Вечером в лесной чаще Люк бросает последнюю лопату земли на тело Бюрло. Он почувствовал, что не в силах дожидаться ночи с трупом в багажнике. Теперь все кончено…
Он возвращается к машине, умирая от жажды. Воду взять негде.
Он включает мобильный и прослушивает сообщения. Жюли… Она хотела бы увидеть его как можно скорее. Чего еще ей от него надо?
Люк вытирает лоб и трогается в путь. По рулю течет пот. Он весь взмок.
Люк смотрится в зеркало заднего вида. Быстро приглаживает волосы, снова вытирает лоб, поправляет воротник рубашки. Ну вот, все в порядке. Никаких следов того, чем он занимался.
Все еще может прийти в норму. Все обязательно придет в норму.
Он подъезжает к дому, и у него едва не останавливается сердце.
Она ждет его перед домом.
Жюли Рокваль. Та песчинка, из-за которой все может сломаться.
Люк останавливается на подъездной аллее. Делает глубокий вдох, последний раз смотрится в зеркало, потом решается. С улыбкой выходит из машины.
— Жюли? Мне и в голову не могло прийти, что я увижу вас здесь.
Жюли обхватила себя руками. Ей холодно. Люк подходит ближе.
— Вы здесь, и это значит, что вы нашли нашего больного?
Она смотрит ему в глаза и сухо отвечает:
— Еще нет. А вы?
— Честно говоря, и я тоже нет. Иначе вы бы узнали первой.
Он кладет руки в карманы.
— Я бы с радостью пригласил вас в дом, но… у меня были кое-какие проблемы с машиной. Я жутко устал. Увидимся завтра, в клинике?
Он поворачивается к ней спиной, вставляет ключ в дверь.
Его оглушают неожиданные слова Жюли:
— Вам что-то говорит имя Александра Бюрло?
Он судорожно сжимает дверную ручку. Пытаясь сохранить спокойствие, произносит, стараясь, чтобы голос звучал нормально:
— Совершенно ничего. А должно?
— Хватит лгать, Люк. Прошу вас… Доротея Дехане мне все рассказала. Она видела у вас газеты со статьями про Бюрло и Бланшаров.
Люк готов взорваться. Доротея Дехане…
Психиатр входит в дом, оставив дверь распахнутой, словно приглашая ее войти следом. Жюли идет за ним и закрывает дверь. Люк сидит в кресле, обхватив голову руками. Сотрудница социальной службы видит возле камина пресловутые коробки с газетами. Люк кивает в их сторону:
— Я их собирал… Все статьи с описанием жутких происшествий, после того как потерял в аварии семью. Там все… На протяжении долгих месяцев после аварии у меня было одно наваждение, один спасательный круг: узнавать о несчастьях других людей, разбираться в них и, главное, находить облегчение в страданиях ближних. Например, свидетельство несчастного, потерявшего жену и сына в лобовом столкновении. Он выплескивал на страницы газет свое горе, а я впитывал в себя его отчаяние. Вдыхал его, чтобы рассеять собственный мрак. Я говорил себе, что… что я не один такой.
Он засучивает левый рукав. Жюли тихонько подходит. Люк проводит пальцем по шрамам.
— Я думал, что эти газеты помогут мне справиться… Но ничего не изменилось.
— Когда вы пытались покончить с собой?
— В самом начале…
— Когда узнали, что Жюстина Дюмец понесет чисто символическое наказание?
— Что вы о ней знаете? — спрашивает Люк.
— А что я должна знать?
Психиатр встает, отходит, наливает себе стакан джина. Жюли еще не знает, что Дюмец была объявлена без вести пропавшей, но рано или поздно она это выяснит.
— Да, я узнал лицо кататоника. Да, я ничего не сказал и оттягивал тест с ривотрилом. Потому что я не хотел его лечить, он этого не заслуживал. Он убил девочку. Так же, как Жюстина Дюмец убила мою семью. И он избежал наказания.
Он смотрит на свой стакан дикими глазами. По телу Жюли пробегает дрожь, когда она слышит, как жестко звучит его голос.
— Вам следовало поставить на первое место работу, а не чувства. Этот больной заслуживал вашей заботы и помощи, как любой другой.
— Нет! Нет, не заслуживал! Посмотрите, как он улыбается на этих фотографиях!
Жюли садится рядом с ним, кладет руку ему на плечо.
— Люк… Вы же понимаете, что надо обо всем сообщить в полицию? Бюрло где-то прячется, он может быть опасен. И дело не только в этом. Помните пятна на одеяле? Там действительно была кровь, менструальная кровь.
— Что вы такое несете?
— И это кровь одной из ваших пациенток, кровь Алисы Дехане.
Стакан падает из руки Люка. Он, шатаясь, встает. Он вот-вот потеряет сознание.
— Вы… Вы кому-нибудь рассказывали о том, что выяснили?
Жюли смотрит на валяющийся на полу стакан, потом переводит взгляд на лицо психиатра.
— Что происходит, Люк? Что связывает Бюрло и Алису Дехане?
Люк бросается в прихожую.
— Посидите, я сейчас вернусь. Никуда не уходите, хорошо?
Он бежит наверх. Карабкается по лестнице, забирается на чердак, идет в дальний угол. Задыхаясь, приподнимает стекловату, достает какой-то предмет, завернутый в тряпку, разворачивает его. Нож «арденлам рэмбо». Чуть не плача, он прячет его под куртку и возвращается в гостиную.
Жюли, пытаясь согреться, растирает ладони.
— Люк, вы меня пугаете. Что происходит?
Психиатр решительно подходит к ней. Резко хватает ее за руку и тянет в прихожую, потом в гараж.
— Люк!
Она в ужасе стоит перед ним.
— Умоляю, поговорите со мной!
Люк сует руку под куртку. В голове звучат крики. Он видит кроткие, как у лани, глаза Жюстины Дюмец, лежащей на сухих листьях, видит, как под ударом кочерги раскалывается череп Бюрло. До чего еще ему предстоит дойти? Сколько потребуется смертей, чтобы он избавился от своего прошлого?
Он бросается к Жюли, толкает ее к двери гаража и открывает ее.
— Убирайтесь отсюда, Жюли. Немедленно.
— Люк? Но…
— Валите отсюда!
Он орет. Захлопывает дверь у нее за спиной. Оставшись одна, растерянная Жюли колеблется, берется за ручку двери, чтобы вернуться, потом резко поворачивается. Рыдая, она скрывается в темноте.
Люк, совершенно убитый, возвращается в гостиную.
Теперь он знает, что правда вот-вот выйдет наружу.
И что у него не хватит смелости, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.