Замена шин, заправка у Карло Кумпфа, которому все-таки удалось несмотря на забитые дороги вовремя добраться из Сиены в Болонью. Стакан воды, чистые очки. И снова взревает мотор. Последние 600 километров...
Теперь начались бесконечные прямые. А на них Mercedes SSKL в своей стихии. Дорога - как линейка. На востоке, над Адриатическим морем, начинается новый день. И вот - опускается белая, молочная стена, безостановочно, все ниже: туман. Неосознанно Руди втягивает голову в плечи. Только совсем низко над дорогой сохранилась полная видимость.
Перед ними в рядной формации идут три Alfa, освещая друг другу дорогу. Руди тоже присоединяется к строю. Примерно на полчаса борьба замерла. Люди объединились перед лицом общего врага...
И тут это произошло: в одном месте дорога описывает лёгкую дугу. Раньше она проходила прямо. Деревья, окаймлявшие старую дорогу, еще стоят на своих местах, указывая неправильное направление. Итальянцы видят это слишком поздно. На скорости в 140 км/ч они мчатся в старую, заброшенную аллею, скачут по ухабам и камням, жмут на тормоза. Но Руди видит, как Alfa вылетели с дороги. Он молниеносно поворачивает руль и остаётся на правильной дороге.
Проходят много драгоценных минут, пока итальянцы возвращаются на трассу. У Арканжели и Борзачини поломки. Они отстают и окончательно сходят. Только Кампари остаётся в гонке. В ярости он устремляется в погоню.
Прошли целых 14 часов. Руди уже ничего не чувствует, - ни кровоточащих рук, ни волдырей от раскалённой педали газа на правой ноге. Он едет как автомат. Ему уже все, абсолютно все, безразлично. Только ехать, ехать, ехать... Ко-пилот тоже уже без сил.
Фельтре: последний склад перед финишем: длинный Циммер, по прозвищу "Флейта" напряжённо ждет. Они могут появиться каждую минуту. Согласно моему приказу он натянул через дорогу за 500 метров до склада бело-синий транспарант Mercedes, чтобы Руди вовремя затормозил.
Циммер в беспокойстве. Руди и Хельмель будут усталыми. Распознают ли они сигнал? Он хорошо помнит, что ему сказал его друг Хельмель Себастиан: "Надень-ка на всякий случай белую рубашечку, если она у тебя есть. Чтобы мы тебя не пропустили. К утру обычно сильно устаешь...". И "Флейта" надел белую рубашку.
Наконец-то он распознает далекое, высокое пение компрессора Mercedes! Они едут!
Но Циммер сразу же пугается: звук мотора не меняется. Он сохраняет скорость, не замедляется. Они не увидели сигнала? "Флейта" не задумывается дальше, он так быстро, как только может, бежит навстречу машине.
В это же время Себастиан дремлет. Руди уставился на дорогу. Город. Какой...? Без разницы... Только ехать, ехать, ехать... Правый поворот... Левый... Сцепление, переключение скоростей, ускорение... длинная прямая... 2000 оборотов... 2500... 2700...
Что такое? Руди вздрагивает. У края дороги стоит высокая фигура и размахивает руками, прыгает... Сумасшедший? Самоубийца? Руди жмет на тормоза.
- "Флейта!" - в ужасе орет Себастиан, - Стоп! Наш склад... Секундой позже они задним ходом подкатываются к длинной фигуре в белой рубашке.
- Поздравляю! - тяжело дыша, кричит Циммер, - Вы лидеры!
Эти слова действуют подобно свежему душу на два иссохших кактуса. Руди и Хельмель сразу же взбадриваются. Бензин с приятным звуком плещется в бак. И в путь. Еще 200 километров до финиша. Когда они со скоростью 200 км/ч несутся по длинной прямой на Виченцу, встает солнце.
Верона... Пешиера... справа возникает озеро Гарда... до Брешии еще 30 километров... Вдруг - резкий хлопок, как удар хлыстом. Машину заносит, болтает. Руди железной хваткой держит руль, жмет на тормоз так, что болят все мускулы.
Лопнула шина! Именно сейчас, так близко к цели! Себастиан уже снаружи. Руди тоже вылезает. Вот домкрат. С них льет пот, тяжело дышат. Колесо вон! Новое сюда! Итак... два движения. Один удар медным молотком... сидит! Готово! Руди прыгает в машину. Себастиан просто бросает на дороге колесо и инструменты.
В это время, ранним утром 13 апреля 1931 года мы стоим на рыночной площади Брешии. На часах 7:15. Руди должен появится каждую минуту - если только в последнюю секунду не произойдёт несчастья. Как можно загадывать в такой гонке? Бледная и без сил, Чарли стоит рядом со мной, опираясь на стену.
7:22. На горизонте возникает серебристая точка, приближается, становится больше. Мое сердце бьется как бешеное... Десятью секундами позже Рудольф Карачиолла на своем SSKL пересекает финишную черту.
Чарли вдруг снова может бегать. Она целует сначала Руди, а потом - даже Хельмеля Себастиана, которой совсем засмущался.
- Победа! - кричу я и прерывая эти телячьи нежности крепко хлопаю Руди по плечу. Но тут и я сам не могу сдержаться и бросаюсь парню на шею. А четвертью часа позже по Европе разносится новость: победителя V Милле Миллья 1931 года зовут Рудольф Карачиолла.
В первый раз в истории этой гигантской гонки иностранец победил итальянцев. Единственный немец среди 97 участников. До сегодняшнего дня это осталась единственной победой немца в классической гонке на 1000 миль.
[…]
Четверг, 24 мая 1934 года, день первой тренировки к гонке, которая пройдет на АФУСе в будущее воскресенье. Над Берлином еще стелется утренний туман. Машина молочника тарахтит по безлюдной Кант-Штрассе. Потухает прожектор на радиобашне. От деревянной церкви на озере Литцен к АФУСу раздаются шесть глухих ударов. Широкая трасса пуста в этот ранний час. Только у боксов Mercedes царит бурная деятельность. Тяжело гудит мотор "серебряной стрелы". Его прогревают.
6 часов 10 минут. У боксов останавливается красный кабриолет. Из него выходит человек. На нем надет белоснежный гоночный комбинезон. Неловко хромая он идёт ко мне - Рудольф Карачиолла. Он сам попросил этот ранний час. Никто не должен видеть, как он проедет свой первый круг после тринадцати месяцев (из-за тяжелой аварии в Монте-Карло 1930 года. Карачиолла получил очень сложный перелом ноги, и продолжение его гоночной карьеры долго было под вопросом, пока он не уговорил Нойбауэра дать ему шанс. Прим. переводчика.). Никто не должен быть свидетелем, если Руди не сдаст этот экзамен... Все зависит от этой репетиции, его договор, все его будущее, все его счастье.
Как бы то ни было: АФУС это хороший старт. Две прямые - и два поворота. Это означает два торможения и два ускорения. Но выдержит ли раненая нога?
Утреннюю тишину разрывает высокий вой компрессора. Машина срывается с места и исчезает в южном направлении. Тикают часы. 2 минуты... 3... 4... Вот - машина несётся к нам по противоположной прямой, проходит "Нордшляйфе", пролетает мимо боксов и снова исчезает на юг. Я смотрю на часы: 5:27 минут... отличное время! Но я боюсь радоваться. Сможет ли Руди выдержать этот темп, эти усилия?
Он выдержал. От круга к кругу он становится быстрее, показывая время мирового уровня: 5:10 минут... 5:07... 5:02... Мое сердце бьётся изо всех сил! Мой старый, добрый Руди Карачиола, боевой товарищ в сотнях битв моторов!
После пятого круга Руди останавливается в боксах. Я немедленно оказываюсь рядом с ним. - Руди! - кричу я, - Поздравляю! Вам это удалось! С нашим договором все отлично!
Но тут я вижу его лицо. Я вижу глубокие морщины по сторонам рта, его глаза кричат об адской боли последних двадцати минут...
Руди хочет вылезти. Он опирается на край кузова, но со стоном падает обратно. Я подзываю двух механиков. Они понимают меня без слов, поднимают Руди с сидения и на плечах уносят его прочь, как вовремя триумфа. Но я раздумываю. Руди выдержал пять тренировочных кругов. Но что будет в гонке, которая длиться 15 кругов? Выдержит ли эти нагрузки его разбитая нога?
Газеты полны сенсаций: "Карачиолла снова тренируется!"... "Карачиолла устанавливает рекорд!...". Весь Берлин выбирается 27 мая на АФУС. Все хотят видеть Карача, Штука и Браухича. Но прежде всего - новые немецкие гоночные машины о которых ходят удивительные слухи.
Но - боксы Mercedes остаются пусты. Где же Карач? Где Браухич, Фаджиоли - и новые "серебряные стрелы"?
Вчера, во время последней тренировки, были проблемы. Машины еще не совсем готовы. Есть неприятности с подачей топлива. Всего лишь мелочи, но, к сожалению, невозможно быстро исправить. Высокое начальство совещалось вплоть до утра гоночного дня. Стартовать или нет? Но они не хотят рисковать. В последнюю минуту Mercedes отказался...
Неделей позже взвывают компрессоры на Нюрбургринге. "Серебряные стрелы" Mercedes впервые пронесутся по 172 поворотам этой убийственной трассы - по случаю международной айфельской гонки ADAC. 172 поворота - это значит за десять кругов много сотен переключений передач, сцепления, тормозов и снова ускорения. Надо иметь физическую форму профессионального боксера.
Перед гонкой я получаю два первоклассных удара ниже пояса. Удар номер один: Руди Карачиола отказался от старта. - Дебют именно на айфельской гонке - это слишком, - говорит он. - Если я со своей повреждённой ногой не выдержу, это будет ужасно. Я этого не переживу.
У Руди сомнения, это понятно. А с сомнениями еще не один гонщик не выигрывал. Будет лучше, если Руди останется дома. Да глубоко внутри есть сомнения и у меня - сумеет ли он вообще когда-нибудь оправиться...?
Удар номер два: вечером перед гонкой машины были взвешены и - найдены слишком тяжёлыми. По новой формуле "серебряные стрелы" должны весить только 750 килограммов без топлива, воды, масла и шин. Но когда механики закатили первую машину на весы, они показали 751 кило.
Что теперь? Завтра гонка. Я не могу снять ни одной жизненно важной детали. Все рассчитано до грамма.
- Отличненькое дело! - ворчит на меня Браухич, - Придумайте какой-то из Ваших знаменитых фокусов. Иначе мы будем отлакированы..." (Немецкое выражение "быть отлакированным" означает "потерпеть поражение". Прим переводчика).
- Отлакированы? - переспрашиваю я и тут до меня доходит. - Конечно же - лак, вот решение!
Всю ночь механики соскабливают с машин такую красивую белую краску. И когда утром их снова закатывают на весы, весы показывают ровно 750 килограммов.
Итак, мы в игре с Манфредом фон Браухичем и итальянским гонщиком Фаджиоли. Карачиолла же слушает дома, по радио, как Браухич выиграл эту гонку перед Хансом Штуком. Таким был первый старт "серебряных стрел" Mercedes - и их первая победа. Но Руди Карачиолы там не было.
[…]
Неудачи продолжали преследовать Карачиоллу, как бы он ни боролся с судьбой. Во время Гран-при Швейцарии, при розыгрыше стартовых мест, ему досталась позиция в четвёртом ряду. Зато Штук стоит впереди. Борьба продолжается 70 кругов. Руди делает все, что может. Он обогнал 11 машин перед собой. Рискованными маневрами он пробился до четвёртого места, но слишком многого от себя потребовал. Он ведет безнадёжное сражение с судьбой, невезением - и с ноющей болью в голени. Руди снова откатился назад. И тогда он сдался окончательно. Механики поднимают его с сидения, он тяжело опирается на мое плечо, когда хромает к боксам. Его лицо серого цвета.
Ханс Штук лидирует на протяжении 70 кругов - и побеждает вне конкуренции.
Последняя возможность для Руди победить судьбу - это Гран-при Италии в Монце. Во время квалификации к этой гонке состоялся один довольно примечательный тренировочный заезд. Никто его не видел - кроме двух механиков. Даже я ничего об этом не узнал. И молодая, многообещающая карьера чуть было не закончилась увольнением, не успев толком начаться.
Шеф, так называемый "капо", механиков Луиджи Фаджиоли был тогда старательный молодой человек, низкорослый, крепкий, с непоколебимым "пивным" спокойствием настоящего шваба. За день до гонки этот молодой человек получил задание установить на машину Фаджиоли новые тормозные колодки.
- Испробуйте заодно машину, - сказал я, - Чтобы завтра в гонке все было в порядке.