я чуть не умерла. Из‑за туфлей на шпильках ноги начали нестерпимо болеть уже минут через двадцать. Пробовала отойти от компании, чтобы найти место, где присесть, но Виктор не дал мне этого сделать, взяв под локоть и попросив подождать десять минут… сильно затянувшиеся десять минут.
Стойко терпела до того момента, пока мы с начальником не вышли из зала в безлюдное фойе, а потом, наплевав на мнение босса о себе, со счастливым вздохом стянула туфли с ног. Блаженство!
— В чем дело? Зачем вы сняли обувь? — поинтересовался у меня Гайне. Видно, что я очень удивила своим поступком мужчину. Да, мы сегодня уже не раз друг друга удивили.
Эх, мужчины, не понять им наших мучений.
— Ноги болят от обуви, — прикрыв глаза, с наслаждением иду по прохладной гладкой плитке.
Извините, я не подумал о том, что вы можете устать, — вновь^ удивил меня Виктор тем, что попросил прощения.
— Ничего страшного.
Молча подходим к лифту. Я держусь на некотором расстоянии от Гайне. В этот раз молчание выходит каким‑то необычным. Нет, оно не напряженное. Густое. Словно какая‑то недосказанность и вопрос висит между мной и начальником, и никто из нас не решается разрушить это молчание.
Приходит лифт. Мы заходим.
— Мы выезжаем через десять минут, — произнес, наконец, Гайне, пристально смотря на меня. — Придется собираться очень быстро, мы и так здесь задержались больше положенного.
— Хорошо.
В номере, покидав в сумку все, что успела из нее достать, и проверив, ничего ли не забыла, села ненадолго на кровать, чтобы перевести дух. Ну и вечер. Чудный, чудесный, чудовищный. А завтра утром на работу, и конец сказки. А я бы не отказалась бы еще тут побыть хотя бы пару дней.
Посмотрела на часы. Через минуту наступит полночь. Символично.
Платье снимать и переодеваться не стала — времени нет. Лишь накинула сверху черный пиджак, а то ночью прохладно на улице. Туфли закинула в сумку, а на ноги надела удобные балетки.
В одной из комнат нашла своего сурового, вновь ставшего холодным и отстраненным начальника.
— Собрались, Валерия Николаевна? Замечательно. Идемте.
Комфортная немецкая машина быстро довезла меня и моего начальника в аэропорт. Процедуру контроля прошли тоже невероятно быстро, но пришлось посидеть немного в зоне ожидания, пока готовили самолет. Еще в машине начала нестерпимо зевать, а так как спать в креслах мне уже не привыкать, тем более в таких удобных и суперсовременных, то, оказавшись на борту, я откинула спинку занятого мной сидения на максимум, завернулась в принесенный стюардом плед и сразу уснула. Процессу засыпания не помешал даже Гайне, сидящий напротив и что‑то опять изучающий в своем компьютере. Железный человек.
Из крепкого сна меня вырвал солнечный луч утреннего солнца, нахально светящий мне в глаза. Приоткрыла глаза, полюбовалась потрясающе красивым рассветом в небесах, после чего прикрыла лицо пледом и вновь задремала. Сплю уже не так крепко и приснился мне на удивление чувственный и живой сон, как меня притягивает к себе под бок пересевший в соседнее с моим кресло начальник.
Простыми объятиями дело не огранивается. Шеф осторожно гладит меня по щеке, после чего настойчиво притягивает меня к себе еще ближе, почти усаживая на колени. Как это и бывает во снах, у меня нет сил противиться, производить резкие движения, да и не хочется. Я просто следую своему сну. Мне невероятно тепло и уютно, в животе порхают бабочки.
Виктор аккуратно берет меня за подборок, очень медленно и осторожно наклоняется. Все внутри меня будто сжалось. Мне страшно, и в то же время я словно лишалась воли и не в силах отстраниться. Все происходит в полном молчании, отчего усиливается ощущение нереальности происходящего.
В моем то ли сне, то ли яви Виктор все‑таки сделал это — поцеловал меня. Все так же медленно и осторожно, но так чувственно и в то же время властно. В моем сне начальник целуется очень хорошо, но при этом не переходя поставленную им черту, но поцелуй все длится и длится, мне кажется, что мы целуемся бесконечность. Объятия становятся всё теснее, я осмелелела, обняла Гайне за шею, а мужчина запустил руку мне в волосы, наводя там творческий беспорядок, то крепко сжимая волосы в кулак и накручивая их на руку, то разжимая и медленно проводя сквозь пальцы.
Провожу ладонью по груди своего начальника. В моем сне шеф действительно словно статуя. Такие твердые мышцы, как камень. Только горячий камень. Моя любопытная ладонь опускается ниже, на живот мужчины, здесь все тоже такое твердое… я не останавливаюсь. Это ведь всего лишь мой сон.
Моя рука все ниже, и тут я осознаю, что Виктор везде очень твердый, практически каменный.
Гайне спешно снимает мою руку со своих штанов и кладет обратно себе на грудь, перестав меня целовать. Лишь легкий поцелуй в висок, и Виктор укладывает мою голову себе на плечо.
— Спи.
В смысле спать? Я же и так сплю. Причем сон мне очень нравится. Впрочем, я действительно почувствовала, что быстро уплываю в другие грезы, укачанная дыханием своего начальника и, пригревшись на мужской груди, я свернулась калачиком, а Виктор мерно гладил меня по волосам, что‑то нашептывая. Кажется, что‑то на китайском.
— Валерия Николаевна, мы прилетели. Просыпайтесь, — разбудил меня голос моего начальника.
Как же спать хочется! Все тело затекло. Блин, сейчас же еще на работу ехать…
— Валерия Николаевна! Пора выходить.
У, Чудовище. Мысленно послала своего босса куда подальше и встала с кресла.
Шеф стоит посреди салона уже весь такой бодрый, свежий и переодетый. Зависть — нехорошее чувство, но сейчас я его испытываю. Эх, босс, знали бы вы, какие мне сны стали сниться после наших танцев, таким бы невозмутимым не были.
Поплелась в дамскую комнату, захватив с собой сумку, там наспех умылась и переоделась в запасной комплект одежды, припасенный как раз на сегодня. Интересно, а завтраком покормят, или это не включено в услуги данной авиакомпании?
Оказалось, все включено. Позавтракала вместе с начальником достаточно быстро. Блюда оказались, как по мне, качественными, свежими и простыми. Омлет, легкий овощной салат, сок и круассан.
В этот раз мы процедуру досмотра прошли еще быстрее, чем в Германии, и вскоре уже были на пути к работе.
В машине то и дело украдкой смотрю на шефа и гадаю, сон мне под утро приснился, или это была явь. Вообще ощущения были более чем натуральные, но чего только во снах не бывает. Судя по поведению Гайне, все было лишь сном.
Как бы узнать? Может, прямо спросить? И что тогда будет? Вдруг Гайне произнесет: «Валерия Николаевна, вы в своем уме? Какие поцелуи? Вам срочно нужно к врачу!». Неприятно. Но еще хуже будет, если шеф вдруг скажет, что, мол, да, все это было, не обращайте внимания, работаем дальше, а если подробности просочатся в массы… вас ждет страшное неизвестное наказание. Но я‑то уже точно не смогу работать с Виктором после такого. Или еще хуже вариант. Гайне скажет, да, Лерочка, все было, мне понравилось, хватит выпедриваться, иди ко мне в секретари и грей заодно постель. Нет, это вообще не вариант. Мы гордые, независимые и не для того от одного сексуально озабоченного начальника ушли, чтобы попасть в лапы другого… пусть и куда более привлекательного.
От мучительных размышлений моя фантазия дошла еще до одного варианта развития событий: «Да, Валерия, все было, вы чудесны, я тоже то еще чудо… выходите за меня замуж».
Тихо хихикаю себе под нос. Какой только бред не придет в невыспавшуюся голову. Теперь уже Гайне косится в мою сторону подозрительно, отчего мне только смешнее становится. Старательно пытаюсь взять себя в руки, но от этого смех становится только громче. Отвернулась к окну и трясусь в беззвучном смехе, зажимая ладонью рот. Виктор, наверное, думает, что у меня крыша едет — с такой работой запросто.
— Валерия Николаевна, у вас все в порядке? Вы ничего не хотите мне сказать?.. Или спросить?
Отрицательно покачала головой. Может, это позиция страуса, но пусть лучше все остается так, как раньше. Лично мне так спокойнее и комфортнее.
— Вы уверены? — мне кажется, или подтекст в вопросе Гайне все же есть? Или я выдымуваю то, что желаю?
— Уверена.
— Как знаете.
Всю оставшуюся дорогу мы с начальником ехали молча.
На работе появились очень рано, так что то, что мы С Гайне приехали вдвоем, знают только охранники, а эти ребята и не такое видели, так что совместным приездом их не удивить, новость по компании не разлетится.
Иду по коридорам, словно по минному полю, то и дело оглядываюсь. Вдруг Радов неожиданно появится, хотя вряд ли он явится на работу к половине седьмого утра, но лучше быть готовой к любым неожиданностям. Что‑то у меня плохое предчувствие относительно Андрея. Может, зря я с ним так резко? Подобные индивиды не терпят пренебрежительного отношения в свой адрес.
Но все тихо. Пришли в кабинет, Гайне загрузил меня работой, это с учетом навалившейся текучки за пропущенный вчера день и того, что я не успела доделать в понедельник. Состояние — хочется выть. Но нельзя. Вторая неделя. Если выдержу, третья наверняка уже покажется ерундой. Только выдержать бы и не сплоховать, не наделать ошибок. В любом случае, последние недели куда интереснее и насыщеннее, чем пара последних лет моей жизни, и явно стоят затраченных усилий.
Девять часов. Практически не отрываюсь от компьютера. Скоро пойдут посетители с бумагами.
Громко хлопнула дверь. Вот и первый посетитель. Кто это, интересно, там такой громкий и резкий. Отрываю взгляд от компьютера и гляжу на визитера. У меня кровь стынет в жилах. Радов. Здесь.
— Знаете, Валерия Николаевна, я сейчас очень сильно раздражен, — вкрадчиво сказал Радов.
Проверила, на всякий случай, не включена ли на рабочем телефоне связь с начальством, нет, все выключено, но Андрею лучше здесь не находится. Скандалы на рабочем месте мне не нужны.
— Чем же? — полюбопытствовала я.
— Я понимаю, что особенность вашей работы такова, что вы проводите много времени со своим начальником и не стремитесь к романтическим отношениям с кем‑либо. Да, это я понимаю… — и тут Андрей выложил мне на стол свой крутой телефон с большим экраном, телефон открыт на вкладке со страницей какого‑то сетевого журнала. Сверху текст с заголовком про тематический благотворительный вечер, статья написана на немецком языке, а подтекстом яркая красочная фотография… где мы с Гайне танцуем. Ого! — А вот этого совсем не понимаю.
Невозмутимо взяла телефон, увеличила фотографию. Красивая. Нет, не так. Нереально красивая и сказочная фотография. Запомнила название электронного журнала. Попозже найду и скачаю себе на память и на заставку, а то сегодня весь вчерашний вечер уже кажется сном.
— Лера, ты чего так блаженно улыбаешься? — Радов вытащил у меня из рук свой телефон. — Решила поиграть?
— До сих пор не понимаю, о чем ты? И в чем, собственно, проблема?
— Не понимаешь, значит? — прищурился Андрей.
— Нет, — невинно пожала плечами я. — Мы с тобой не в отношениях, я ни тебе, ни кому‑либо еще ничего не должна, — умолчала про банк и обязательства по кредиту.
— Да? Ну ладно, — с невозмутимым видом Радов двинулся к кабинету моего начальника.
— Стой! Ты куда? — за что мне это наказание, а?
— Бить морду Гайне, конечно.
— Совсем спятил?! — вскакиваю с кресла и бегу к Радову в надежде того остановить. Обогнала мужчину и прилипла спиной к двери начальника, Андрей явно не торопился, позволяя мне это сделать. — Не пущу. Мне еще здесь несколько недель работать, потом делайте что хотите. Я ни с кем встречаться не намерена. Так и знай.
Радов приблизился ко мне вплотную с какой‑то пугающей улыбкой на лице.
— Знаешь, красный цвет тебе очень идет, — мужчина почти невесомо дотронулся руками до моей талии и почти в то же мгновение крепко сжал и притянул к себе, недопустимо сильно прижимая.
— Андрей, пусти, — зло цежу слова. — В любой момент может кто- нибудь войти.
— Ты думаешь, меня это как‑то волнует? — равнодушно ответил Андрей, пристально и очень нехорошо меня разглядывая. Больше Радов ничего не делает, просто держит меня и все, словно… дает время привыкнуть.
— Что ты хочешь от меня? — тихо интересуюсь я, взяв себя в руки и успокоившись. Мой голос такой же равнодушный. Я не покажу Радову свою слабость, но мне сейчас очень страшно, что откроется дверь либо сзади, и выйдет Гайне, либо кто‑то войдет из коридора. Вот это экстрим у меня.
— Еще одно свидание, — так же тихо произносит Радов прямо мне на ухо. — Этим вечером. И больше я к тебе приставать, шантажировать и требовать встреч не стану… целых две недели.
— Серьезно? — усомнилась я.
— Да. Работай дальше. Думаешь, я не осознаю, что для тебя это важно? Но оставляю за собой право писать тебе и звонить. При этом можешь не отвечать, а мой номер заблокировать. Ну что, согласна?
— Я сегодня не смогу.
— Сегодня. Делай что хочешь, но сегодня. Крайний срок девять часов.
Хорошо, но только еще при условии, что ты больше не распускаешь руки и вообще не прикасаешься ко мне без моего разрешения.
— Ладно, но это условие тоже будет действовать только две недели.
— Месяц.
— Так, я иду к Гайне.
— Ладно, три недели.
— Договорились.
Я тут же оказалась на свободе. Радов отошел, а я спешно вернулась на свое рабочее место. Сердце стучит в бешеном ритме. Ощущение такое, словно только что заключила сделку с дьяволом.
Андрей не торопится уходить. С жутко довольной улыбкой на лице мужчина подошел к моему столу и оперся на него руками, практически перевалившись через него на мою сторону.
— Лера, я уже говорил тебе, что ты прелесть? Моя упрямая несговорчивая прелесть.
Тоже мне, Голлум нашелся.
И… это все‑таки случилось. То, чего я очень боялась. Почти беззвучно раскрылась дверь кабинета босса, и оттуда вышел, собственно, сам мой начальник.
Все, меня сейчас схватит инфаркт.
— Андрей, что ты здесь делаешь? — спокойно поинтересовался Гайне, правда, не без скрытой угрозы в голосе. — И зачем запугал мою помощницу? — а это, видимо, начальник оценил мой панический вид.
Радов сориентировался очень быстро. Убрал руки с моего стола и, улыбаясь как ни в чем не бывало, подошел к Гайне, возмущенно воскликнув:
— Кто запугивает?! Я? Э, нет, это ты у нас по части запугивания населения. А я зашел позвать тебя позавтракать. Дело есть одно.
— Что ты делал рядом с Валерией Николаевной? — Гайне, похоже, мало интересует приглашение Радова. Начальник неотрывно смотрит только на меня, и мне от этого очень некомфортно.
— Да, пытался сока у нее выпросить. А то что‑то в горле запершило. Не дает, представляешь? Говорит, у меня для этих дел своя помощница есть. Я же Валерии Николаевне объясняю, что нет уже Сашеньки, перевелась помощница моя в другой отдел.
— Валерия Николаевна все делает правильно, а ты, я уверен, без труда найдешь себе новую помощницу, думаю, желающих на освободившееся место найдется немало, — по — моему, в словах мужчин есть скрытый подтекст.
— С некоторых пор я решил так же тщательно подходить к отбору помощников, как и ты, — покачал головой Андрей и уже серьезно добавил. — И, скорее всего, в этот раз я приму в качестве помощника кого‑то мужского пола, чтобы моя девушка не ревновала.
Я сижу ни жива ни мертва, стеклянными глазами глядя в компьютер. Что же такое происходит‑то, а?
— Идем ко мне в кабинет, изложишь свое дело, — говорит Гайне, входя обратно к себе. — Завтракать с тобой я не намерен.
— Ты разбиваешь мне сердце своим отказом, — насмешливо произносит Радов, захлопывая изнутри дверь.
Наконец‑то смогла вздохнуть.
Посидела, посидела, подумала и… продолжила работать. Вот уж точно, минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.
Примерно через полчаса из кабинет вышел Радов. Ко мне мужчина не подошел — прошел мимо, но хитро подмигнул и одними губами прошептал: «Вечер мой».
В этот день мой начальник решил окончательно меня замучить, заваливая работой. Кое‑как мне еще помогают друзья, но ведь им и своей работой надо заниматься. В обед уже хотела остаться на рабочем месте, но вспомнила, как Гайне «награждает» за подобный трудовой энтузиазм, потому нехотя поплелась к столовой, в голове проручивая мысли, как справиться с очередным заданием — теперь с каждым разом Гайне ставит все более сложные задачи, и, боюсь, скоро я зайду в тупик.
Лучше бы осталась в приемной. В столовой на меня буквально напали друзья… и еще полстоловой любопытствующих.
— Ты вообще ничего не рассказываешь! — выдвинули мне обвинение подруги.
— А когда мне что‑то рассказывать? — вяло ответила я. Что‑то после последнего стресса с Радовым на меня какая‑то апатия напала. Слишком много сильных эмоций в последние дни. У меня перенасыщение. Плюс напряженная сложная работа…
— Ну как тебе с Чудовищем работается?
— Как с чудовищем.
— У — у-у. Бедная. Бледная вся такая. Уставшая. Но Гайне такой краси- и — и-ивый! Жаль, что характер не удался. Он тебе знаки внимания оказывал? Ты же у нас милая девочка. Можешь и камень при желании очаровать, только этим не пользуешься.
— Нет, не оказывал, — вяло ковыряя вилкой в салате, ответила я.
— А мне кажется, Лерочка сейчас врет, — многозначительно заявила Марина. — И у меня есть тому доказательство.
Марина достала телефон и продемонстрировала всем статью с фотографией, что ренее показал мне Радов.
Все изумленно ахнули.
— Я светскую жизнь нашего руководства отслеживаю, — гордо сказала Марина.
Что тут началось! Меня чуть на сотню маленьких Лерочек не порвали, требуя ответы на вопросы, заданные наперебой почти одновременно:
— Ты почему молчала?!
— Ты с Чудовищем встречаешься?!
— Какое платье красивое! Где купила?
— Ты вчера была в Германии?
— Ну и как Гайне в постели?
Хочется биться головой об стол. Я уволюсь!.. Когда‑нибудь обязательно из этой компании. Похоже, я все‑таки узнаю, что в понятии моего начальника хуже увольнения.
Пришлось долго и нудно объяснять, что с шефом у меня ничего нет, на мероприятии я была в качестве личного помощника, и что там была скорее деловая встреча, а в платье, потому что дресс — код такой. Мне не поверили ни на грамм. Отделалась тем, что показала фотографии личного самолета семьи Гайне и тем, что время этого бесконечного обеда все‑таки подошло к концу. Теперь все меня запишут в любовницы чудовища.