Алиса медленно открывает глаза. Все расплывается, но она узнает свою комнату, свою кровать, свою мебель. Склонившись над ней, Фред протягивает ее очки.
— Ну как, получше?
Молодая женщина садится, ей еще не по себе. Она смотрит на часы. Без двадцати семь.
— Что… Что случилось?
— Самсон, беженцы, газ… помнишь?
Алиса застенчиво кивает. Фред садится на край кровати.
— Ты вдруг выскочила из моего фургона на светофоре. Во сколько же? Часа в три. Я волновался. У меня был твой номер телефона, поэтому удалось выяснить твой адрес. Дверь была не заперта. Вот я и вошел…
Алиса внезапно вспоминает минуты, предшествовавшие черной дыре. Она видит площадь, полицейских, распыляющих газ, слышит крики.
— Фотография! Где фотография, которую дал Самсон?
Фред кивает в сторону ночного столика.
— Это что, твоя сестра-близняшка?
Алиса берет снимок, поджимает губы.
— Да, моя сестра-близняшка…
Фред вздыхает и проводит обеими руками по лицу.
— Ну так почему же, когда я тебя спрашивал, ты сказала, что у тебя нет сестры?
Алиса медлит с ответом.
— Потому что Доротея умерла десять лет назад.
В комнате воцаряется ледяное молчание. Фред указывает пальцем на фотографию:
— Но женщина на этой фотографии вовсе не мертвая. А две тысячи седьмой — это сейчас.
Алиса с лихорадочной скоростью обувается.
— Это все безумие какое-то. Мне надо понять.
— Куда ты собралась?
— К отцу.
Она выходит в гостиную. Фред хватает ее за руку:
— Постой-постой. Задержись на пару секунд и объясни. Я что-то никак не врублюсь.
— Что тебе надо объяснять? Почему на этой фотографии женщина, которая давно умерла? Нет у меня объяснения!
Фред берет ее за руки и пытается успокоить.
— Ну, давай подумаем, хорошо? Всему можно найти объяснение. Как умерла твоя сестра?
Алиса смотрит ему прямо в глаза. В них читаются боль и сострадание.
— Она разбила голову о камень. Умерла мгновенно.
Девушка трет глаза. В голове вихрем проносятся обрывки прошлого.
— Она часто сбегала с вершины холма и как ненормальная прыгала с откоса вместе с Доном Диего. Отец говорил, что это опасно, наказывал ее. Но она опять бралась за свое, такой уж у Доротеи был характер, она редко слушалась. Она умерла в день нашего пятнадцатилетия. Двадцать девятого сентября девяносто седьмого года.
— Ты там была? Ты все это видела?
— Нет… Я… Я совершенно не помню то время. Наверное, у меня была долгая черная дыра, на несколько дней. Когда я пришла в себя, Доротею уже похоронили в саду. Папа сказал, что она умерла.
Фред ходит взад-вперед, обхватив рукой подбородок. Его взгляд становится серьезным, напряженным.
— Значит, ты не видела ни как все случилось, ни ее тела?
Алиса трясет головой:
— Нет. Но отец показал мне кучу бумаг. Он получил разрешение похоронить ее в нашем саду, оно было подписано префектом Па-де-Кале. И свидетельство о смерти, выданное нашим семейным врачом. В глубине сада была… могила, на камне написано имя моей сестры и даты жизни. Разве я могла хоть на мгновение представить себе, что…
Алиса прижимается к его плечу. Ей необходимо выплакаться, излить душу. Фред ласково шепчет ей на ухо:
— Откуда тебе было знать… Тебе говорили, что случилось во время твоей черной дыры?
— Отец сказал, что у меня была температура. Что я бредила… Он говорил так всегда, после всех моих провалов.
— Сумасшедший дом какой-то. Слушай, Алиса, надо понять, что в действительности произошло.
Она отодвигается.
— Так я именно это и хочу сделать. Я должна пойти и проверить, увидеть своими глазами. Хочу понять, не превратилась ли моя жизнь в одну огромную ложь.
Фред натягивает куртку. Алиса кладет руку ему на плечо.
— Я пойду одна.
— Но…
— Прошу тебя. Мне и так нелегко.
Фред сжимает губы, потом целует ее в лоб и выходит вместе с ней из квартиры.
— Хорошо. Но будь осторожна.