Процесс против газеты «Вашингтон пост» продолжался. Уже прошли годы моей работы в Государственной думе России с 1993 по 1995 год. Я сменил в Англии адвокатов на менее дорогих и более профессиональных в судебных делах о клевете. Мне пришлось также взять известного в России адвоката Б. А. Кузнецова, который имел репутацию совершенно неудержимого человека, побеждавшего во множестве процессов. Мы успели вместе с Кузнецовым проиграть политическое дело в Верховном суде о восстановлении меня в списках кандидатов на выборах президента. Я успел вторично эмигрировать из России в конце 1996 года, когда узнал от журналистки Ниточкиной о готовящемся аресте, а дата суда с газетой «Вашингтон пост» все время откладывалась и не назначалась!
Тем временем адвокат Кузнецов подал в суд на газету «Комсомольская правда», которая перепечатала статью из «Вашингтон пост», и выиграл процесс! Суд признал статью действительно клеветнической, так как доказательств моей вины или участия в каком-либо преступлении не было. Потому все обвинения были голословны и, оказывается, «Комсомолка» не имела права просто перепечатать их без ознакомления с доказательствами! Компенсацию, на которую мы претендовали, размером в один рубль, честно выплатили и опубликовали опровержение.
Перенос дела в Англии происходил потому, что адвокаты «Вашингтон пост» из компании под названием «Инносент», что в переводе означает «Невинность», вылетели в Россию для сбора доказательств по делу. На самом деле они просто скупали за взятки свидетелей, которые могли им помочь выиграть у меня совершенно безнадежное дело. Ведь помните, в статье утверждалось, что я купил банк в Монако, где и держу все украденные в России деньги. Мы просто просили их предоставить название и адрес этого банка. А поскольку такого не существовало в природе, дело было для них проигрышным.
В английском суде нельзя заранее назвать сумму денег, на которую вы претендуете за моральный ущерб. Это прерогатива самого суда. Что, с одной стороны, не так уж плохо, с учетом прецедентов по аналогичным делам, в которых проигравшие стороны выплачивали многомиллионные компенсации.
Адвокаты агентства «Инносент» денег на подкуп свидетелей в России не жалели. Они останавливали в коридорах Думы депутатов и предлагали за деньги подписать против меня бумагу, в которой утверждалось, что я преступник. Нарвались с этим на мою подругу – Галину Старовойтову, которая не просто послала их подальше, но и, наоборот, написала показания в суд в мою защиту, сообщив о попытке ее подкупа! Некоторые депутаты, естественно, бумаги подписывали! Но это все было бы еще ничего, а вот то, что адвокатам газеты удалось подкупить несколько официальных лиц: полковников МВД и даже представителя Интерпола в России, – это уже было делом серьезным. Они также заплатили за возобновление моего уголовного дела в России. Помните, все та же история с контрабандой мазута в 1989 году!
Полковники дали одинаковые показания, как под копирку, нарушив тем самым множество российских законов. Во-первых, тайну следствия, во-вторых, уж они-то как раз и не имели права называть меня преступником до решения суда из-за своих должностных обязанностей.
В дальнейшем – по признанию самой адвокатской конторы «Инносент» – для добывания этих показаний было истрачено в России два с половиной миллиона долларов, которые заплатила газета «Вашингтон пост»!
Я очень сильно нервничал! Слежка в Англии, очевидно, организованная после обращения подкупленного представителя Интерпола в Москве, окончательно выбивала меня из колеи. Мои адвокаты абсолютно обнаглели и требовали гонорары по двадцать-тридцать тысяч фунтов стерлингов в неделю! Моя репутация в мире бизнеса была подорвана. Меня перестали приглашать на встречи Клуба молодых миллионеров, были разорваны сделки и контракты. В Лондоне со мной предпочитали не общаться депутаты английского парламента, которые еще совсем недавно пили водку и встречались со мной в клубах. Но, конечно, не все из них.
Все же настоящие друзья отреагировали на статью вполне спокойно. Я помню, как позвонил Джиму Джеймсону, имя которого также упоминалось в статье. Там было написано, что журналист созвонился с Джимом Джеймсоном и тот ответил ему на вопросы о знакомстве со мной. Бывший министр торговли США назвал меня своим другом и пионером капитализма в России, таким же первопроходцем, какими были первые поселенцы в Америке. И даже героем России. Все это описывалось в издевательском тоне: смотрите, мол, как недальновиден американский министр!
Когда я позвонил, Джим еще не читал статью или, по крайней мере, мне об этом не сказал! Я объяснил ему по телефону, что подаю на газету в суд, что там все ложь и я очень прошу нормально на все это отреагировать. Джим выслушал меня и вдруг спросил:
– Ты посмотрел внимательно, твоя фамилия в статье правильно написана?
– Да, а при чем тут это?
– Нет, ты мне скажи, там правильно твоя фамилия указана, они не наврали в буквах или в имени?
– Да нет, Джим! Так и написано – Артем Тарасов!
– Ну, тогда я тебя поздравляю с большой удачей! – сказал Джим. – Попасть на страницы газеты «Вашингтон пост», да еще на целый разворот, – это огромная удача! Поздравляю! Абсолютно никакой роли не играет, что они о тебе написали! Главное, чтобы правильно была напечатана твоя фамилия! Прими мои поздравления!
Адвокат Кузнецов, получив от меня копии письменных (под копирку) показаний наших российских полковников в суд Великобритании, очень обрадовался!
– Теперь я их сделаю! – сказал он мне по телефону. – Не только твое дело закроют, но и погон своих лишатся, сволочи! Я подаю на них в суд от твоего имени и по твоей доверенности! Будет решение российского суда об их ответственности за клевету, и тогда ничего не стоит выиграть дело и в Лондоне!
Это показалось мне обнадеживающим. Дело в том, что в английском суде показание полковника милиции могло быть расценено как показание, сделанное, например, полковником Скотленд-Ярда! В силу своего служебного положения врать в суде полковник полиции просто не может! Так же могли бы отнестись и к показаниям милиционеров. Доказать же, что им дали взятки, у меня возможности не было. Да в это просто мог не поверить английский суд: как это можно дать взятку милиционеру, то есть полицейскому? Разве такое в принципе возможно?
Кузнецов подал в суд на полковников МВД за клевету, на следователя, ведущего мое уголовное дело в России, и на представителя Интерпола в Москве!
После этого и началась за мной слежка в Лондоне. Полковники действительно испугались остаться без погон, поэтому просто сам факт моего существования на земле представлял для них реальную угрозу. Если бы со мной, например, произошел несчастный случай в Англии, всем бы стало легче! Я понимал, что такой случай можно и подготовить!
Поэтому однажды я собрал портфель, удочки, написал записку жене и улетел из Англии, никого не поставив об этом в известность.
Сначала я попал в Амстердам: пошлялся там по кварталу «красных фонарей», посмотрел местный филиал Музея мадам Тюссо, Музей марихуаны, половил рыбу в каналах… Потом меня потянуло в Данию, и я отправился в Копенгаген, в котором никогда раньше не бывал. Пожил там, полюбовался на памятник Русалочке на камне, посетил парк Тиволи, попил пиво на набережной залива. Потом была Швейцария, откуда я почему-то махнул аж в Таиланд.
А через две недели избыточной экзотики в Таиланде я отправился в Канаду. Вначале в Ванкувер, где ловил лососей в озере. На неделю слетал из Ванкувера в форт Святого Джона на границе Канады и Аляски. Там клевали огромные судаки и северные щуки.
Далее я направился в Торонто, где поселился на самой длинной улице в мире Young Street, протянувшейся на 250 километров! Я жил на этой улице по адресу дом 1. Вставал каждое утро и шел по ней пешком. Заходил в магазинчики, маленькие кафе, кинотеатры. Погода летом в Торонто стояла просто замечательная, и мой маршрут каждый день все удлинялся. Сначала я проходил три километра и возвращался на такси, потом хватало сил идти в обе стороны, потом пять километров, потом семь, десять!
Как-то наткнулся на объявление о пересадке волос, чтобы ликвидировать лысину. Воспользовался их услугами. Засеяв лысину фолликулами волос с задней части головы, поехал ждать новую поросль в маленький и уютный город на озерах в тридцати километрах от Торонто. Оказалось, что там родина моего с детства любимого писателя Стивена Ликока. Каждый день я пил чай в его домике-музее на озере, который он когда-то построил своими руками, сидел на его терраске, читал местные газеты. Мне нравилась моя новая жизнь.
Ночами я играл в огромном индейском казино в местной резервации, а ранним утром брал катер и ловил рыбу в потрясающих озерах. Клевали и ловились огромные басы – большеротые окуни, которые не водятся в России. Попадались и рыбы под названием «гарпия», обладавшие восхитительными вкусовыми качествами. Мне готовили их в местном ресторанчике, подавая вместе с жареной картошкой фри.
Я не звонил ни домой, ни в офис, и никто не знал, где я нахожусь, просто исчез человек – и все! Для жены, конечно, это был большой стресс, который, как ни странно, пошел ей на пользу. Она вскоре начала понимать, что такого размера дом ей просто не нужен, что и пяти комнат на двоих вполне хватит. В магазинах, куда Лена привыкла ежедневно ходить, она вдруг обратила внимание, что цены абсолютно несуразные и не соответствуют реальности жизни!
Она решила заняться чем-то полезным, так как деньги, оставленные мной на общем счете, могли ведь и закончиться, а я мог бы так и пропасть невесть где! Жена окончила курсы мозаики, попыталась реализовать тысячи любительских фотографий, сделанных ею во время наших путешествий по всему миру. Купила себе автомашину «Ауди-4» и сдала экзамены на вождение, получив английские права. В общем, Лена очень стойко перенесла этот период, излечившись от многих своих пороков. Ну, если быть точным, не излечившись, а отказавшись от них.
Поймав несколько удивительных рыб в знаменитой реке Ниагаре – окуней зеленого цвета с красными глазами, я вернулся в Торонто и вскоре окончил там двухмесячные курсы пользователей Интернета. У меня с собой был портативный компьютер, я впервые вышел в Интернет самостоятельно – и это меня страшно увлекло! У меня завязались какие-то разговоры в чатах, знакомства, и это стало настоящим спасением от одиночества, которое все-таки начинало меня одолевать. Ведь я уже начал разговаривать сам с собой. Жил практически один, знакомых рядом не имел, поскольку постоянно менял адреса, все мое общение ограничивалось время от времени проститутками или дилерами в казино…
Я был человеком без прошлого, и в Торонто даже с трудом снял квартиру. Потому что меня спросили: «Откуда вы? Кто вы? Что вы?» А я просто не знал, что отвечать. Никаких рекомендаций у меня не было, и даже домашнего адреса я назвать не мог.
Идти по самой длинной улице мира можно было всю жизнь. Я продолжал ходить по ней ежедневно, а возвращаясь домой, просиживал в Интернете. Через поиск в Интернете нашел своего старого друга, который переехал в Америку и стал там признанным ученым, специалистом по диагностике рака молочной железы. Я списался с ним по e-mail и даже сделал ему вебсайт, проведя серьезную дизайнерскую работу…
Я уехал в начале июля, а первый раз позвонил в офис в Лондон только в конце сентября. И я узнал от Виталия Козликина, оставшегося в офисе в Лондоне, потрясающую историю: мои адвокаты от меня отказались, поскольку боялись, что им не заплатят! Этим воспользовались адвокаты «Вашингтон пост» и предъявили мне встречный иск о том, что я организовал травлю и давление на свидетелей в Москве!
Причем главным их аргументом стало то, что я подал в суд за клевету на милицейских полковников, купленных «Вашингтон пост». А оказалось, что по правилам английского суда если кто-то из участников процесса оказывает давление на свидетелей, то моментально проигрывает сам процесс!
В своем иске адвокаты «Вашингтон пост» требовали не только признания статьи правдивой, но и компенсации их собственных затрат за последние четыре года в сумме двух с половиной миллионов долларов!
Я позвонил своему бывшему адвокату и поинтересовался: в каком состоянии дело?
– Не знаю, я от вас давно отказался! – ответил он. Я ему говорю:
– Напишите письмо, что вы снова возвращаетесь в дело! Он отвечает:
– Хорошо, если переведете деньги вперед! Это будет вам стоить, ну, скажем, тридцать тысяч фунтов стерлингов!
– Ладно. Сегодня же переведу! А что дальше? Не будет ли суда без нашего ведома?
– Если мы вернемся в дело, нам дадут ознакомиться с их претензиями до суда!
Я перевел деньги адвокатам и позвонил Лене.
Был очень спокойный разговор. Она сказала, что не понимала, насколько серьезными были мои проблемы. И в принципе ни в чем меня не обвиняет. Предложила приехать ко мне в Канаду, и я согласился, потому что возвращаться в Англию мне уже не хотелось. Я привык и стал уже таким местным торонтовским парнем. Осталось согласовать дату ее приезда.
Через два дня я опять позвонил адвокату в Лондон.
– Ваши деньги получены, – сказал он. – И мы отправили письмо адвокатам в компанию «Инносент». Теперь они извещены, что мы продолжаем тяжбу.
– А они не смогут без вашего ведома выйти на суд и выиграть дело? – спросил я снова.
– Ну что вы, конечно, нет! – уверил меня адвокат. – По правилам юриспруденции теперь каждый шаг должен быть официально согласован между обеими сторонами!
Но меня почему-то это заявление не успокоило. Я продолжал волноваться. И мое предчувствие меня не обмануло!
Еще через пару дней я снова позвонил адвокатам в Лондон. В Торонто было утро, а в Лондоне – уже около шести часов вечера.
– Знаете, вы оказались правы! Мы только что узнали от наших знакомых клерков в суде, что на завтра на девять часов утра назначено слушание по вашему делу и иску к вам газеты «Вашингтон пост».