Никогда дождям, обрушившимся на окрестные поля, не смыть чудовищных трагедий, случившихся здесь несколькими годами ранее. Люси сложила руки на руле и с облегчением глубоко вздохнула.
Все кончено.
Сидящая рядом с ней Манон с самого их отъезда смотрела на лежащий у нее на коленях листок бумаги. Голова страшно болела, глаза жгло. Она утерла слезы, бегущие по щекам, и с горечью произнесла:
– Нет, только не Фредерик… Только не мой брат… Ну скажите, что это всего лишь дурной сон…
Люси бросила на нее взгляд, полный усталости и сострадания, боли и отвращения, и в который раз начала:
– Мне бы очень хотелось, Манон… Мне бы так хотелось… Но… он был частью Профессора, одним из тех, кто совершил эти преступления. Придется с этим жить… Мне очень жаль…
Манон взглянула на свои узкие дрожащие ладони, она больше не могла их контролировать, эти руки хотели рвать, бить, разрушать…
– Нет… Нет… Нет… – твердила она.
После долгого колебания она опустила веки, сделала глубокий вдох и скомкала листок с описанием событий последних часов, этой череды совершенно безумных фактов.
– Что ты творишь? – удивилась Люси, потратившая немало времени, чтобы все записать.
Манон открыла окно и в порыве отчаяния выбросила скомканную бумажку. Ее тут же подхватил ветер.
– Но Манон! Зачем? Зачем?
– Только не Фредерик… Только не он…
Она обхватила голову руками и закричала:
– А как вы хотите, чтобы я к этому отнеслась? Что мой собственный брат… причастен к смерти моей сестры? Что он сам ее убил? Что ему разрезали грудь? Это… Это выше моих сил! Этого не мог бы пережить ни один человек на свете! Я любила своего брата! А он любил меня!
Люси молчала.
– Да скажите же что-нибудь! – крикнула Манон. – Хоть что-нибудь!
Лейтенант полиции почувствовала, что к глазам подступают слезы.
– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что ты права? Что ты ошибаешься? Я… да, черт побери, Манон, я же не Господь Бог!
Теперь к слезам Люси прибавился возмущенный тон.
– Не я буду строить твое будущее! Не я буду руководить твоими решениями! С одной стороны, ты можешь предпочесть не знать. Тебе достаточно просто записать несколько слов, которые могут все изменить. Выучить, что Профессор был худшим из убийц, свихнувшимся психом, который покончил с собой! Что у этой истории хороший конец, как в кино! Какая разница! Зато на душе у тебя будет спокойно!
Прежде чем продолжать, Люси глубоко вздохнула:
– Но с другой стороны, у тебя наконец появилась возможность узнать правду, понять, почему убили твою сестру и всех этих несчастных. Ведь такова была твоя цель? Ведь ты уже больше трех лет изводишь себя этим преследованием? «MemoryNode», твои шрамы, твои поиски и бессонные ночи! Я чуть было не погибла ради тебя! Чуть не оставила после себя двух сирот! Можешь себе представить?
– Я…
– А сегодня ты можешь узнать правду, не твою личную, не выдуманную, а настоящую, и ты отказываешься? Ведь ты сама говорила, что мы – это наши воспоминания, что именно они оправдывают нашу жизнь! Кем ты будешь, Манон, если придумаешь себе фальшивое прошлое?
Манон попыталась сдержать рыдания. Мысли и чувства сменялись с ошеломляющей быстротой.
– Я… Я, наверное, и так уже живу прошлым, которое мне не принадлежит, которое я придумала себе, чтобы… чтобы все было хорошо… Я как будто нахожусь… в каком-то пузыре… Все, что крутится вокруг меня, возможно, никогда не существовало… Я не знаю… Я уже ничего не знаю…
На сей раз Люси больше не нарушила молчания. Медленная анестезия забвения вновь окутает молодую девушку, уведет ее прочь от реального понимания природы вещей. У нее не останется никакой травмы, ни малейшего воспоминания. Только ощущение пустоты – в общем-то, умиротворяющее ощущение. Что с ней станет? За кого она ухватится, не имея поддержки брата? Будет ли продолжать преследовать Профессора, ходить по кругу, проживать одну и ту же бесконечную историю?
Люси испытала яростное желание сокрушить все в этом таком несовершенном мире.
В свете ее фар возник дорожный щит с надписью: «Кан, 129 км».
– Можно попросить вас об одной любезности? – сказала Манон. – Я бы хотела заскочить в Кан. Мне необходимо повидаться с матерью…
Она взглянула на Люси.
– Голова болит… Почему я плакала? Что все это значит? А вы? У вас слезы на глазах… Почему?
Лейтенант полиции вздохнула и утерла слезы:
– Это долгая история… Потом расскажу…
Манон принялась рыться у себя в карманах, в бардачке, в карманах на двери машины.
– Мой «N-Tech»! Где он?
– Сломан… Он сломался…
– Сломался? Но…
– Доверься мне… – с нежностью произнесла Люси. – Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять? Правда ведь знаешь?
– Я… Да, знаю… Так что насчет моей матери? Она нам что-нибудь приготовит, а потом поедем спокойно дальше. К тому же у вас очень усталый вид. Дальше поведу я.
– Просто… Я очень спешу вернуться… Меня ждут близнецы…
– Ах, близнецы! Да, я знаю, ваши дочурки…
Люси хотелось взорваться, крикнуть, что Мари Муане давно гниет в земле, что ее дом продан. Что Манон следовало бы выучить про смерть матери, несмотря на страдания, на усилия, которые ей пришлось бы совершить. Что невозможно хранить в памяти только лучшее. Потому что жизнью заправляет худшее, которое закаляет людей и делает их сильными.
– Я понимаю, – сказала Манон. – Ничего страшного… Приеду с Фредериком… Мы, кажется, уже давно не навещали ее.
И она продолжала задавать вопросы, а Люси – вяло отвечать на них. Манон уже даже не помнила ни о том, что к расследованию подключился Тюрен, ни об их совместной поездке в Базель, и уж тем более о том, что он изнасиловал ее. Все пропало, бесследно исчезло куда-то… Однажды в ее жизни появятся другие Тюрены… И все начнется сначала… Спираль…
Сама не зная почему, Люси вдруг подумала про страдающего синдромом Корсакова молодого Михаэля, единственным прибежищем для которого в конечном счете станет психиатрическая лечебница, где он будет жить в безопасности, как заверил Ванденбюш. Неужели и Манон, несмотря на свой ум и железную волю, тоже окончит свои дни в подобном заведении, среди шизофреников и самоубийц?
Подавленная, растерянная, Люси все же ответила на звонок телефона, вибрировавшего на приборной доске.
Кашмарек.
Четверо остальных тоже арестованы.
С Профессором покончено навсегда.
А Манон, разглядывая себя в зеркале заднего вида, заметила:
– Как забавно выглядят эти рыжие волосы… Иногда у меня и правда бывают странные желания…