За Деларом пришли через два дня. Помимо пяти всадников, к нам во временный лагерь прибыла женщина. Таких гостей можно было считать за полноценное проишествие, ведь женщины на средневековой войне были обычно либо маркитантками, либо промышляли очень важным и влажным делом. В отличии от мужа, Фиона оказалась женщиной худой, строгой, собранной и спокойной. Она была воистину представительницей высших слоёв общества, стойко держащаяся в окружении суровых наёмников.
В момент, когда она появилась на границах нашего лагеря, я сидел в своём шатре, рассматривая итог сражения. По-хорошему победа была одержана нами, но вышло так, что Ландсьеры особенных потерь не понесли, отступив из битвы с сохранением большей части армии, знамён и достоинства. Мне лично даже не удалось сойтись с ним в бою, но стоит отдать Элиосу должное, ведь ему удалось сохранить своих людей для следующих схваток. Мы же потеряли семьдесят человек в общей сумме, треть из которых пришлась на тяжело раненных. Каждый раз больше количество раненных наталкивала меня на мысль о том, что необходимо увеличение штата постоянных армейских медиков, но каждый раз сталкивался с тем, что решение это исполнить быстро просто не получится, а перерывы между компаниями слишком короткие. Вот и выходило, что вся забота над раненными, операции и последующее восстановление ложилось на плечи Фабриса и трёх его учеников, обучаемых сразу на практике. Конечно, так они гораздо быстрее набирались опыта, но и теория таким ученикам также нужна.
В моём шатре появился Рубен. В последнее время он практически перестал выглядеть как отрок, став полноценным мужчиной. И всё же на командирские посты выдвигать парня я не спешил, оставляя его на позиции своего адъютанта, ведь со своими обязанностями он справлялся отлично.
- Что случилось?
- Жена Делара прискакала. Говорит, что готова к переговорам.
- Пропускай.
Женщина вошла в шатёр уверенно, тут же села на походный стул напротив меня, приготовившись начинать разговор первой. Такое поведение было нехарактерно для местных дам и по началу я даже немного опешил, полностью отвыкнув от самостоятельных женщин.
- Какова цена за освобождение моего мужа?
Вопрос был ожидаемым, но отвечать я не спешил, готовясь немного растянуть переговоры. Первым делом я отложил толмуд, куда записывал потери, имена мёртвых бойцов и адреса куда необходимо отправить похоронные, после чего отпил тёплого взвара из кружки, и только тогда заговорил: - Вы думаете, что так просто мы отдадим вашего мужа, после сотрудничества с врагами Рюгленда?
- Мой муж идиот, а Элиос Ландсьер хороший дипломат. Вы и вправду думаете, что наш Дом готов стать пособником Ларингийского Диктатора?
- Вы и вправду думаете, что я не знаю кто вы такая? – передразнил женщину я, - Все на континенте знают о том, что Домом управляет далеко не ваш муж, а значит все переговоры с Ландсьерами вели вы. Теперь же вы, сразившись с Лигой, просите пощады? Очень самонадеянно.
- Вы, сир Вадим, вторглись на наши земли с армией и требуете, что мы спокойно вам подчинились? Это требование возмутительно!
- Однако же все ваши воины, попавшие к нам в плен, живы, включая вашего мужа. Если бы мы хотели вашего подчинения, то стали бы оставлять пусть даже номинального, но главу государства в живых? Мы хотим не подчинения, а сотрудничества, но как можно доверять вам, когда вы подчинились нашему врагу, десятками лет требующий нашего преклонения голов и не жалея ваших же людей? Они отступили, бросив вашего мужа и ваших воинов на произвол судьбы. Ландсьеры просто вами воспользовались, госпожа Фиона.
- Вы умеете хорошо говорить, Вадим, а ещё лучше воевать. И всё же я хочу услышать вашу цену.
- Если мне соврали, то у вас с Деларом есть два ребёнка и оба они мальчики, ещё не доросшие до возраста правления. Они отправятся в Безал в качестве гаранта вашей верности Лиги. О их безопасности можете не беспокойтесь – я даю вам своё слово. Также в вашем поместье и столичном городе будет находится гарнизон солдат Лиги, чтобы быть готовыми к возможному нападению. Ваш Дом будет нашей границей и границей крепкой.
Фиона задумалась. На её достаточно свежем для приличного возраста лице, отобразились муки выбора. Эту женщину можно было понять. Всё же, не смотря на тяжёлые средневековые нравы, любовь матери к своим детям никогда не иссекает. Но и я поступить по-другому просто не мог. Как только Кловис поймёт или ему кто-то поведает наш замысел, то начнётся полноценная гонка за влияние в ещё не определившихся со стороной Домах. Тогда на счету будет абсолютно каждый лояльный нам рюглендец, а потому уже сейчас стоит пользоваться любым доступным способом укрепления позиций.
- Для вас это решение будет наиболее выгодно. – я решил «добивать» колеблющуюся мать, - Прямо сейчас у меня наготове сокол с посланием. Если там узнают о вашем несогласии, то через две недели вашу крепость окружит многотысячная армия и они не пойдут на переговоры как я. Дам вам два часа на раздумье, но никто из вашего отряда не имеет права покидать наш лагерь. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Прыжок на месте расцениваю как попытку улететь.
Фиона согласна кивнула, дежурно улыбнувшись от шутки, и в сопровождении одного из своих воинов вышла из моего шатра. Я надеялся на то, что эта женщина будет благоразумна и не придётся вновь проливать кровь. Да, я наёмник и война является моей работой, но раз есть возможность повлиять словом, то нужно ей воспользоваться. Тем более, что мне просто надоело сидеть на морозе, ощущая как в ближайшее время наступит серьёзный холод. Хотелось провести оставшуюся зиму в тёплых домах, а не на продуваемом всеми ветрами шатрах и палатках.
Дожидаясь ответа от женщины, я попытался продумать, какой шаг предпримет Элиос в ответ на наш поход против Далера, а то, что контрмеры будут можно не сомневаться. Во многом ответные шаги будут зависеть от того, какие силы выделит на это Кловис, ведь при всём желании Ландсьеры не смогут удержать границы в случае полномасштабного наступления Рюгленда. И даже так у них остаётся больше двух сотен латников, являющихся весомой силой для разборок с мелкими Домами. Хотя, пусть Кловис и не выдаст помощи, у Ландсьеров хватит собственных ресурсов для ведения политической игры на местном уровне, ведь до организованной силы Лиге ещё как от Москвы до Пекина в позиции «раком». В общем, мне стоит быть осторожнее.
Фиона вернулась намного раньше выданного ей срока. Не знаю, советовалась ли она с кем-то из своей охраны или сама додумалась, но я был в нетерпении от ожидания ответа.
- Я согласна. За мужа можете не беспокоится – этому борову бы только жрать, да девок-служанок за зады щупать. – Фиона брезгливо поморщилась, - Только у меня к вам есть небольшая просьба: отправьте в Безал не моих детей, а меня.
- Ваша любовь к детям восхищает, но я вынужден вам отказать. Домом должен кто-то управлять, да и мозги вашему мужу необходимо вовремя вправлять. Но с детьми вы можете отправить людей, которых считаете нужными и даже собственную охрану до четырёх человек если для вас это необходимо. К тому же, я прогневаю Предков, если буду запрещать вам видится с сыновьями. И если мы с вами договоритесь, то поклянитесь мне и скажите, куда отошёл Элиос Ландсьер.
- Он отступил в Ларингию, оставив двадцать человек в моём поместье. Ими командует какой-то мужчина. Воины зовут его Жерар. У него здесь шрам. – женщина провела пальцем через весь лоб наискось, - Клянусь вам в правде именем моих детей.
- Говорите, что двадцать человек? Это не проблема.
***
Анселм Вирт вёл за собой четыре десятка человек из «Кабаньей Головы». Именно на его плечи легла задача выбить ларингийский гарнизон из крепости Делара, носившей имя Гринхом. Из своего богатого наёмничьего опыта он отлично знал эту крепость, ведь ему удалось там побывать целых два раза и даже обзавестись парочкой очень полезных связей. Тем более, что командир целиком и полностью ему доверял, осознавая искреннюю ненависть Анселма к Ландсьерам.
Для операции были отобраны самые умелые рубаки отряда, что вкупе с численным перевесом, точно должны будут осилить уничтожение вражеского гарнизона. Сам же Вирт хоть и бахвалился своим маленьким войском, но понимал иллюзорную возможность того, что Фиона окажется предательницей. Во все времена люди оставались коварными и ради собственной выгоды готовыми поступиться любыми собственными принципами.
По заранее заготовленному плану, люди Вирта должны будут ворваться в крепость, так сказать, на плечах возвращающейся домой Фионы, а потому сейчас двигались с небольшим отставанием от отряда женщины. План достаточно рисковый, ведь как только они окажутся за воротами крепости, то даже боги не спасут их от окружения врага. Однако же если план пройдёт как по маслу, то меч Вирта выпьет изрядно ландсьерской крови.
Отряд наёмников остановился в жиденьком лесу перед эспланадой. Этот чистый от леса участок перед крепостными стенами был небольшим, а потому отряду понадобится меньше минуты, чтобы оказаться за воротами. Конечно, это сработает при условии удачно сработавшего плана.
Фиона стойко проехала вперёд, не оборачиваясь на спрятавшийся отряд наёмников. Женщина медленно подскочила к воротам и стража с крепостных башен поприветствовала её громким криком. Через несколько секунд ворота стали раскрываться наружу, но женщина не въезжала в своё пристанище, дожидаясь пока они проход полностью раскроется.
Женщина в момент недовольно всплеснула руками, что-то высказывая страже. Это был сигнал, и Вирт приказал атаковать. Четыре десятка конников, подстёгнутые адреналином и желанием отомстить. Их резвые кони донесли наёмников до стен. Кто-то из стражников попытался закрыть ворота, но женщина остановила их, дав возможность Вирту и его людям ворваться внутрь.
Как же Анселм найдёт реального врага? Конечно, можно пользоваться принципом «Бейте всех – Предки узнают своих!», но Элиос Ландсьер был одним из немногих военачальников, кто в это тёмное время хотя бы пытается немного унифицировать снаряжение своих воинов. Потому его бойцы, будь то грязные пехотинцы или голубокровые кавалеристы, все они носили на своих шеях шарфы, являющиеся не только тёплым предметом гардероба, но и отличительной чертой, не позволяющей Ландсьерам перепутать своих воинов с остальной вооружённой массой. Чем-то подобным пользовались и швейцарцы, для того чтобы защищать свои шеи от случайных стрел.
За стенами крепости началась кровавая рубка. Виртовские солдаты рыскали по Гринхому, выискивая ландсьерских воинов. Большинство из них, не смотря на близость вражеского войска рюглендцев, похоже не были готовы к такому неожиданному нападению, а потому не могли организовать достойного сопротивления, будучи в крепости чуть ли не в исподнем. Даже некоторые бойцы Дома, не смотря на окрики своей госпожи, поражённые вторжением, начинали биться с наёмниками, добавляя кровавых ручейков в резню Ландсьеров. Прихвостней Элиоса кололи, рубили, резали, им проламывали головы, вспарывали животы, выкалывали глаза и вешали уже мёртвые тела. На это всё, разъярённым наёмникам понадобилась всего четверть часа и под поражённые взгляды стражей Дома, они вывалили все трупы на улицу.
Однако не все ландсьерские псы погибли в столь короткий срок. На крепостной площади появился одинокий воин в сопровождении маленького мальчика. Он держал пацанёнка, вцепившись грубой латной пятернёй в его отросшие льняные волосы и прижимал к шее длинный искривлённый кинжал. Клинок взрезал кожу на шее мальчика, который уже даже не плакал от страха, а просто стоял в оцепенении, опасаясь пошевелится, в прострации глядя куда-то вглубь себя. Этим псом был начальник оставленного гарнизона и на боку его сюрко расплывалось кровавое красное пятно.
Вирт закусил губу. Он резко понял, что за желанием мести забыл о предосторожности. Судя по всхлипу Фионы, стало понятно, что этот пацанёнок является её отпрыском. Ситуация складывалась хреновой. Максимально хреновой. Если этот мальчик погибнет, то ни о каком вхождении этого Дома в состав Лиги не может быть и речи.
- Бросьте оружие и отройте ворота, а иначе я этого паренька на мясо пущу! – заорал бывший начальник гарнизона.
О переговорах думать не стоит. На стенах никого из воинов Дома не было, а Вирта и головореза разделяло двадцать метров. Анселм не успеет сделать и шага, как голова паренька отделиться от туловища. Этого точно никому здесь не надо и наёмник бросил в снег свой меч.
- Выпустите его! – Рявкнул Вирт и все безотлагательно послушались старого дворянина.
Головорез, медленно, постоянно вертя своей лысой головой, вышел за ворота Гринхома, морщась при этом от раны в животе. Он продолжал держать мальчишку за волосы и в глазах отпрыска Фионы стал читаться неприкрытый ужас. Головорез стал приближаться к парочке оставленных за воротами коней и опасность для жизни мальчика с каждой секундой только увеличивалась.
Анселм стал медленно сокращать дистанцию, пользуясь рассеянным вниманием раненного противника. Делал он это медленно, широко расставив руки, всем своим видом указывая на свою безоружность. Вирт пытался поймать взгляд парня, понимая, что будет всего один шанс и действовать нужно с хирургической точностью. Наконец ему удалось заметить искру осознания в глазах парня. Он смотрел на Вирта с надеждой, и безземельный дворянин всеми силами пытался одним взглядом объяснить план. Анселм был совсем не уверен, что парень понял, хоть в его взгляде и читалась теперь небольшая уверенность. Мальчишка своей головой достигал пупка ландсьерского офицера и вырваться в одиночку у него точно не получится.
Наконец, сократив дистанцию до полутора десятков шагов, когда пленитель почти уткнулся своей спиной в коня, Вирт решил действовать. Он резко и утвердительно кивнул мальцу, внимательно следящему за движениями наёмника. Вирт быстро сунул руку за пазуху и короткий нож скользнул в его ладони. Малец всё-таки оказался смышлёным и с размаху ткнул локтем прямо в рану головореза. Он дёрнулся всего на мгновение, но Вирту этого хватило, чтобы хлёстким движением метнуть нож. Клинок, сделав два оборота, вонзился прямо в переносицу головореза, дойдя остриём до самого мозга. Он упал замертво прямо под копыта коня. Испуганный визг матери напугал жеребца и тот поднялся на задние ноги, после чего обрушил передние копыта на череп уже мёртвого человека, с влажным хрустом раздробляя его на осколки.
Вирт опёрся руками на колени и тяжело выдохнул, наблюдая за тем, как ребёнок, размазывая по лицу слёзы и сопли, побежал к матери. Этот бросок оказался очень тяжёлым и после этой короткой схватки хотелось отдохнуть. Вирт присел у стены и приложил горсть снега ко лбу.
- Вы могли убить моего сына, сир. – утерев слёзы, сказала Фиона, - Но вы спасли его и спасибо вам за это!
Женщина поклонилась в пояс, а Анселм просто отмахнулся, - Вирты вертлявые, так что я бы не промахнулся. Надеюсь, теперь мы с вами подружимся. – Анселм стянул с пояса свою фляжку и с удовольствием прильнул к горлышку.
***
Фиона согласилась на наши условия, но оставалась в крепости до того момента, пока с севера не подойдут запрошенные заранее у Лиги войска. С каждым днём становилось всё холоднее, и я отправил большую часть наёмников обратно в Безал, оставив при себе единственную сотню, которой с лихвой хватит для защиты Гринхома. Мне крайне хотелось отправиться с бойцами в город, но стоило следить за Фионой.
К тому же, пока я жил в крепости, получилось собрать приличное количество слухов, которые вместе со своими караванами, несли проходящие через границу торговцы и вести оказались интересными. Появлялась информация о том, что одновременно близь Акреона и на севере Ларингии стали образовываться стихийные крестьянские восстания. Говорилось, что они недовольные длительными повышенными военными налогами, которые взымали противоборствующие братья. Повстанцы стали постепенно самообразовываться в крестьянские армии. Они не искали прямого столкновения с отправленными против них карательными отрядами, но с удовольствием грабили дворянские усадьбы, выметая оттуда подчистую все вещи, которые можно было продать хотя бы за минимальные деньги. Восставших с каждым днём становилось только больше, даже не смотря на наступившие холода. Доходило до того, что крестьянские повстанческие отряды действовали по принципу «Ударил, Ограбил, Убежал». Такие крестьянские отряды, скрываясь в лесах, болтах и горах, оттягивали внимание местных феодалов и сильно усложняли поставки в действующую армию Кловиса.
Вырастут ли такие крестьянские бунты в нечто большее? На такой вопрос мне было сложно ответить. Родной мне мир знал сотни таких разрозненных выступлений крестьянства, не переходящий в полноценные войны и приносящих хоть каких-то изменений в геополитическую ситуацию. Царство Российское в расчёт можно не брать, ведь в большинстве восстаний немалую роль сыграло особенное для мира военное сословие казаков, подобия которых в Ларингии не существовала. Какие ещё есть варианты развития событий, исключая быстрого утопления восстания в крови? Лично я видел всего две вариации: а-ля восстание башмачников во Франции или же война гуситов. Оба варианта меня более чем устраивали, а потому я с удовольствием наблюдал за развитием событий.
В один момент я задумался над тем, а не стоит ли мне ввязаться в это восстание? Конечно, так или иначе борьба Лиги и Ларингии точно продолжится, но можно ведь участвовать не напрямую. Если торговцы не преувеличивают масштабы и количество повстанческих отрядов, то их разрозненные силы могут дойти до пары-тройки тысяч человек. Хватит ли этого для войны в раздробленном королевстве? С натяжкой может и хватить, но у такой армии будет серьёзная проблема – отсутствие опытного и грамотного командования. Откуда такому командованию вообще взяться? У гуситов одним из таких командиров стал известнейший полководец Ян Жижка. Кем же он был? До сих пор достоверно это неизвестно, но по наиболее логичной теории он наверняка являлся рыцарем-грабителем. Да-да, существовали и такие весёлые голубокровые ребята, нашедшие свой заработок в грабеже более удачливых дворян и проходящих торговых караванов. Так что, учитывая ускоряющийся процесс малоземелья дворян, появление такого командира будет вполне себе возможно. Но стоит ли просто ждать этого? Нет ли у меня одного умелого воина, являющегося бедным дворянина, яростно ненавидящего нынешнюю династию Ларингии…?