— Отец Андрей, доброй ночи. Нет ли известий от князя, Варвара Дмитриевна?
Она не сразу поняла, кто такой этот отец Андрей.
— Доброй ночи, — сказала она, вспомнив. — Никаких известий нету. Я… жду.
В аппарате немного помолчали.
— И я жду, — признался батюшка. — Даже, знаете ли, бегал на Малоохтинский. К вящему изумлению матушки. — Тут Варваре Дмитриевне показалось, что он улыбнулся смущенно. — Не утерпел.
— Что там?
— В том-то и дело, что ничего, Варвара Дмитриевна, голубушка. Все тихо. Я близко-то не подходил, из опасения нарушить планы Дмитрия Ивановича. Немного под липами послонялся, да и вернулся к себе ни с чем. Вот… телефонирую.
— Никаких известий, — повторила Варвара, чувствуя только, что очень устала, так устала, прямо ноги не держат.
— Вы крепитесь, голубушка. Бог милостив, обойдется.
— Я стараюсь, стараюсь! — сказала Варвара. Еще не хватает заплакать!.. — Если вы что-нибудь узнаете…
— Сию же минуту вам сообщу, — пообещал отец Андрей. — Ну, простите, что потревожил.
Положила трубку, стала опять ходить. Хорошо отцу Андрею, он хотя бы смог «сбегать» на Малоохтинский, где должны были развиваться события, а она и этого не может. Она должна сидеть и ждать.
Ждать, ждать… Так и с ума сойти недолго.
Скрипнула дверь, Варвара Дмитриевна оглянулась стремительно.
Отец, всклокоченный со сна и, кажется, недовольный, вошел и остановился как раз на чернильном пятне рядом с раскинувшимся тезкой британского премьер-министра.
— Что за всенощные бдения? Телефонируют тебе по ночам! Да еще без света сидишь!
Пожал плечами, фыркнул и уселся на диван, вытянув ноги.
— Зажги лампу, Варя.
— Папочка, нет, не надо лампы!..
— Ну, как хочешь. Что, бессонница у тебя?
Она кивнула.
— Нужны прогулки. Свежий воздух, знаешь, чудеса творит! А еще лучше на Волгу уехать! Мама ждет, соскучилась без нас!
— Папочка, ты знаешь, у меня служба.
— Ну, служба твоя никуда не денется. А вот расстройство нервов таким образом нажить очень даже просто.
— Нет у меня никакого расстройства нервов.
— Хочется верить, — как будто подытожил отец. — Ну-с?
— Что?
— Рассказывай.
— Что рассказывать, папа?
Отец запахнул халат таким движением, как будто на нем был вовсе не халат, а вицмундир.
— Рассказывай все, — велел он неторопливо.
Варвара Дмитриевна вздохнула, подумала, потом забралась на диван рядом с отцом, привалилась к его плечу.
— Папочка, милый, ничего не могу тебе рассказать. Я слово дала.
— Кому?
— Дмитрию Ивановичу.
Кажется, отец не ожидал ничего подобного.
— Удивительное дело! Впрочем, вряд ли князь стал бы из-за пустяков брать с тебя слово. — Он вздохнул и погладил Варвару по голове. — Все в политику играетесь, как в игрушки. Не наиграетесь никак.
— Какие же игрушки, папа! Это так серьезно и важно!
— Для кого важно, Варя?
Она приподняла голову с его плеча.
— Для России.
— Вот прямо так, ни много ни мало?
— Да, папочка! И я не понимаю твоего… отношения! Князь Шаховской думает только о том, как бы устроить нашу жизнь разумно и правильно.
Отец вздохнул.
— Не он один думает. Да все не придумывается никак. Меньше нужно думать, вот что я тебе скажу. Действовать надо, работать.
— Мы работаем, папа! Дума работает!
— В Думе только кричат: «Долой министров! Долой монархию!» Каково государю это слушать, а?..
— А народу каково терпеть? Столетиями рабство, темнота, болезни, труд с утра до ночи, как на каторге. Да и на каторге лучше! Даже колодникам еду дают, а у нас свободные крестьяне уездами от голода мрут!
— Избави бог, — отец перекрестился. — Вот и надо землей заниматься. Журналы заграничные по агротехнике выписывать, крестьян уму-разуму учить, сельскохозяйственные школы открывать, чтобы кладовые и амбары всегда были полны, чтоб земля родила! А вам некогда этим заниматься, вы в присутствии заседаете, статейки пишете…