На языке специалистов это называется - перейти к упреждающей наступательной тактике контрбатарейной борьбы. Если же сказать более понятно, то это дуэль, самая настоящая артиллерийская дуэль. Наши артиллеристы навязывают ее артиллерии противника и тем самым отвлекают на себя вражеский огонь от города.
Говоров уже в деталях обсуждал план контрбатарейной борьбы со своим заместителем по артиллерии генералом Г. Ф. Одинцовым и утвердил его. По настоятельным просьбам командующего фронтом Главное артиллерийское управление РККА стало снабжать Ленинград снарядами крупных калибров. Теперь уже можно вести огонь на уничтожение вражеских осадных батарей, которые причиняли наибольший ущерб городу. Потребовал генерал Говоров и более активного участия авиаторов в борьбе с осадной артиллерией противника. Поставил он в связи с этим задачу и начальнику управления оборонительного строительства - изготовить специальные укрытия для защиты, чтобы повысить безопасность наших орудийных расчетов при вражеских артобстрелах. Инженеры быстро сконструировали оригинальные типы укрытий для тяжелых дальнобойных орудий и личного состава.
Командующий спрашивает у Кузнецова, что сделано ленинградскими трудящимися для реализации предложений инженеров. Кузнецов дает справку, из которой видно, сколько потребовалось для этого броневой стали, балок, рельсов, которые дал своим защитникам город-фронт. И не только необходимые материалы он дал им. Тысячи ленинградских девушек и женщин самоотверженно работали, помогая быстрее соорудить укрытия.
Удовлетворенно выслушав члена Военного совета, Говоров говорит, чтобы тот шел отдыхать.
- Не поймешь: очень поздно уже сейчас или еще очень рано? Видно, белые ночи виноваты, что мы в который раз не замечаем, как одни сутки сменяют другие, - мрачновато шутит командующий.
Кузнецов ушел. А Говоров снова сел за стол, придвинув к себе карту с оперативной обстановкой.
Командующий войсками фронта скрупулезно изучал противника и со временем знал расположение его частей по всему кольцу блокады вплоть до батальона. Постоянно занимался он вопросами организации инженерных сооружений. И опять-таки смотрел на них не только с точки зрения текущих задач, но с учетом перспективы. Начальник инженерного управления Ленинградского фронта генерал-лейтенант Б. В. Бычевский вспоминает, например, как однажды он докладывал Говорову принципиальную схему развития траншейной системы в дивизионных полосах обороны. Внимательно рассмотрев ее, Леонид Александрович недовольно поерзал локтями и помял свои будто озябшие пальцы.
- Не все у вас продумано. Больше заботитесь о жесткой обороне... Траншейную сеть надо постепенно развивать не только в глубинах, но и вперед, в сторону противника.
А когда генерал Бычевский прямо спросил у командующего о перспективах перехода в наступление, тот глянул на него искоса и проворчал:
- Рано вам об этом знать. У вас пока и для обороны дел хватает... Но то, что я сказал, учтите...
Командующий умел мгновенно оценивать обстановку и брал под свой контроль широчайший круг вопросов, связанных с боевой деятельностью всех родов войск, с воспитанием личного состава, с работой тыла и снабжения. В его подходе к людям всегда чувствовался строгий педагог. Он умел, не перебивая, слушать любого, но не терпел многословия. Указания давал очень емкие, требующие от исполнителей умения самостоятельно "раскинуть мозгами".
Высокую личную организованность Говорова, вспоминает Б. В. Бычевский, быстро почувствовал весь штаб. Если подчиненные просят командующего о приеме для доклада, он сразу же назначит время, вызовет точно, минута в минуту.
Неразговорчивость и сухость Леонида Александровича вначале воспринимались как подчеркнутые, а не природные особенности характера, но затем к его угрюмому виду привыкли. А. А. Жданов, А. А. Кузнецов, Т. Ф. Штыков и другие партийные руководители с искренним уважением относились к этому строгому, но не обособленному от коллектива человеку.
По приказу Говорова войска фронта на многих участках обороны стали вести активные действия, именовавшиеся в оперативных сводках боями местного значения, но имевшие не только ближний, а и дальний прицел: с одной стороны, они сковывали и изматывали врага, с другой - поднимали дух и уверенность наших войск, закладывали предпосылки для будущих наступательных сражений. В результате ряда мероприятий, осуществленных командованием и штабом фронта летом и осенью 1942 года, семь дивизий были выведены из первого эшелона обороны. Но делалось это не за счет ослабления обороны. Выводя части и соединения с переднего края, командующий фронтом позаботился о восстановлении боеспособности отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, которые в начале войны обороняли укрепленные районы, а затем были рассредоточены по стрелковым дивизиям. Вместе с тем по его распоряжению восстанавливались и сами укрепленные районы. Весь городской оборонительный обвод в инженерном отношении рассматривался как гигантский укрепленный район. На юге и юго-западе роль прочных фортов выполняли ораниенбаумский обвод, Кронштадт и Пулковские высоты, на севере - железобетонный пояс Карельского укрепленного района, на востоке невская укрепленная позиция. Сам же Ленинград был сердцем этой крепости, главным бастионом - политическим и стратегическим, городом-арсеналом во всех отношениях.
Говоров не отменял, но, наоборот, поддерживал все ценное, что делалось в целях наращивания устойчивости и живучести обороны города, хотя непосредственная угроза захвата его противником миновала. Он одобрил принцип организации обороны внутри самого города по секторам. Каждый из них имел свой постоянный военный гарнизон из армейских, флотских, пограничных частей и рабочих боевых групп, которые формировались на предприятиях, территориально входивших в данный сектор, и объединялись в батальоны. Армейская батальонная структура вводилась и в подразделениях местной противовоздушной обороны.
В войсках первой линии оборона совершенствовалась с учетом накопленного опыта, немалую роль при этом играл личный опыт самого Леонида Александровича, полученный им в битве за Москву. Он по-прежнему очень требовательно относился к созданию специальных противотанковых районов, к организации маневренных групп и отрядов заграждений и т.д. и т.п.
Войска Ленинградского фронта самым тщательным образом совершенствовали оборону, повышали ее живучесть. Однако это отнюдь не было признаком продолжения длительного сидения на одном месте. Наоборот, как мы уже видели, именно благодаря всему этому командующий, не ожидая, пока Ставка пришлет ему войска для усиления (он очень хорошо понимал, что в условиях, когда в разгаре была Сталинградская битва, Ставка накапливала резервы для разгрома врага в решающем пункте), вывел ряд соединений с переднего края. Вместе с бывшей до этого в резерве фронта одной дивизией они и составили ударную группировку, которая стала готовиться к предстоящим наступательным боям.
Обо всем, что связано с подготовкой к наступлению, о прорыве блокады Ленинграда в январе 1943 года, об окончательном разгроме врага у стен города-героя в Январе 1944 года, как и о последующих крупных наступательных операциях Ленинградского фронта, которыми он руководил, написано уже достаточно подробно и в специальных военно-исторических трудах и в мемуарах, в частности в воспоминаниях Б. В. Бычевского "Город-фронт", на которые уже была сделана выше ссылка. Нам бы хотелось поэтому более подробно остановиться на характеристике некоторых черт, присущих стилю работы Леонида Александровича Говорова как командующего фронтом, и привести примеры, малоизвестные широкому кругу читателей.
Оговорим, что такую возможность автор получил благодаря помощи, которую любезно оказали ему ныне покойный генерал армии М. М. Попов - бывший начальник штаба Ленинградского фронта и маршал артиллерии Г. Ф. Одинцов - бывший командующий артиллерией того же фронта. Оба они, работая вместе с Леонидом Александровичем в непосредственном контакте, общаясь с ним непрерывно на протяжении многих дней войны в самых различных ситуациях, были свидетелями таких фактов, которых нет ни в одном из архивных документов и которые, бесспорно, весьма ценны для того, чтобы глубже познать образ советского полководца.
Не только схожесть биографий, но и многое из того, что характеризует стиль работы Говорова, уже было или будет сказано и в рассказах о других выдающихся военачальниках. Такая схожесть закономерна, ибо общие черты неизбежно должны быть им присущи, поскольку все они представляют советскую школу военного искусства. Но при всем этом каждый из них имеет свой индивидуальный почерк.
"Главное, что бросалось в глаза человеку, впервые сталкивавшемуся с Говоровым, - исключительно скрупулезная, буквально филигранная работа при подготовке операции" - так передал мне свое самое сильное впечатление о командующем фронтом Маркиан Михайлович Попов. Независимо от него Георгий Федорович Одинцов Говорит по этому поводу: "Чрезвычайно трудолюбивый, пунктуальный до педантизма, лично разрабатывал все необходимые выкладки при подготовке к обсуждению любой, даже частной операции".
Значит ли это, что командующий фронтом стремился подменить собою коллективную работу штаба фронта, командиров и их штабов, различных специальных управлений и служб? Нет, Говоров никого не подменял. Наоборот, столь же тщательной подготовки к выполнению любой боевой задачи он неукоснительно требовал от всех своих помощников и подчиненных.
Она, как правило, начиналась с самого детального изучения противника, от его переднего края и включительно до оперативных резервов. Разведка получала задачу - до малейших деталей вскрыть систему обороны, начертание оборонительных сооружений врага и расположение огневых точек. Командующий фронтом не жалел ни сил, ни средств для непрерывных разведпоисков, систематической аэрофотосъемки, радиоперехвата и т, д. Сам он регулярно выезжал в войска для личного изучения обороны противника, для встреч и бесед с командирами, прежде всего с разведчиками соединений и частей. От командиров дивизий Говоров добивался того, чтобы они могли дать прогноз относительно поведения резервов противника в его тактической глубине, а от командиров корпусов и командармов - конкретного расчета и предвидения возможного маневра оперативными резервами.
Командующий фронтом и командиры всех степеней тщательно изучали местность, определяя возможности использования родов войск, условий наблюдения для обеих сторон. Одновременно велись подсчеты и изучение плотностей артиллерии и минометов, необходимых для прорыва обороны, в соответствии с этим намечалась ширина участка прорыва, создавалась группировка войск, определялись задачи на всю глубину операции.
Перед тем как заслушивать решения командармов, Говоров брал на себя одну из армий, а начальнику штаба и оперативного управления поручал принять решение за остальных командармов. Затем эти решения всесторонне обсуждалась и одновременно изучались другие возможные в них варианты.
В воспоминаниях Б. Бычевского о Говорове подчеркивается, что уже вскоре после его вступления в должность командующего войсками Ленинградского фронта "...каждому из работников штаба фронта казалось, что новый командующий придает особое значение именно его области работы". Это весьма существенная деталь, свидетельствующая о большом организаторском таланте полководца: он умело и целеустремленно направлял усилия всех специалистов штаба на достижение единой цели, и каждый из них постоянно чувствовал на себе его внимание и контроль.
Подобный метод работы, когда командующий фронтом сам вникал во все детали и расчеты предстоящей операции, безусловно, требовал огромной затраты энергии и был бы невозможен без широкой его эрудиции и разносторонней военной подготовки. Но зато он имел бесспорное преимущество - при обсуждении любого замысла Леонид Александрович имел свое собственное мнение, основанное на глубоком изучении данного вопроса.
Но коль скоро это было так, то не сводились ли последующие обсуждения и совещания к простой формальности, когда уже сложившаяся точка зрения старшего начальника высказывается вслух лишь для того, чтобы быть безоговорочно принятой, а мнения остальных в лучшем случае снисходительно выслушиваются? Такое ведь встречается в жизни нередко. На этот вопрос ближайшие соратники и помощники Леонида Александровича отвечают отрицательно.
"Прежде чем вызвать к себе работников штаба, - говорил генерал Г. Ф. Одинцов, - командующий уже имел свои соображения по выносимому на обсуждение вопросу. Однако, выслушав других, он менял собственную точку зрения, если высказывались более удачные предложения. И делал это без всякого гонора". "Свое предварительное решение, - вспоминал генерал М. М. Попов, - Леонид Александрович Говоров выносил на обсуждение узкого круга командования. К этому обычно привлекались: член Военного совета, начальник штаба, начальник оперативного управления, командующие артиллерией и воздушной армией. Изложив свое решение, Говоров очень внимательно выслушивал предложения и замечания присутствующих. Одни из них принимал, другие же отклонял, но каждый раз при этом подробно мотивировал причины своего несогласия". Заслушивая решения командармов, Говоров также далеко не всегда утверждал их без замечаний и поправок. Но и в этом случае "его замечания или несогласия носили совершенно обоснованный характер".
Мы раскрыли, таким образом, еще одну важную черту полководческого стиля Говорова. Надо ли говорить, что умение выслушивать все предложения подчиненных и сочетать это с разъяснением, в чем именно заключается преимущество одного яз них или недостаток другого, - такой метод работы, помимо всего прочего, был еще и хорошей школой для всех, кто общался с Леонидом Александровичем и работал под его руководством.
При подготовке войск к выполнению наступательных операций генерал Говоров требовал от командиров соединений, чтобы они, тщательно изучив местность на переднем крае и в ближайшей глубине обороны противника, подобрали в своем тылу хотя бы приближенно идентичную местность и на ней тренировали войска. Условия атаки на разных участках совершенно не одинаковы: одним предстоит штурмовать высоты, другим в начале атаки придется преодолевать вброд речку, третьим сближаться с врагом, укрывшимся на опушке леса, или же штурмовать дот на открытой местности. Все это должно быть учтено командиром при подготовке своих войск. И Говоров не только требовал обеспечить необходимую тренировку в подразделениях и частях, но и сам очень часто бывал на подобных тренировках.
Подготовка командиров соединений и штабов, как правило, проводилась на макетах местности, создаваемых на грунте в соответствующем масштабе, с точным воспроизведением топографии, а также оборонительных сооружений и исходного положения своих войск. Командующий фронтом лично проверял степень готовности к выполнению боевой задачи командармов, штабов армий, корпусных, дивизионных, а в иных случаях полковых и даже батальонных командиров. Особенно строго следил он за тем, чтобы общевойсковые начальники досконально знали возможности всех взаимодействующих с ними сил и средств.
Усилия, которые затрачивались всякий раз на подготовку к наступлению, с лихвой оправдывались в ходе операций. На войне, как известно, не часто случается, чтобы планирование и ход операции совпадали. В операциях, которыми руководил Говоров, такие совпадения не были исключением. Первая и сложнейшая из них - прорыв блокады Ленинграда. Казалось принципиально невозможным преодолеть по льду реку шириной в 600 - 700 метров, а затем взобраться на ее обрывистый, обледеневший берег, в котором противник заблаговременно соорудил систему мощных долговременных огневых точек.
Ширина форсирования Невы - целых 13 километров, от Невской Дубровки до истоков. Навстречу войскам, которыми командует генерал Л. А. Говоров, вражескую оборону прорывают соединения и части Волховского фронта. Встреча их намечена в районе Синявино. 29 ноября 1942 года Леонид Александрович впервые сформулировал эту боевую задачу по прорыву блокады Ленинграда перед руководящим составом фронта, подчеркнув, что на подготовку операции дан месячный срок.
Надо ли говорить, что все это время было до предела насыщено разнообразными подготовительными мероприятиями, штабными играми, показными учениями и т, д.
Весьма сложные задачи командующий поставил перед отделами и управлениями штаба фронта. Инженерам, например, пришлось решать немало сложнейших проблем в связи с предстоящим форсированием Невы. Вместе с первым эшелоном нашей пехоты в наступление пойдут легкие танки. Не позднее вторых суток операции планируется ввод в сражение второго эшелона для наращивания удара. В боевых порядках его будут уже средние и тяжелые танки. Но как обеспечить форсирование реки танками по льду, если заведомо известно, что толщина его недостаточна, чтобы выдержать вес даже среднего танка? Что нужно предусмотреть на случай, если противник перед началом нашей атаки или в ходе ее взорвет лед, создав препятствие для движения не только танков, но и пехоты? А как обеспечить проходы в минных полях и заграждениях на вражеском берегу?
В существе каждого из этих и многих других вопросов командующий фронтом тщательно и скрупулезно разбирался, заставлял специалистов высказать все доводы "за" и "против" того или иного варианта, сомневался вместе с ними и искал какое-то новое решение... И только основательно убедившись в приемлемости того или иного предложения, утверждал его окончательно. В этом случае принятое решение последовательно и целеустремленно проводилось в жизнь.
Вот, к примеру, начальник Инженерного управления при очередном докладе командующему предлагает научить самих бойцов в стрелковых подразделениях приемам преодоления минных полей. Тогда пехоте не придется во время атаки вынужденно лежать под вражеским огнем на льду Невы в ожидании, пока саперы расчистят путь. Рассчитывать на саперов в этом случае невозможно: слишком мало осталось их в строю, а с другой стороны - слишком велика плотность минных полей у противника.
Говоров молча слушает генерала. А затем спрашивает о самой сути этой идеи:
- Осалерить пехоту хотите?
И тут же выдвигает как бы в качестве контрдовода:
- А вот штаб инженерных войск Красной Армии делает нечто противоположное: формирует специальные штурмовые инженерно-саперные бригады.
Однако генерал Бычевский не склонен видеть в этом нечто противоречащее одно другому. Наоборот, мощные инженерно-саперные части ло идее должны обеспечить быстрое преодоление различных инженерных заграждений своей пехоте во время атаки. Однако у Ленинградского фронта к началу операции не будет таких частей. Выход, следовательно, в том, чтобы обучить приемам преодоления минных полей самих пехотинцев.
Аргументы начальника Инженерного управления фронта убедительны. Тем не менее командующий продолжает расспрашивать о том, что сделано в плане подготовки к реализации данного предложения, о созданном и одном из инженерных батальонов имитационном минном поле - точной копии разведанного у противника для специальных тренировок войск. Затем просит показать ему схему полосы заграждений, сооруженной гитлеровцами на противоположном берегу Невы.
День за днем наши наблюдатели и разведчики собирали и накапливали сведения о том, что делается на вражеской стороне. И вот теперь перед глазами командующего войсками фронта лежит схема, на которой условными значками нанесены заграждения из колючей проволоки - спирали, а в них натяжные "сюрпризы" - мины. Затем идет шестиметровая полоса натяжных противотанковых мин. Потом - рогатки из жердей с намотанной на них колючей проволокой и противотанковые минные поля.
Командующий рассматривает схему, и перед его мысленным взором возникает картина будущей атаки... Целых семь минут потребуется, чтобы под огнем врага перебежать бойцу по льду Невы до противоположного берега, затем ему нужно будет взобраться по шестиметровой крутизне берега реки наверх. А потом он встретит все это. И огонь, огонь врага, пристрелявшего каждую точку.
- Ладно, готовьте показное учение, - в раздумье подводит итог всему Говоров. - Приеду посмотрю сам - тогда решим, как действовать дальше. Дело серьезное.
Через неделю весь высший и старший командный состав Шестьдесят седьмой армии генерала М. П. Духанова, которой предстоит форсировать Неву, и Военный совет фронта присутствуют на показном учении. Оно приходит успешно. Бойцы одной из рот, обученные преодолевать минные поля с ходу, действовали сноровисто и стремительно. Они бросали для подрыва мин боевые гранаты, растаскивали натяжные мины кошками и крючьями на веревках. По заключению контролеров из всей роты "подорвалось" только четыре бойца. Присутствующие наглядно убедились в действенности специальных тренировок.
Теперь командующий войсками фронта утверждает предложения начальника Инженерного управления. А генерал Н. П. Симоняк - командир стрелковой дивизии, которая пойдет в головном эшелоне атакующих, первым выражает желание начать тренировки своих бойцов. От него не пожелали отстать и другие.