Переломы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 63

Доктор Люк Грэхем.

Предварительный обобщающий анализ.

Больная Алиса Дехане.

Комедия дель арте. Ее персонажи, хорошо известные нам Пьеро, Арлекин, Полишинель, Капитан. Пестрая галерея характеров, поведения, реакций друг на друга, создающая живой и сложный театр. Недавно мне снова довелось побывать в нем, причем по меньшей мере неожиданным образом.

Следует помнить о том, что наши познания о диссоциативном расстройстве личности весьма ограниченны. Однако в свете работ, которые я смог проанализировать, а также на основании поразительного опыта общения с моей больной я совершенно убежден в том, что в случае Алисы Дехане следует говорить не о множестве состояний, а о множестве населяющих ее персонажей.

Таким образом, в этом отчете я позволю себе выйти за строгие рамки, определенные 4-й редакцией рекомендаций по описанию психических заболеваний, и сосредоточусь на описании психического расстройства, которое к настоящему времени очень плохо изучено.

Прежде всего, кто такая Алиса Дехане? Молодая женщина, которой к моменту начала терапии исполнилось 24 года. Впервые она пришла ко мне с жалобами на нарушения памяти, на «провалы». Она страдает страхами, доходящими до уровня фобий, и повторяющимися кошмарами. Она боится велосипедов, шума воды, бьющей по эмали или по любой другой металлической поверхности, высоты, крови, теней, а также чудовища по имени Берди.

Первые диссоциативные нарушения, которые я смог наблюдать, привели лишь к усложнению и без того трудной работы, потому что, как только я затрагивал чувствительные точки или задавал ей достаточно конкретные вопросы о ее детстве, Алиса — я говорю об Алисе, но на самом деле речь шла об одном из ее нескольких «я» — резко вставала и выходила из моего кабинета. Кроме того, она часто пропускала сеансы. Она приходила через неделю, потом снова исчезала, потом возвращалась через месяц. Одним из условий успешной психотерапии является регулярное посещение сеансов, но нам этого никак не удавалось добиться. И поскольку я не знал точно, чем именно она больна, я отказывался назначать ей какое-то лечение.

[…] Алиса согласилась показать мне свои детские рисунки, но упорно отказывалась раскрыть рот. К счастью, о жизни Алисы мне рассказала не она сама, поскольку она и не могла этого сделать, а населявшие ее персонажи.

Потребовался случай в виде очень короткой, но сильной грозы в октябре 2006 года, чтобы я своими глазами увидел одно из ее превращений.

[…] Позже я узнал из уст все того же Николя, что отец в порядке наказания ставил его одетым под душ и предлагал на выбор очень горячую или ледяную воду. В психологии это называют двойным посланием или двойной связью — речь идет о сложной дилемме, когда, независимо от того, что именно будет выбрано, этот выбор будет неправильным. Этот прием только усиливал степень диссоциации и расстройства личности Алисы. Клод Дехане отлично владел техникой двойного послания, а также и другими методиками манипуляции, в частности системами страха-облегчения или угрозы-вознаграждения. Все эти последовательные психические потрясения (наказания, несчастные случаи, прекращение обучения…) и сломали психику Алисы.

Разумеется, я не мог говорить с Алисой о своей первой встрече с Николя. Вынужденное столкновение с тем, что ее мозг заботливо перенес в отдельную зону сознания, непременно разрушило бы установившееся между нами хрупкое доверие и только усилило бы ее сопротивление.

[…] Доротея представилась как сестра-близнец Алисы. Она заявила, что терапия причиняет ее сестре вред и вызывает у нее сильный стресс. Она не хотела, чтобы я продолжал заниматься Алисой. Я был в шоке. Как человек может до такой степени изменить свое поведение, стиль, манеры? Как она могла обходиться без очков? Я провел опыт: попросил Алису снять очки и сделал несколько тестов. Она действительно страдала дальнозоркостью. Я попробовал надеть ее очки. Человек с нормальным зрением не мог бы выдержать в них дольше пяти минут.

На следующей неделе я отвел Алису к офтальмологу, мне требовалось научное подтверждение ее дальнозоркости. Ведь если дальнозоркость существовала в действительности, чем можно было объяснить, что Доротея ходила без очков?

В кабинете офтальмолога терапия приняла совершенно другой аспект, и я понял, что имею дело со случаем, с которым сталкивались очень немногие психиатры.

С чисто соматической точки зрения офтальмологический осмотр не выявил никакой особой патологии. У Алисы должно было быть отличное зрение. Однако ее реакция на рефрактор (чисто субъективная) и на тесты Монуайе и Парино (также субъективная) явно свидетельствовала о наличии сильной дальнозоркости и о необходимости ношения корригирующих линз. С объективной и научной точек зрения больная не была дальнозоркой, но по субъективным показателям — была. Личности Алисы и Николя страдали истерической дальнозоркостью аналогично тому, как у некоторых больных может развиться истерическая слепота, глухота или другие физические недостатки. Так, у Евы Блек, одной из личностей знаменитой Кристины Костнер-Сайзмор, отмечалось преходящее микрокосоглазие, не наблюдавшееся ни у одной из прочих ее личностей.

У Доротеи не было ни истерической дальнозоркости, ни других характерных черт Алисы, например неуверенности или тревожности. Интересное наблюдение, показывающее, что диссоциация представляет собой механизм невероятной силы, способный разделить психику на зоны, полностью отделенные друг от друга.

[…] Углубившись в литературу, я наткнулся на описание случая, который, вероятно, наиболее сопоставим со случаем моей пациентки. Речь идет о хорошо известной Анне О., она же Берта Паппенгейм, одна из личностей которой говорила только по-английски и страдала параличом правой руки, тогда как другая ее личность не имела никаких физических отклонений и говорила по-немецки (то есть на родном языке), по-французски и по-итальянски.

[…] Меня радовало и ободряло, что ни одно из воспоминаний Алисы не было утрачено. Эти воспоминания просто разошлись по разным участкам ее мозга, и каждое соответствовало одной из личностей. Таким образом, чтобы найти эти воспоминания и добраться до истоков травм, испытанных Алисой, мне следовало опросить других персонажей. Добиться, чтобы они появились, завоевать их доверие и заставить их говорить.

Постепенно мне удалось прийти к соглашению с Доротеей. Если она не хотела, чтобы я говорил с сестрой о ее «воскрешении», она должна была помогать мне и отвечать на мои вопросы. Она согласилась сотрудничать при условии, что я никогда, никогда не расскажу об этом ни Алисе, ни ее отцу.

Прежде чем погрузиться в прошлое Алисы, Доротеи и Николя, я должен представить один из известных на данной стадии персонажей: Мирабель.

[…] Она стояла, держа перед собой сумочку, и все время откидывала голову назад, словно хотела отбросить длинные волосы. Я достаточно хорошо изучил мимику Доротеи и Николя и понимал, что имею дело не с ними. Я был совершенно растерян: неужели передо мной предстал новый персонаж?

Она хотела уйти, у нее было назначено свидание с «другом», как она его называла, но мне удалось немного задержать ее. Позже я узнал, что этим «другом» был не кто иной, как отец Алисы.

Мирабель разговаривала быстро, иногда она немного шепелявила…

[…] Ниже, в таблице, представлены результаты четырех электрокардиограмм и электроэнцефалограмм, снятых у разных личностей Алисы в ходе различных медицинских обследований. Наиболее характерными представляются такие показатели, как частота движений глаза в минуту и частота сокращений сердца в состоянии покоя.

Заметные колебания частоты сокращений сердца (больная лежит на спине в состоянии полного покоя) свидетельствуют о степени тревоги, характерной для каждого персонажа. Николя живет в постоянном страхе и волнении. Доротея часто злится, а злость или воспоминание о приступе злости, как известно, снижает эффективность насосной функции сердца (Chesney, 1986; MacDougall, Dembroski & Hackett, 1985).

Четыре основных персонажа — Алиса, Доротея, Мирабель и Николя — позволили мне в течение года воссоздать значительную часть истории Алисы Дехане. Здесь я ограничусь ее кратким изложением. Остается темная область, воплощенная в личности Берди, персонажа, о чьем существовании я догадывался и который появился во время теста визуальной стимуляции. Какая травма, связанная с образом человека с перерезанным горлом (база данных Международной аффективной системы изображений), заставила появиться Берди?

[…] Даже будучи совершенно обособленным персонажем, Мирабель полностью осознает, что по отношению к Алисе она играет роль защитницы. Она сразу стала воспринимать себя как «добрую соседку, живущую на ферме неподалеку» и взяла Алису под свое крыло.

После долгих сеансов, в ходе которых Мирабель не произносила ни слова, она наконец доверилась мне. В глубине души я думаю, что эти разные персонажи только и ждали момента, чтобы высказаться, и что они, точно так же как и Алиса, с самого начала относились к терапии всерьез и очень добросовестно. Кроме того, все они прекрасно понимали, какая опасность им угрожает: Клод Дехане ни в коем случае не должен был знать, что они посещают психиатра.

Когда Мирабель исчезала, Алиса становилась прежней Алисой — застенчивой и растерянной маленькой девочкой. Я представляю себе ее в начальной школе, она освобождена от занятий спортом и от участия в рискованных мероприятиях. Алиса не понимает, почему отец ничего не позволяет ей, тогда как ее сестра Доротея совершенно свободна в поступках. Именно в это время, услышав, как девочка открыто говорит о несуществующем персонаже, родители должны были бы забить тревогу. Почему они не реагировали?

Несмотря на частые болезни, на присутствие Мирабель по вечерам и Доротеи — время от времени, Алиса вначале училась более или менее нормально. Она неплохо успевала, особенно ее интересовали литература, естественные науки и рисование. В школе, среди других детей, она чувствовала себя вполне комфортно. Однако, возвращаясь на ферму, она сразу начинала испытывать какое-то гнетущее чувство. Алиса до сих пор не знает, откуда оно появлялось. Но другие персонажи знают.

[…] В этот период, чрезвычайно важный для развития ребенка (социализация, необходимость общения с другими людьми и так далее), ситуация стала ухудшаться. Во время сеансов Алиса рассказывала мне о черных дырах, в которые проваливалась начиная с восьми лет, причем иногда — средь бела дня. Это случалось с ней главным образом на ферме. И причину я понял благодаря Николя.

[…] Николя рассказал мне, что его отец придумал каждые три месяца брать у него кровь. Эту кровь он хранил в морозильнике, чтобы в случае какой-то «беды» можно было сделать переливание. Именно тогда у Алисы развился страх перед иголками и кровью (фобия подтипа «кровь-укол-несчастный случай»).

[…] По-своему Клод Дехане хотел защитить свою дочь, и, как мне кажется, он, несмотря на всю свою испорченность, всегда любил ее. Разрушительной любовью. Само собой разумеется, неоднократное взятие крови оказывало катастрофическое влияние на здоровье и без того очень слабенькой девочки. Ведь известно, что в норме кровь можно брать только у здоровых людей, весящих не менее 50 килограммов…

Если бы Алиса росла без помощи Николя, она, наверное, стала бы жертвой какого-то механизма саморазрушения, а это открыло бы путь для развития шизофрении или психопатии или же могло привести к самоубийству в подростковом возрасте.

[…] Алисе исполнилось десять лет и, как ни странно, несчастный случай, произошедший с ее матерью (падение с лестницы, приведшее к развитию синдрома «запертого внутри»), не сильно взволновал ее. Алиса может спокойно рассказывать об этом эпизоде. Он мало что значит для девочки, которая воспринимала мать как отстраненное и постоянно отсутствующее существо, никогда не уделявшее ей особого внимания. Важнее всего для Алисы то, что она может оставаться с отцом и заниматься своей собакой.

[…] В первых классах средней школы приступы диссоциативного расстройства стали развиваться у Алисы прямо на занятиях. Она не говорила об этом никому, так как очень стеснялась и боялась реакции одноклассников, которые стали бы называть ее ненормальной и «дебилкой». Страх оказаться непохожей на других, страх перед стыдом, безусловно, способствовал тому, что Алиса впервые решилась обратиться к психиатру только в двадцать четыре года.

Вернемся в класс. Если два персонажа в общем редко заявляли о себе, поскольку появлялись главным образом на ферме, третий персонаж, куда более сильный и волнующий, полностью занял мысли Алисы. Придуманная Доротея, существовавшая в сознании Алисы, постепенно превратилась в совершенно отдельную личность. Доротея, настоящая Доротея, выросла в мозгу Алисы, приобрела объем и постепенно «втянула в себя» воображаемый персонаж. Думаю, что это слияние произошло постепенно в период между январем 1995 года (первая запись в дневнике Доротеи) и концом сентября 1997 года, когда воображаемый персонаж совершенно исчез после того, как отец «виртуально похоронил» Доротею…

Поговорим об этом «виртуальном захоронении». Алиса переживала период длительной диссоциации, начавшийся в середине августа 1997 года и закончившийся, по-видимому, в октябре 1997 года. Примерно два месяца черной дыры, два месяца, в течение которых Доротея взяла в свои руки рычаги управления и прочно обосновалась в голове Алисы. И Клод Дехане столкнулся с уверенным в себе, психологически сильным человеком, оказывающим ему сопротивление, который выдерживает его злость и не повинуется ему. Он уже привык к этому, потому что Доротея и прежде иногда занимала место Алисы, но всего на несколько часов, иногда на один день. Однако теперь дни идут, а Доротея никуда не уходит. Клод Дехане начинает паниковать. Он не любит Доротею, он будет стараться избавиться от нее, подавить ее психологически, возложить на нее ответственность за «исчезновение» Алисы, будет притеснять ее. Увидев, что она никак не уходит, он обращается за помощью к доктору Данби и получает от него совет символически убить ее, не обращать на нее внимания. Клод поймет этот совет буквально, выроет могилу в глубине сада и дойдет до того, что подделает документы, чтобы придать захоронению официальный вид.

Данби — худший врач из всех, с кем мне довелось встречаться, но факты свидетельствуют о том, что это «виртуальное захоронение» произвело ожидаемый эффект. Через два дня Алиса возвращается. Разумеется, поскольку ее виртуальная Доротея больше не существует, Алиса поверит, что она действительно умерла.

[…] Доротея убеждена, что она появилась на свет одновременно с сестрой и что обе девочки росли вместе. Будучи персонажем, родившимся в результате диссоциации, Доротея унаследовала привычки и воспоминания, принадлежавшие Доротее виртуальной. Здесь мы имеем дело с удивительным механизмом внутренней передачи.

[…] Совершенно понятно, в какой порочный круг попала Алиса, которая уже утратила способность отрешаться от своих персонажей. Она превратилась всего лишь в телесную оболочку, которую делят между собой четыре разные личности (если не считать Берди). Иными словами, Алиса как таковая проживает лишь четверть своей жизни.

Поняв, как работает психика дочери, Клод Дехане становится теперь дирижером того, что он сам уже давно называл «внутренним мирком Алисы». На своей уединенной ферме он возглавляет настоящую семью, где у него есть любимцы — Мирабель и Алиса и ненавистные изгои — Николя и Доротея.

[…] Время идет, Алиса превращается в красивую молодую женщину. Персонажи, на чью помощь она всегда опиралась, по-прежнему пытаются поддержать ее, но она плохо себя чувствует и переживает, причем на этот раз в одиночку, мрачные периоды. Ее все чаще посещают мысли о самоубийстве, негативные фазы становятся все чаще. Пытаясь успокоить дочь и развеять ее мрачные мысли, Клод разрешает ей получить водительские права. В этот период Алиса чувствует себя чуть более свободной. Она занимается матерью, ведет домашнее хозяйство. Отец меньше интересуется ею, и это ее полностью устраивает. Но вскоре тревоги и кошмары возвращаются. Тогда Алиса заявляет, что хочет уйти с фермы и попробовать обратиться к врачу. Разумеется, отец пытается удержать ее — год, два года, но, увидев, что она близка к самоубийству, и не в силах найти решение, он соглашается отпустить ее, однако перед этим строго-настрого, под угрозой наказания приказывает каждой личности никогда и никому не рассказывать о внутреннем мирке Алисы.

Он просчитался, его «подопечные» в конце концов вышли из повиновения.

Именно в это время Алиса впервые пришла ко мне на прием.

[…] Теперь я хочу вернуться к одному эпизоду, значение которого понял лишь недавно и который, как мне кажется, может сыграть огромную роль с точки зрения излечения Алисы. Речь идет о черной дыре, которая продолжалась более тридцати дней в 2005 году. Впервые она затронула всех: Алису, Доротею, Мирабель и Николя. Это навело меня на мысль о существовании новой личности, и ответы Алисы на мои вопросы позволили мне установить связь с Берди, чудовищем из ее детства.

Поняв, что появление этой личности должно было быть следствием новой травмы, еще более сильной, чем все предыдущие (которые принимали на себя Николя и Мирабель), я решил отвести Алису в лабораторию экспериментальной психологии, чтобы предъявить ей шокирующие изображения из имеющейся там базы данных. Тем самым я надеялся установить фобию, лежащую в основе появления Берди. Если бы мне удалось встретиться с этим персонажем, убедить его побеседовать со мной, я смог бы попытаться объединить различные личности Алисы, и это стало бы важным шагом на пути к ее выздоровлению.

Ибо сегодня я уверен, что Алиса уже готова выслушать свою собственную историю, готова встретиться лицом к лицу с потемками своего сознания и впервые в жизни понять, кто такие на самом деле Доротея, Николя и Мирабель.

Конечно, этот процесс не будет мгновенным. Пройдет, вероятно, еще много недель, прежде чем Алиса поймет свое состояние и откроет двери своего сознания перед этими параллельными персонажами. Когда она примет их в себе, это будет означать, что она берет на себя их страдания, их страхи, их достоинства и их недостатки… А также и то, что она смирится с воспоминаниями о каждодневном аде, который переживала на ферме.

По возвращении из Исследовательского центра (временные заметки, следует обработать).

Успех. Просмотр жестокого изображения человека с перерезанным горлом дал толчок к появлению крайне агрессивного персонажа, Берди. Однако он тут же убежал, и с тех пор я ничего не слышал о своей пациентке. Я с тревогой жду, когда она выйдет со мной на связь, я боюсь того, что она могла сделать.