Заместитель командира штурмового отряда с позывным «Полигон» встретил меня на ЗКП, склонившись над столом, на котором лежала схема каких-то коммуникаций размером не меньше ватмана А1. Рядом с Полигоном стоял командир инженерно-саперной группы с позывным «Крот» и что-то показывал ему на схеме.
– Привет! – протянул руку Крот.
– Привет! – ответил я на рукопожатие Крота и кивнул Полигону. С ним по прибытию в Соледар мы уже виделись.
– Смотри. – Полигон взмахом руки подозвал меня к схеме, – Тут парни Крота нарыли незаблокированный вход в наш подземный комплекс, вот смотри, с обратной стороны разрушенного административного здания, крыша при обрушении съехала набок почти целая, она из металлического профиля, и перекрыла вход. Возможно, «укропы» не смогли туда пролезть и подорвать вход, но от Крота же не скроешься, он везде пролезет. Но есть вероятность обратной ситуации, что там привалило «укропов» и они пока там «затихарились», а судя по другим шахтам, «ништяков» там может быть на полгода проживания. Так что бери свою группу и зачисти минимум первый уровень, дальше по обстановке, группа Крота обеспечит расчистку прохода и при необходимости блокировку проходов в глубину, задача ясна?
– Сделаем. – ответил я и повернувшись к Кроту сказал, – Через 30 минут у основного входа, время 16.32. Крот, посмотрев на свои часы, кивнул и пошел на выход.
– Тогда вперед! На возьми схему коммуникаций на формате А3, только тут нихрена не разберешь, на месте разберетесь. – сказал мне Полигон и снова склонился над схемой.
На зачистку я взял с собой двадцать бойцов, троих по прибытию в Соледар отправил в лазарет.
Учитывая специализацию группы: ночные разведывательно-штурмовые действия, – проблем с экипировкой и подготовкой к выходу не было.
Мы конечно, не «тоннельные крысы», но и соляные шахты, в которых местами можно было ездить на КамАЗе, не тоннели в джунглях, так что обстановка в целом знакомая. Вся группа обеспечена нашлемными очками ночного видения и ночными прицелами на «стрелковку». Из оружия взяли по максимуму «Валы», чьи тяжелые 9мм дозвуковые пули идеально подходили для боя в замкнутом пространстве из-за отсутствия рикошетов, либо «Калаши» с «банками» и только Добрый, как всегда, с пулеметом.
С Добрым, в миру Михаилом Михайловичем Аникиным, мы вместе воюем уже восьмой год. Добрый служил срочку пулеметчиком в бригаде спецназа в Ростовской области и после дембеля в 2014 году решил остаться на контракт. В этом же году, по выпуску из училища, меня, лейтенанта Гусарова, распределили заместителем командира разведгруппы в эту же бригаду. Так мы и познакомились. Летом 2015 года мы вместе прошли отбор в подразделение Сил специальных операций, и с этого момента покой нам только снился.
Февраль 2016 года – первый штурм Пальмиры, где мы познакомились с Ратибором и его штурмовым отрядом, осень 2016 года – бои за Алеппо, начало 2017 года – работа в «белой»15 пустыне, вдоль дороги Пальмира – Эс-Сухне – Дейр-эз-Зор, по наведению нашей авиации с Хмеймима на кочующие группы «Черного джихада», пытающихся перехватить линию снабжения войск, деблокирующих Дейр-эз-Зор. Там, в марте 2017 года при отходе с точки, наш трофейный «Хайлюкс» подорвался на случайном одиночном фугасе. У меня тяжелая контузия и осколок в руку, у «Доброго» легкая контузия и множественные осколочные ног.
По излечению в конце 2017 года, военно-врачебная комиссия признает нас ограниченно годными к военной службе и командование предложит продолжить службу на инструкторских должностях в Центре специальной подготовки.
Мы себя, по молодости лет, считали абсолютно здоровыми и не желали сидеть на попе ровно, поэтому написали рапорта на увольнение, созвонились с Ратибором и оказались в ЧВК «Вагнер». Здесь маховик боевых командировок завертелся с новой силой: Ливия, Центрально-Африканская республика, Мали и наконец Донбасс.
Добрый настоящий былинный богатырь, рост больше двух метров, гнет подковы. Как и у всех больших людей движения у него степенные, с чувством внутреннего достоинства. Лицо у Доброго «доброе-доброе», но это не для всех, в бою он превращается в машину смерти. Любимое оружие Доброго 7,62-мм пулемет «Печенег» с системой бесперебойной подачи ленты «Скорпион» на 550 патронов, которая позволяет ему в скоротечных огневых контактах просто подавить противника огневым валом. Но и любым другим оружием, как огнестрельным, так и холодным, Добрый виртуозно отправляет различных «бармалеев» в их «бармалейский» ад.
Вся моя группа экипирована в штурмовые «Архангелы», отличные бронежилеты одной Новосибирской компании, доставшиеся нам в виде гуманитарной помощи вместе с бойцами из пополнения, прибывшими из одного из новосибирских исправительных учреждений, но только Добрый всегда носит полный штурмовой комплект с горжетом, наплечниками, набедренниками и наколенниками. При этом в полном снаряжении Добрый по подвижности не уступает самым ловким бойцам группы.
При встрече с саперами, мои бойцы, как положено, позубоскалили, что из-за некоторых, не в меру ретивых, землеройных организмов, нормальным пацанам нет возможности помыться в честно заслуженной бане, но только начав движение по развалинам в сторону шахты группа превратилась в единый боевой организм.
Саперы парой направленных взрывов оперативно убрали с дороги упавшую крышу и началась наша работа. Пока ребята Крота занимались входом я, положив на капот сгоревшей «десятки» схему коммуникаций, быстро провел постановку задач. Работа знакомая, бойцы хотели побыстрее начать заслуженный отдых, поэтому вопросов у них не было и боевые двойки растеклись по коридорам как щупальца спрута.
Периодически сверяясь со схемой, я двигался в центре боевого порядка и получая от двоек доклад «Чисто», направлял их дальше. Меня, как всегда, прикрывал Добрый.
Зачистка шахты шла рутинно, не было ни засады «укропов», ни хитроумных мин-ловушек и через тридцать две минуты с начала движения в наушниках раздался голос Гюрзы, командира первого отделения.
– «Викинг», «Гюрзе»!
– На приеме! – ответил я.
– Командир, нашли пещеру Алладина, правый коридор до конца. – доложил Гюрза.
– Крот! – позвал я командира саперов, – Давай своих парней к Гюрзе, пусть там все проверят аккуратненько.
Через двадцать семь минут Крот доложил, что первоначальный осмотр завершили и можно подходить. Оставив в центральном коридоре группу прикрытия, я с десятком бойцов двинулся в правый коридор.
В конце коридора обнаружился довольно большой зал, похожий на какое-то хранилище, типа винного склада. Саперы, парой светодиодных фонарей, организовали вполне сносное освещение, достаточное для беглого осмотра.
Надо сказать, что запасы различного «убивающего» железа, складированные в этом зале, впечатляли. Тут были «Джавелины» и NLAWы, «Стингеры» и «Иглы», противотанковые и противопехотные мины, гранаты и взрывчатка, не говоря уже о стрелковом оружии и патронах, как советского, так и западного производства.
Мы с Добрым прошли до конца зала и увидели там Гнома, разведчика из отделения Гюрзы. Гном стоял и завороженно смотрел на стену зала. Подойдя ближе, мы поняли на что смотрел Гном.
На стену зала будто навели видеопроектор и показывали северное сияние. Сияние казалось объемным и притягивало к себе. Мы с Добрым остановились возле Гнома и тоже уставились на стену, как бараны на новые ворота. Тишина и умиротворенность обстановки обволакивали, как покрывало.
Вдруг моя интуиция, не раз выручавшая меня в бою, взвыла как сирена пожарного автомобиля. Я начал поворачиваться, но воздух словно превратился в кисель и движение выходило как при замедленном воспроизведении в кино. В этот момент где-то в центре зала вспыхнуло солнце, ударом взрывной волны меня бросило на стену, прямо в сети северного сияния.